Полет Птитса

Эйли Феликс

— Извините, мне пора, — громко и резко затараторила девушка, — меня ждут в агитцентре. Потом ещё наговоримся, — и она побежала по коридору во всю прыть.

— Ну, хватит уже нести бред, Карл, — заворчал Грюнвальд, когда Хардред скрылась из вида, — «хотя меня можно звать и Карлом». Прекрати рисоваться! На твоём чувстве собственной важности никаких Дворцов не построишь.

— Да, нужно быть скромнее, — согласился Карл.

— И поменьше потреблять, — продолжал наставлять его Фридрих, — человек будущего должен быть в первую очередь умеренным в потребностях. А ты у нас форменный Лейба.

— Заткнись, — Карлу надоело, что Грюнвальд его постоянно сравнивает со своим погибшим товарищем.

Авис

снова встретился с Хардред позже, в трапезной, и с тех пор они стали общаться довольно часто. За месяц общения с ней он выяснил, что на самом деле её зовут Донна Хардбред, и что она дочь богатого имперского дворянина с Земли и простолюдинки. Отец бросил мать ещё до рождения ребёнка, и та оказалась на грани нищеты. Несмотря на это, у неё остались связи в высшем свете, и Донну удалось пристроить в элитную гимназию на Земле. В Тёмный Замок её привела в семнадцать лет преподавательница физики, сказав, что это будет идеальный институт для таких, как она. Хардбред помнила, как ей завязали глаза и отвезли её куда-то на лодке. Когда с неё сняли повязку, она увидела каменные стены замка и готические окна, за которыми сияли звёзды. И поняла, что в этом месте она может быть собой. С тех пор она давно не видела имперские миры и была довольна свободной жизнью разрушительницы. Она лишь иногда скучала по своим школьным друзьям, которые сейчас, вероятно, готовились стать охранителями.

«Её ненависть к Империи должна быть посильнее моей», — подумал Карл, — «с таким-то прошлым».

По ночам Авис теперь мечтал не только о Дворцах Справедливости, но и о Хардред. В Империи его учили, что женственность и мужественность — это незыблемые основы человеческого существования, заложенные самим Императором. Что есть определённые правила поведения и черты характера, свойственные тому или иному полу, и что если кто-то не соответствует этим критериям, то с ним или ней что-то не в порядке. В Тёмном Замке как в цитадели свободы и «одержимости» бытовало несколько иное мнение. Одни теоретики Разрушения говорили, что в каждом человеке смешаны в разных пропорциях мужское и женское начала, а другие полагали, что эти категории выдуманы людьми и вообще условны. Карл помещал себя где-то посередине спектра, поскольку в его характере были как «мужские», так и «женские» черты. Биологически он принадлежал к мужскому полу, а в отношениях предпочитал женщин. Несмотря на то, что он испытывал к Грюнвальду привязанность, он не хотел вступить с ним «полное слияние», как выражался Лорд Автандиль — главный ценитель однополой любви в Тёмном Замке. Но при этом Карл искал в женщинах как раз отсутствие того, что в Империи обычно называют женственностью — капризности и напускной слабости, а ещё стремления скрыть свою личность, чтобы понравиться окружающим. Если бы Хардред не была избавлена от этих пороков, она бы выглядела и вела себя совсем иначе — непривлекательно для Ависа. Она отвергала косметику и всякие безделушки, которые украшают женщин по мнению тех, кто всё это производит (при этой мысли Карл улыбнулся про себя и вспомнил давнишний разговор с Борисом о химии).

— Мама всегда хотела, чтобы я была образцовой имперской женщиной, — рассказывала Хардред, когда они вместе сидели под резной аркой в галерее Сада Хрустальных Деревьев, — носила платье, отрастила волосы, — она потрепала свою короткую шевелюру, — красилась, брила ноги, — она подняла и снова опустила штанину, — но моё нутро это решительно отвергает. Я не могу быть такой, чтоб я сдохла.

Ряды готических арок тянулись вдоль окружности. За ними в лучах небольшого искусственного солнца переливались деревья из сиреневого хрусталя, а с другой стороны под крышей царил приятный полумрак.

—

А я с детства мечтал отрастить длинные волосы, — ответил Авис, — но меня постоянно стригли, и получался идиотский «ёжик» — те ужасные вихры меня раздражали. А все считали, что я выглядел мужественнее и… правильнее с ними.

— Знакомо, хоть и с точностью до наоборот, — кивнула Донни.

— В женском понимании мужская красота — это физическая сила, а силы у меня немного, — произнёс Карл, — тогда я что, совсем урод?

— Зато силы много у меня — прорвёмся! — прорычала Хардред, крепко стиснув руку Птитса.

Глядя ей в глаза, Карл улыбнулся — светло, чисто и искренне.

Они ходили по Тёмному Замку, держась за руки. Она обнимала его хваткой урсоида с ледяного Бореаля. Он объяснял ей основы мироздания, которые она не хотела понимать. Он ждал её после занятий у Хотеуса. В какой-то степени их пара выглядела гармонично — худой длинноволосый Авис в фиолетовом плаще и берете и приземистая, коротко стриженная Хардред, которая в одежде не изменяла простым джинсам и футболкам.

— Знаешь, я скажу тебе, какой мне нужен искусственный спутник жизни, — как-то она сказала Карлу, — желательно умный и, главное, необычный даже по здешним меркам.

— Что ж, ты видишь его перед собой, — ответил он, — ты первая среди моих знакомых, у кого есть спрос на ум. Остальным нужны сила, настойчивость или что-то ещё.

И подумал об Императрине, Соне и Ире, которые принимали его, но исключительно как друга, а влюблялись в других.

— Карл, я не верю в любовь, — тихо произнесла Донни.

— Это почему? — спросил Карл.

— Потому что всё это имперские глупости. Любовь придумали, чтобы держать людей в рабстве предрассудков.

— Тогда мы можем придумать взамен что-нибудь новое! — пламенно ответил Карл, — мы можем жить, как мы сами считаем нужным!

Эмоционального отклика со стороны Хардред не последовало. Наоборот, она поникла и о чём-то задумалась.

— В чём дело? — улыбнулся ей Карл.

Донни медленно выдохнула, смотря не на него, а на стену замка напротив.

— Ни в чём, — она нервно покачала головой, — прости, мне нужно идти.

— Давай. До завтра.

Хардред ушла вдаль по коридору, а Авис в некотором замешательстве принялся разглядывать анимированные портреты Леди и Лордов прошлого.

«Ничего, Карл», — сказал себе юноша, — «не торопись, всё ещё впереди».

К сожалению, после этого разговора Карл долго не мог найти Хардред в Тёмном Замке — она как будто пропала. Авис обнаружил её только через три недели, когда ему нужно было отнести домашнюю работу Высшему Лорду Валдоро в Башню Безумия. Попасть туда из Главного корпуса Карл мог только через купол, а в Саду Хрустальных Деревьев кто-то как назло включил дождь. Вероятно, это был сам Валдоро — весь Замок знал о страстях, которые кипели между ним, Ребеллией и Штейнштейном. И всем было известно, что вестница революции предпочла безумного учёного ловеласу в сомбреро.

Авис бежал под дождём по каменной дорожке, с двух сторон от которой росли хрустальные деревья. В одном из прозрачных стволов промелькнуло отражение Хардред. Карл опаздывал, но решил, что либо сейчас, либо никогда.

— Хардред! — крикнул он, — стой!

Донни остановилась на дорожке и подошла к нему.

Карла поглотило волнение, ведь он планировал признаться девушке в чём-то очень важном. Он отчаянно собрал всю свою волю, но его голосовые связки никак не хотели произнести нужные слова.