Покоряя Эверест
Шрифт:
А если предположить, что Уилер ошибался? В любом случае мы уже неплохо знали местность, чтобы быть уверенными, что долина дальше на север предложила бы нам лишь немногим больше, чем долина Ронгбук, поскольку она расположена в более сухой местности, не посещаемой муссонными потоками с Аруна. Мы приняли решение, когда смогли спуститься с Лхакпа-Ла быстрее, чем может предположить читатель этих рассуждений. Теперь мы нашли способ приблизиться к Чанг-Ла – не идеальный, поскольку он предполагал спуск и не мог использоваться в экстренном порядке; но он был вполне хорош для нашей цели [13]. Муссон должен закончиться примерно в начале месяца, и тогда настанет череда ярких, ясных дней, что растопят снег, и холодных, звездных ночей, что сильно его подморозят. Таким образом, после первого стремительного спуска по крутым склонам ниже перевала эта мысль дарила нам долю удовлетворения. Мы наконец завершили нашу предварительную разведку. Впереди нас ждал новый этап операций, что должен был стать нашим лучшим приключением, кульминацией всех разведывательных экспедиций – тем продвижением, что приблизит нас к вершине настолько, насколько позволят наши силы. Пока мы брели дальше, возвращаясь по своим следам, небольшое довольство собой было полезным – уставшему отряду даже спуск показался трудоемким. Мы достигли края ледника, выйдя к нему в 5:30 вечера, но переход оттуда к нашему нижнему лагерю был долгим и трудным. Майор Морсхед, хоть и не готовился к темпу подобных экспедиций, как я и Буллок, до сих пор держался с большим азартом. Теперь же он был сильно измотан. Дневной переход закончился серией прыжков по заснеженным валунам вдоль и поперек долины, в попытках удержать равновесие при тусклом и туманном лунном свете. Мы добрались до нашего нижнего лагеря только в 2 часа ночи, через двадцать три часа после раннего старта.
20 августа мы отправились в Кхарту на десятидневный отдых и реорганизацию. Отряд собирался там для нового восхождения, которому все должны были способствовать на пределе своих сил. Полковник Говард-Бьюри и мистер Уолластон уже были там. На следующий день прибыл доктор Херон, а чуть позже – майор Уилер. Разговор с этим офицером, исследовавшим долину Ронгбук с тех пор, как мы с Буллоком ее покинули, естественно, вызвал огромный интерес. И теперь Уилер сам подтвердил то, что предполагала его карта: ледник, на который мы смотрели с перевала Лхакпа-Ла, впадал в долину Ронгбук. Но этот факт уже не имел отношения к нашим планам. Мы остались довольны найденным путем и больше не занимали наши мысли ледником Восточный Ронгбук.
Штурм
В приятном климате Кхарты нам хватало занятий результатами фотосъемки и подготовкой на будущее. И, кроме того, было время для чистого безделья, которое мы умели ценить. Наши мысли часто возвращались к погоде. Краеведы подтвердили наши ожидания на сентябрь, и мы каждый день искали признаки перемен – если не в уверенности, то хотя бы в надежде подниматься при первом же улучшении погоды. Еще до того, как мы спустились в Кхарту, наш Передовой базовый лагерь был перенесен наверх. Теперь он располагался на высоте около 17 300 футов на удобном травянистом плато, всего в одном доступном этапе подъема до нашего следующего лагеря на высоте 20 000 футов [288] , где уже установили несколько легких палаток и сложили припасы. В этих двух лагерях мы, по сути, оставили все, что нам не было крайне необходимо в Кхарте, так что при новом подъеме нам бы пришлось нести с базы лишь несколько нужных для альпинизма грузов. Нашей первой задачей было снабжение Передовой базы продовольствием и топливом, и начало уже было положено – мы собрали целую поленницу дров из тридцати вязанок. Но на ранних этапах транспортировка в любом случае вряд ли была бы затруднительной. Нанять местных кули легко, к тому же полковник Говард-Бьюри, следующий за нами спустя краткий промежуток времени, помогал нам всеми силами, что были в его распоряжении, и всеми возможными способами [14].
288
Около 5 723 м и 6 096 м соответственно.
Снабжать ранние нижние лагеря было сравнительно просто. В первый по счету лагерь выше Передовой базы нужно было занести припасы до того, как мы придем туда на ночевку. Кули донесли туда грузы и смогли вернуться тем же днем. Такую же схему мы решили применить и для второго лагеря – в Лхакпа-Ла. По моим подсчетам, потребуется всего один дневной переход, прежде чем мы стартуем из лагеря на высоте 20 000 футов, и тогда мы сможем без задержек двигаться дальше. Ключевой этап маршрута – самый сложный участок – пройдет от Лхакпа-Ла до Чанг-Ла. Мы могли нанять не больше двадцати трех кули, шестнадцать из которых постоянно были с альпинистским отрядом; троих из них Уилер частично обучил навыкам скалолазания; плюс еще четыре шерпа. Максимальное количество помощников определялось запасом специальных ботинок. Но у нас не было нужды тащить все грузы от Лхакпа-Ла разом: те, кто не должен был оставаться на Чанг-Ла, могли совершать обратные походы с него. К тому же, если потребуется, двенадцать уже упомянутых кули могли таскать припасы в последний день штурма. Эта схема так и не была воплощена на более поздних этапах восхождения, и мы не можем уверенно сказать, сработала бы она или нет. Но, исходя из опыта, мы предполагали, что где тонко, там и рвется; если мы потеряем лишний день между Лхакпа-Ла и Чанг-Ла или достигнем Чанг-Ла, согласно нашим планам, с минимумом припасов – кули не доберутся до этой точки во второй раз, и альпинистский отряд будет отрезан от своих резервов. И даже с учетом самых благоприятных условий для этой попытки восхождения нам пришлось бы просить каждого кули нести по 30 фунтов два дня подряд на столь больших высотах. Вероятно, эти требования были бы непосильны. Если это утверждение верно, то из него следует неутешительный вывод: нам не хватало помощников для воплощения поставленной цели.
В последний день августа мы с Буллоком снова обосновались на нашей Передовой базе. Погода еще не прояснилась, хотя уже появлялись признаки, что она улучшится. Но надо было подниматься ради кули: в Кхарте им было нечем себя развлечь, и не было работы, чтобы занять их время, – в итоге они начали искать развлечений в алкоголе, стали раздражительными и сварливыми. Они остро нуждались в рабочей рутине, которую легко было обеспечить на Передовой базе. Кроме того, я хотел быть готовым заранее и считал, что не было преждевременным начать переноску грузов в следующий лагерь, чтобы в дальнейшем не было причин для спешки. Но мы были вынуждены ждать почти три недели, до 19 сентября, прежде чем двигаться дальше, и эта задержка не принесла никакой пользы: работа по снабжению наших нужд в настоящем и обеспечение их в будущем была равномерно распределена на череду долгих дней и перемежалась чрезмерным для нас количеством отдыха и досуга.
В некоторых отношениях жизнь на Передовой базе выгодно отличалась от нашего опыта в других лагерях. В этом месте было свое очарование. Невысокая трава вокруг нас, валуны и небольшие ручьи напоминали мне склоны уэльских холмов. А эти высокие пастбища часто украшали ярко-синие цветы горечавки [289] и самая изысканная камнеломка [290] : желтые и охристые отметины на кремовой глазури ее крошечной чаши казались орнаментом, сошедшим со страниц персидских книг. Всякий раз, как погода на несколько часов прояснялась, мы видели ниже по долине великолепную вершину, посреди пейзажа романтичной красоты, а поднявшись на каменное плечо всего в 2 000 футах над нами, получали потрясающие виды на Эверест и Макалу. Местные красоты делали наше пребывание менее тягостным, пока мы ожидали скорого расширения отряда.
289
Горечавка (лат. Gentiana, здесь в тексте – Gentiana Ornata) – род многолетних, реже однолетних трав и полукустарников семейства Горечавковые.
290
Камнеломка (Saxifraga L., от латинских слов saxum – «скала» и fragere – «ломать») – род растений из семейства Камнеломковые (Saxifragaceae) – около 440 видов, произрастающих в основном в Северном полушарии.
Бьюри и Уолластон, а также Реборн (мы очень рады были видеть его снова) прибыли 6-го, Морсхед и Уилер – 11-го, к тому же на две ночи в нашей компании оказался и Херон. Мы совершали небольшие экскурсии, чтобы поддерживать себя в форме, и однажды с удовольствием полазали по скалам. Но никому из нас не доставляло радости наблюдать за вереницами туч, из которых дни напролет валил дождь со снегом, а ночами – снег. И долгое ожидание за подсчетом неутешительных признаков и попыток хоть как-то скоротать время не подстегивало нашу жажду приключений.
В этих обстоятельствах я стал внимательней, чем когда-либо, следить за физическим состоянием отряда. В одном из моих писем, написанных в этот период ожидания, я нахожу отрывок, где хвастаюсь тем, что «все еще способен подниматься примерно на 1 500 футов [291] в час, что неплохо для таких высот», – обнадеживающее утверждение, если не считать слов «все еще», выдающих все мое беспокойство. На самом деле причин для тревоги было слишком много. Трое из наших самых сильных кули заболели в этом лагере. Другие, казалось, уставали быстрее, чем ожидалось. А что насчет сахибов? По меньшей мере стоит отметить, что некоторые из них выглядели не лучшим образом. Буллок, хотя никогда и не жаловался, уже не казался тем же абсолютно здоровым мужчиной, каким был в конце июля. Я же начал испытывать нехватку энтузиазма при подъеме в гору. Я осознал, что все подобные усилия были чрезмерно утомительными. Мой запас сил сократился. Фактически весь организм работал на износ. Вереница облачных, дождливых и снежных дней никак не заканчивалась, все откладывая наши финальные усилия на более поздний срок и более холодное время года, и наши шансы на успех медленно таяли.
291
Около 457 м.
Когда же наконец распогодилось, стало очевидно, что судьба нашего предприятия зависит от силы солнца – сможет ли оно растопить столько снега? В следующей главе я подробнее расскажу о таянии снега. Здесь будет достаточным отметить, что, прежде чем мы покинули Передовую базу, у меня были веские основания предполагать, что нас ждут неблагоприятные условия, но в то же время я был решительно убежден, что дальнейшее выжидание ничего не даст. На подъеме к Первому передовому лагерю кули несли легкие грузы и успели достаточно отдохнуть, чтобы продолжить путь на следующий день. Поэтому 20-го числа, оставив Буллока сопровождать Уилера, мы с Морсхедом отправились переносить четырнадцать грузов на Лхакпа-Ла. У нас был один «запасной», ничем не нагруженный кули и Санглу, теперь исполнявший обязанности нашего сирдара: всего четверо тех, кто прокладывал путь для нагруженных людей. Снегоступы не брали, поскольку на всех их не хватало. Хотя наши перспективы достичь высшей точки Эвереста были уже довольно туманны, я намеревался придерживаться изначального плана, пока обстоятельства не вынудят его изменить. Возможно, придется потратить дополнительный день, чтобы добраться до Чанг-Ла, и в этом случае мы могли бы остановиться недалеко от Лхакпа-Ла и разбить наш лагерь ниже его последних склонов. Но если в первый день будет серьезная нагрузка, то я утверждал, что на следующий день кули должны отдыхать, и тогда второй переход по подмерзшему пути будет достаточно легким. Правда, нам придется провести ночь на перевале, на несколько сот футов выше (на высоте 22 500 футов [292] ), но это относительно малая цена за день отдыха. Самым главным было подбодрить кули. Если мы взберемся на гребень, чтобы оттуда ясно увидеть дальнейшие перспективы (и потом спустимся с другой его стороны), эта победа бесконечно нас обнадежит.
292
6 858 м.
Наш старт в ранний час 20-го числа был вполне благополучным. Мы успешно взобрались на поверхность того же залитого лунным светом ледника, который изучали месяцем ранее. Сам ледник не изменился. Но изменились условия. Впервые с тех пор, как мы прибыли в эти горы, мы испытали острый восторг от того, что ступаем по поскрипывающему и твердому снегу. Мы быстро пошли по нему прямо по направлению к горе Эверест, сильно обнадеженные и вдохновленные легким движением. Ночь была чрезвычайно холодной, и мы продвигались без задержек. Меньше чем через час мы достигли подножия ледопада. На этот раз мы были полны решимости не огибать его по скалам на левом берегу, а найти более краткий путь через обвалившийся лед. Сначала все шло хорошо. Узкий и гладкий коридор услужливо повел нас наверх. А потом, в тусклой предрассветной мгле, мы оказались среди расселин. Серьезная задержка здесь вполне могла оказаться фатальной для нашей цели. Эта мысль подстегивала нас решаться на самые захватывающие альпинистские приключения. Мы нырнули в лабиринт и какое-то время усиленно пробивались вперед, пересекая хрупкие мостики над фантастическими глубинами и взбираясь по невысоким, но крутым стенам, пока не оказалось, что у нас серьезные проблемы. Один прыжок, совершенный лидером, оказался слишком длинным для нескольких нагруженных кули, и потребовалась масса усилий, чтобы перетащить их через внушительный провал. Мы начали терять время. Остановившись на небольшом остром гребне между двумя чудовищными расселинами, мы с Морсхедом обсудили ситуацию, а затем приступили к тщательному обследованию местности слева от нас. Спустя десять минут мы вышли в другой коридор, похожий на первый, который вывел нас над ледопадом.