Полет дракона
Шрифт:
– Лень, зависть и жадность тому причиной. – Ответил Фэй. – Лень приводит к тому, что мы заставляем работать на себя других людей. А зависть и жадность подтачивают нашу душу изнутри и требуют: отбери то, что принадлежит другому.
– Это положение вещей изменится когда-нибудь?
– Боюсь, что если это и будет, то очень нескоро…
– Скажи мне: ты считаешь римлянок красивыми? – Неожиданно спросила Валерия.
– Да! Вы очень хороши собой.
– Лучше, чем ваши девушки?
Фэй улыбнулся.
– Вы все очень разные. Что римлянки – что девушки хань-жэнь. У нас тоже встречаются девушки необыкновенной красоты, но я считаю, что это не главное.
– А в чем главное?
– Наверное, в том, чтобы струны души звучали одинаково…
Оба долго молчали, потом Фэй робко сказал:
– Уже поздно. Мне пора идти.
– Куда же ты пойдешь? Ночь на дворе, и до Лентула далеко.
– Переночую в инсуле, у прежнего хозяина.
Валерия потянулась к Фэю, взяла его за руку, и тихо произнесла одно слово:
– Останься…
В ОЖИДАНИИ ПЕРЕМЕН
Если Ли все свое время уделял обширной библиотеке Лентула и беседам с ее хозяином, то Фэй делил свое между встречами с Валерией и Вибием.
После поражения в поединке римлянин проникся глубоким уважением к Фэю. Уже на следующий день после схватки он затащил ханьца в свой гимнасий, где долго заставлял его показывать элементы неведомой ему системы боя. Неуклюже старался повторить их и, наконец, с сожалением, признался:
– Сейчас я вижу, что этому надо учиться долгие годы.
Надо сказать, что и Фэй нашел для себя новые приемы в римской системе владения мечом.
Однажды Вибий уговорил Фэя показать свое мастерство юным ученикам гимнасия. Памятуя страшную гибель Чжана от рук молодых римских негодяев, ханец не был расположен к демонстрациям, но потом решил, что от простого показа большой беды не будет.
Впрочем, лица молодых патрициев Фэю понравились.
Собранные, сдержанные юноши с восхищением наблюдали за поединком двух вооруженных учеников против безоружного ханьца.
Обезоружив своих противников, Фэй предложил двум юношам посильнее разбить несколько небольших камней голыми руками.
– Впрочем, - заметил он, - если вы никогда этого не делали, то лучше не надо: переломаете руки.
Разбить камни юноши не смогли.
– Наши гладиаторы тоже учатся разбивать камни руками. – Заметил внимательно наблюдающий за всем происходящим Вибий.
– Сейчас я покажу, что можно сделать на основе многолетних занятий. – Сказал Фэй.
Он пристроил несколько плоских камней один на другой, примерился и нанес короткий, молниеносный удар, сопроводив его резким кошачьим криком.
Верхние камни разлетелись на мелкие куски, а нижний развалился на две половины.
Раздались возгласы одобрения.
– Извините. – Сказал Фэй. – Я далеко не лучший из наших бойцов. Мастер, у которого я учился, разбивал глиняный кувшин, не прикасаясь к нему кулаком.
– Как возникло такое искусство? – Спросил кто-то из юношей.
– Люди на Востоке очень наблюдательны и стремятся подражать животным и птицам. Они лучше знают, что надо делать, когда им угрожает опасность. В лесах и на дорогах нашей страны встречаются разбойники. Не все имеют возможность путешествовать с большой охраной. Вот и учатся защищать себя. Но, есть и более важные причины: желание совершенствовать себя и свое тело. Человек, научившийся создавать в себе гармонию души и тела, становится равным богам.
Восточный боец с живыми, умными глазами очень понравился молодым римлянам, и они обступили его, наперебой задавая вопросы.
Позднее Вибий сказал Фэю:
– Хорошо, что твоя страна лежит далеко от Рима.
– Почему? – Удивился тот.
– Мы стремимся завоевать, или подчинить своему влиянию все страны, которые, так или иначе, оказываются связанными с нами.
– Наверное, так ведут себя все сильные государства. – Ответил Фэй.
– Хотя, сказать по правде, ханьцы не особенно расположены к войне. Мы больше – по части поработать, руками, или головой.
– При таком-то воинском искусстве?
– Оно скорее для защиты, чем для нападения.
Вибий, страстный любитель спортивных состязаний, показал ханьцу все возможные их виды. Самым крупным сооружением того времени, предназначенным для этих целей был Большой Цирк, расположенный между Палантином и Аветином {206} . Фэй со своим новым другом побывал на одном из традиционных конских состязаний.
Количество зрителей, расположившихся на трехъярусных трибунах, пришедших полюбоваться зрелищем и поддержать свои команды, удивило ханьца, но Вибий сказал, что народу значительно меньше, чем в дни больших празднеств. Среди зрителей было немало женщин.
206
Палатин и Аветин – два из семи холмов, на которых расположен Рим.
Перед Фэем простиралась огромная впадина в виде прямоугольника, закругленная с одной стороны. Посередине, по всей ее длине тянулась деревянная перегородка, на концах которой, на высоких столбах развевались разноцветные полотна.
– Это меты. – Сказал Вибий. – Они указывают начало и конец пробега. Колесницы должны семь раз обогнуть арену. Видишь, вон там в конце: двенадцать арок. Там стойла для квадриг {207} . Оттуда все и начнется. А, вон там сидит магистрат – устроитель игр. Когда он уронит платок, можешь начинать переживать. Сам я поддерживаю команду белых цветов. Если хочешь – присоединяйся.
207
квадрига – колесница, запряженная четверкой лошадей.
В ожидании состязаний играли музыканты. Зрители сплетничали и смеялись. Многие заключали денежные пари, делая ставки на признанных фаворитов.
Вибий тоже перекинулся парой слов с несколькими знакомыми, и сделал свои ставки.
Наконец, магистрат поднял руку с зажатым в ней куском материи, и все вокруг смолкло.
Помедлив с мгновение, рука разжалась, и платок полетел вниз.
Одновременно упал заградительный канат, отпущенный служителями, и двенадцать квадриг вырвались из стартовых стойл.