Покушение
Шрифт:
— Не хотите ли вы довериться мне и кое-что сообщить? Возможные уступки с вашей стороны дали бы мне отправную точку, с которой я мог бы начать…
— Обратитесь к графу Бракведе.
В этот момент Майеру стало совершенно ясно, насколько опасна та игра, в которую он ввязался. Лебер наверняка знал, что, если все пойдет хорошо, он выйдет на свободу, в противном случае его ждет гибель и никакие переговоры ему не помогут. Лицо штурмбанфюрера покрылось потом.
В 16.40 лейтенант Ганс Хаген попросил командира батальона охраны принять его для беседы с глазу на глаз. Его просьба была удовлетворена.
Постановка задач была закончена. Офицеры спешили к своим солдатам. Прозвучали первые сигналы тревоги. Майор Ремер готовился к действиям.
— Вы несете большую ответственность, — попытался прощупать почву лейтенант Хаген.
— Я знаю, — скромно ответил командир.
— Я усматриваю во всем этом, — продолжал откровенничать лейтенант, — некоторую неясность.
— Я тоже чувствую что-то такое…
В этом отношении они были единодушны.
— Господин майор, — продолжал Ганс Хаген, — а что произойдет, если мы станем жертвой ошибки?
— Это было бы ужасно. Но приказ есть приказ, а я солдат.
— Не национал-социалист?
— Национал-социалист, солдат, офицер фюрера… — Здесь майор запнулся. Казалось, он сам удивился пришедшей ему мысли. — Но если фюрера больше не…
Он, вероятно, уже ничего не понимал. На его лицо, лицо ревностного служаки, легла тень беспомощности. Он хотел быть храбрым, верным приказу, мужественным, но как достигнуть этого — не знал.
— Господин майор, — предложил Хаген, — давайте я съезжу к моему министру, доктору Геббельсу. Он, очевидно, знает больше, чем мы.
— Согласно плану «Валькирия» я имею приказ взять под стражу министра народного образования и пропаганды, что практически означает его арест.
— Это что, соответствует вашей совести и вашим убеждениям?! — спросил патетическим тоном лейтенант Хаген. Он видел перед собой человека, который колебался, как былинка на ветру. — Предоставьте в мое распоряжение мотоцикл, и я выясню для вас истинное положение вещей. Через час, господин майор, вы будете знать гораздо больше.
«Вряд ли это может повредить мне», — подумал, немного успокаиваясь, Ремер и приказал:
— Езжайте!
— Разрешите! — воскликнул Йозеф Йодлер, с удивлением рассматривая лейтенанта, с которым столкнулся. — Не хотите же вы воспрепятствовать мне войти в квартиру?
— Именно этого я и хочу, — твердо заявил Константин. Йодлер почувствовал себя несколько обескураженным, особенно из-за Рыцарского креста, который висел на шее у этого офицера. Его нельзя было не заметить. Требовалось действовать осторожно. Однако это не могло остановить Йозефа Йодлера. Он чувствовал, что право на его стороне. И потом, чрезвычайное положение еще сохранялось, а он принадлежал к числу тех, кто определял, какие методы руководства нужны Германии.
— Итак, господин лейтенант, — промолвил он деланно дружеским тоном, — я не спрашиваю вас о том, почему вы здесь оказались. У вас, вероятно, были для этого основания. Но я должен войти в эту квартиру в качестве, так сказать, нового управляющего вместо моего покойного родителя.
— По этому поводу я имею честь сообщить: владелицей квартиры является фрау Валльнер, которая просила меня в помещение никого не пускать.
— Я хочу только бегло осмотреть квартиру и переброситься парой слов с фрау Валльнер.
— Нет! — крикнула та, дрожа от страха. — Он не должен переступать порог моего жилища!
Элизабет, однако, рассудила иначе:
— А почему бы нам не пойти господину Йодлеру навстречу? Он спокойно все осмотрит, если ему так хочется, и с нами поговорит.
— Нет! — опять закричала фрау Валльнер.
— Вы не хотите? — спросил Йодлер.
— Нет! — И женщина в черном платье с седыми волосами ушла на кухню, закрыв за собой дверь.
— Мне, право, жаль, но она не желает, — вежливо и в то же время решительно промолвил лейтенант. — В таком случае вам придется уйти.
Они остались вдвоем. Графиня тоже удалилась.
Йодлер решил поставить другую пластинку, ту, которая, по его мнению, должна была возыметь определенное действие.
— Я пришел сюда в интересах движения, партии, государства. Вы имеете что-либо против?
— Ни в малейшей степени, — сказал лейтенант. — Именно поэтому мне хотелось бы избежать любого проявления беззакония. В конце концов, мы находимся в Германии.
— Именно это я и пытаюсь вам внушить, господин лейтенант. Вы хоть это-то понимаете?..
Войдя в свою комнату, Элизабет быстро огляделась, набросила одеяло на измятую постель, затем схватила портфель, стоявший у окна, и спрятала его в ящике комода.
— Боже мой! — промолвила она при этом едва слышно. — Мир состоит из одних случайностей. И как только с ними бороться?
— Я полагаю, пришло время посвятить генерала Фромма во все наши планы, — настаивал Ольбрихт.
— Пока он не замечает, что здесь происходит. И не стоит без нужды его обременять.
— Не надо недооценивать Фромма. Я думаю, он точно знает, что здесь происходит, но не хочет показать этого, — возразил Ольбрихт.
— Это тоже неплохо, — равнодушно заметил генерал Гёпнер.
— Фромм далеко не простак, — проговорил генерал-полковник Бек. — Не хотел бы я иметь его в числе своих врагов. Я чувствую себя не особенно уверенно при мысли, что Фромм, никем не задействованный, находится у нас в тылу.
— Нужно приставить ему к груди пистолет, — заявил капитан фон Бракведе, — и не только символически. Или он с нами, или в преисподней.
Генерал-полковник Бек укоризненно посмотрел на капитана:
— Я решительно отвергаю подобные методы.