Полчаса
Шрифт:
К двадцать первому веку базу давным-давно заняла НАТО, не позволив городку стать туристическим центром. И это было бы обидно, но Монте-ре было все равно. Городок устал, у него ныли застарелые раны, и он просто хотел однажды тихо забыться среди бесконечных холмов Европы.
Ян как никто другой мог спасти свой родной городок от забытья, но его амбиции были обширнее.
Яну был интересен весь мир.
Тик вышел из каморки ровно в пятнадцать часов, двенадцать минут и сорок пять секунд. Перед ним на центральной площади готовилась свадьба, все ждали лишь Ральфа Ригера (того еще горе-жениха), который конечно же заперся у себя дома и кричал из окна, что свобода превыше всего. Высоко над головой двое солдат – Клаус и Франк – щетками терли циферблат часовой башни. Франк давно и украдкой встречался с девушкой
Все это было настолько размеренно и предсказуемо, что казалось предугадать каждое мельчайшее событие этого городка может любой, прояви он совсем чуть-чуть терпения и старательности. Весь городок работал как отлаженные армейские часы, и требовался только часовщик. Человек, способный заметить и заменить тот единственный зубчик той единственной микроскопической шестеренки, которая имела значение.
Ян хотел хотел поделиться своим даром со всем человечеством, научить людей видеть окружающий мир так же ясно и четко. Ян хотел, чтобы ученики превзошли его, и наконец, пользуясь этим знанием, люди перешагнули бы через устаревшую подпорку Пирамиды Маслоу, нашли бы новые ориентиры. Он хотел сделать людей лучше. Лучше, как биологический вид.
Конечно, Ян понимал, какую сложную задачу он перед собой ставит: кроме чудовищной невнимательности, люди отличались еще и физической неспособностью понимать слова. Кем был Ян Тик в глазах людей? Странным аутистом, ошибкой природы. Увлеченным замысловатыми теориями часовщиком в маленьком захолустном городке. Людям не интересны теории. Им интересны реальные дела. Людям нужно было продемонстрировать что-то впечатляющее.
Ян был согласен играть по их правилам. Он собирался предъявить им настоящее произведение искусства – свою жизнь, выверенную до малейших мелочей. Жизнь, в которой можно добиться чего угодно без малейшего риска.
В чем же, по мнению людей, состояла «жизнь»? В образовании? Оно у Яна и так было превосходное.
В карьере? У Яна, со его способностями, с целеустремленностью, с методичностью – не возникло бы проблем.
Нет, людей впечатлит другое, он знал. Чтобы действительно трансформировать человечество – он должен продемонстрировать, как его способности помогают в самом простом, самом бытовом деле. В личной жизни.
Ян пересек площадь. У него в сознании автоматически отметилось – три часа, шестнадцать минут, пятьдесят две секунды. Подъезжает автобус, через минуту он заденет зеркало заднего вида на автомобиле Гюнтера Пресслера. Гюнтер будет торопиться, его жена рожает, но водитель автобуса – Ульрих Майер – по совпадению сегодня утром налетел на соседку, которая сама на восьмом месяце, и слушал от нее непотребства, услужливо подсказанные бушующими гормонами женщины. Он спустит пар, и полицейский – сегодня дежурство Роберта Беккера… нет, поправка, его брата-близнеца – Олафа… он… это было неважно. Ян просто развлекался, ощупывая пространство парадоксов, будто паук. Важна была вышедшая из автобуса девушка – Михаэла. Именно ей предстояло сыграть решающую роль в планах Яна.
Михаэла была идеальной. Как она шла, как держала плечи, как вела головой. Всегда чуть настороже, не слишком самовлюбленная, чуть ироничная и предельно аккуратная. Она была ближе всех к тому, чтобы понять Тика: прекрасные аналитические способности, наблюдательность, и при этом – она держала баланс. Вот ее никто не назовет странной.
Михаэла только закончила учиться и теперь стояла перед выбором дальнейшей карьеры. В Монте-ре она приехала на лето к родителям и сейчас шла домой, чуть задержавшись в кафе на той стороне реки Зеттен, вместе с двумя подругами. Это был идеальный день, идеальный час, идеальный момент.
Ян основательно преградил девушкам дорогу. «Три часа, восемнадцать минут, пять секунд», – машинально отметил он про себя, и сказал: «Михаэла».
«Ян?» Три пары глаз с интересом рассматривали его. Одна из подруг наклонилась к уху Михаэлы. Это была Майя, и именно такую роль он ей готовил. Именно Михаэла позвонила Майе, когда та зашла в каморку Яна. Время шло секунда в секунду, без опозданий.
«Кто это?» – «Тик. Я тебе про него рассказывала».
На площади позади, ожидающая жениха невеста закатила истерику. С башенных часов свалилась мыльная щетка. По другой стороне улицы прошел отец Михаэлы – Эрнест Вальтер. Он шел с закрытыми глазами и нюхал воздух, и где-то его история даже была интереснее приключений Яна, так что пареньку пришлось с силой отстранить себя от будущего этого человека и вернуться в свое собственное настоящее.
«Нам надо поговорить».
«Сто лет тебя не видела», – с усмешкой проговорила Михаэла, и это была ожидаемая реакция.
«Нам надо поговорить, – повторил он. – О Пути».
«Пути?»
Ян вытянул вперед руку, и подруги уставились, будто он собирался показывать фокусы.
«Перед тобой лежит Путь. Ты пока еще не видишь его, но его вижу я. Как ты его пройдешь – зависит от решений, которые ты примешь. И самое важное – как ты поступишь сейчас. Прямо в эту секунду. Я могу сделать этот путь реальностью, в лучших его вариантах, потому что я вижу в тебе силы, которых ты даже представить не можешь. Поэтому нам нужно поговорить. Я хочу, чтобы ты поняла, что я предлагаю».
Три часа, восемнадцать минут, сорок девять секунд. Пятьдесят. Пятьдесят одна.
«Послушай, Ян» – Михаэла колебалась. Ожидаемая реакция.
«Просто выбери время. Ты все поймешь».
Пятьдесят восемь. Пятьдесят девять. Шестьдесят. Шестьдесят одна.
«Хорошо. Я загляну». Ожидаемо. Или нет? Частично.
Они смотрели друг на друга в упор.
«Когда?»
«На днях».
«Договорились». Она не должна была согласиться. Яна будто током ударило.
События двигались скачками, складируясь в крошечные воображаемые ящички с номерами секунд. Он знал этот свой недостаток. Как все люди с математическим мышлением, он значительно лучше оперировал с объектами внутри своей головы, чем снаружи. И поэтому ему приходилось пользоваться моделью окружающего мира. А любая модель несовершенна. Из этого следовали нестыковки, и Ян чувствовал их, будто слабое разрешение экрана, будто завихрения помех. Ящички поскрипывали и вибрировали под давлением причинно-следственных цепочек, поток времени пытался вырвать их из колеи, и Ян с усилием удерживал события в рамках допустимой погрешности.
Но теперь что-то не сходилось. Неверная реакция. Так не могло быть. Он не мог ошибаться. Михаэла должна была еще сопротивляться. Еще две или три реплики. Должны были подключиться подруги. Они должны попытаться высмеять пафосную манеру разговора Яна. Он говорил странно и забавно, он был смешон и неловок. Майя должна выступить ангелом, а Лиза демоном. Но в реальности получилось, что последняя вообще молчала все время разговора.
Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать. Слепок за слепком. Полупрозрачными пластиковыми мембранами файлов. Слой за слоем. Ян уже шел назад, недосчитав в воображаемых ящичках нескольких секунд. Возможно Михаэла даже проницательнее, чем он ожидал? Она просто видела его насквозь. Кто бы мог подумать, Ян знал, что она идеальна, но она оказалась даже еще лучше. Просто невероятно. Из них получается идеальная пара, и она первая превзойдет его. Ей понадобится три года, не больше. Даже два года и семь месяцев. Уже после этого она захочет ребенка. Это конечно же не проблема. Практически любая женщина на каком-то этапе сдается инстинкту. Это решаемо.
Но проблема была в том, что он ошибался сейчас – в самый ключевой момент. Реальность не сошлась с предсказанием. Другой бы не обратил внимание на такую мелочь, но для Яна это значило, что его метод просчета будущего не работает. Значит у него в голове ошибка, и нужно ее извлечь. Ошибки он допустить не мог.
Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать. Посмертные маски реальности слой за слоем покрывали мумию прошлого.
Где-то ошибся. Птица свалится замертво. Дождь. Восемнадцать минут. Пятая страница, с девятого по семнадцатый кадры. Франк Занге должен подниматься по стремянке. Двадцать три. Двадцать два. Двадцать. Пятнадцать. Где-то ошибся. Можно же было иначе. Автобус разбил бы зеркало на две секунды позже. Иначе. Должен быть выход. Всегда должен быть выход. Во всем и везде есть выход. Думай. Думай. Думай.