Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Политическая наука №3 / 2017. Советские политические традиции глазами современных исследователей
Шрифт:

В итоге концепция ЗТПР представляется Шварцу либо в корне неверной, либо неоправданно широкой. В частности, он не видит оснований для того, чтобы подменять ЗТПР веберовскую историю развития либо называть диалектику Маркса «реактивными последовательностями». Важно находить и описывать механизмы, лежащие в основе тех или иных процессов, а не подводить под них теорию – в частности, такую, как ЗТПР.

Различные авторы, не отрицая ЗТПР в целом, подвергли сомнению ее применимость к тем или иным явлениям. Например, Джерард Александер (Виргинский университет, г. Шарлотсвилль, США) не считает возможным описание в категориях ЗТПР формальных политических институтов (которые, правда, составляют значительную часть всех политических институтов) [Alexander, 2001] 21 . Александер рассматривает функционирование партийных систем и смену властных режимов в странах Европы, Северной и Южной Америки. Он, в частности, пишет, что, хотя крупные изменения в системах выборов и переход от президентской к парламентской республике достаточно редки, они все же больше распространены, чем предполагает идея блокировки траектории. Менее радикальные изменения происходят чаще, например, в демократиях третьей волны (Польше, России, Аргентине, Бразилии и др.). В ряде стран, скажем, в США, то, что выглядит как поддержание статус-кво, на самом деле таит в себе перемены: приход к власти другой партии сопряжен с изменениями при сохранении номинальных форм. Еще чаще делаются попытки внести изменения, которые по тем или иным причинам не достигают результата. Если бы формальные институты, делает вывод Александер, следовали ЗТПР, изменения происходили бы лишь в результате экзогенных потрясений (как тогда,

когда после Второй мировой войны европейские демократии переписали свои конституции). Согласно концепции ЗТПР, изменения связаны с финансовыми и другими потерями, в то время как следование траектории обеспечивает возрастающую отдачу. Однако по мнению Александера, такой взгляд недооценивает стремление индивидов к краткосрочной выгоде, подчас в ущерб долгосрочным перспективам; электоральные изменения также несут в себе свои выгоды. Изучая ряд случаев из европейской истории, исследователь отмечает, что консервативные силы во Франции в 1870–1871 гг., в Англии в 1900–1927 гг. и в Испании в 1931–1936 гг. отнюдь не ощущали себя в безопасности перед наступлением левого лагеря; когда в 1951 г. тори вернулись в офис, они знали, что малейшее колебание электорального поведения вернет власть лейбористам. За демократической консолидацией в Бельгии, Франции, Испании и Великобритании последовала деволюция. Приведенные примеры в недостаточной мере согласуются с идеями ЗТПР, чтобы их можно было использовать в качестве объяснительной модели для анализа данных политических институтов.

21

Еще Д. Норт писал, что формальные институты значительно проще преобразовать извне, нежели принятые в обществе нормы и ценности. В итоге и революционные преобразования оказываются в действительности менее революционными, чем гласит их название [North, 1993, p. 38].

Исследуя идеи ЗТПР в конце 2000-х годов, по итогам их более чем 20-летней истории, Томас Риксен (Бамбергский университет, Германия) и Лора Виола (Свободный университет Берлина, Германия) по-прежнему имеют дело с принципиальной неоднозначностью понятия «зависимость от траектории предшествующего развития» и прослеживают, как различные авторы «растягивали» данную концепцию [Rixen, Viola, 2009] 22 . Имеет место явление, которое Риксен и Виола обозначают как «гипердиагностика институциональной ЗТПР» [ibid., p. 1]. Когда исследователи выбирают ЗТПР в качестве объяснительной модели, они искусственным образом сужают спектр доступных интерпретаций изменений / стабильности. Теоретики постепенно расширяли эмпирическое пространство, в котором применяется данное понятие, а также вводили все новые теоретические механизмы для объяснения случаев, воспринимаемых ими как случаи ЗТПР. Первым расширением было распространение ЗТПР на институты, за чем последовала адаптация в область политической науки. Дальнейшему расширению способствовали исследования К. Телен, проложившие путь к примирению ЗТПР и изменений, которые всегда представляли собой один из проблемных аспектов данной концепции, однако, по мнению Риксена и Виолы, конверсия и «наслоение» – это уже процессы, противоположные ЗТПР, а не ее подвиды. Эти авторы полагают, что в будущем исследователям следует уделять больше внимания проблеме изменений, в частности каким образом можно соотнести экзогенные и эндогенные изменения, оставаясь при этом в рамках концепции ЗТПР.

22

Против этого в свое время выступал П. Пирсон [Pierson, 2000], однако это стало принципиальной чертой рассуждений о ЗТПР, и, как демонстрирует исследование Риксена и Виолы, он сам этому способствовал.

Своя доля критики идей ЗТПР последовала со стороны социологии организаций. Поскольку специалисты в этой области занимаются микроуровнем социальных процессов, то можно предположить, что они отдают предпочтение агентности перед структурой. В 2010 г. «Journal of management studies» в специализированном разделе опубликовал две статьи, представляющие разные взгляды на данную тему. Жан-Филипп Вернь (Школа бизнеса им. Ричарда Айви Университета Западного Онтарио, г. Лондон, Канада) и Родольф Дюран (Высшая школа коммерции, Париж-I, Франция) стремятся найти практическое применение для идей ЗТПР [Vergne, Durand, 2010]. Спускаясь с макроуровня институтов и мезоуровня технологий, они анализируют основные положения теории ЗТПР на предмет их применимости на микроуровне организаций. Прежде всего, спорным исследователям представляется представление о случайности события, задающего траекторию развития. Основываясь на эмпирическом опыте, они утверждают, что такие ключевые для последующего развития события, как неуспех фирмы или отставка гендиректора, отнюдь не случайны, а обусловлены рядом, в том числе структурных, причин. Подобно этому, в реальных жизненных ситуациях (в отличие от формальных абстрактных моделей) покупатели выбирают тот или иной продукт не случайно, а в результате комбинации факторов (дизайн, технические характеристики, репутация производителя и т.п.). Кроме того, неприятие авторов вызывает фактическая непроверяемость и недоступность для эмпирического наблюдения феноменов, описываемых в терминах ЗТПР: то, что определенное явление оказалось зафиксировано в виде паттерна, можно констатировать лишь постфактум. В будущем Вернь и Дюран предлагают использовать для проверки ЗТПР такие стратегии, как компьютерное моделирование, экспериментальная методика и контрафактические исследования. Первая стратегия позволит оценить вероятность ЗТПР на основе ряда изначальных условий; это будет исследование того, что может произойти, а не того, что уже произошло. Вторая стратегия представляет собой лабораторный эксперимент с участием малых групп. В рамках третьей стратегии исследователи задают вопросы типа: «Что если…?» и определяют стабильность отношений между различными событиями.

В свою очередь, Рагху Гаруд (Бизнес-колледж им. Фрэнка Смила Пенсильванского университета, г. Филадельфия, США), Арун Кумарасвани (Пенсильванский университет в Уэст-Честере, США) и Петер Карнёэ (Ольборгский университет, Дания) вместо концепции зависимости от траектории предшествующего развития (path dependence) предлагают идею создания траектории развития (path creation) [Garud, Kumaraswamy, Karnoe, 2010]. С этой точки зрения изначальные условия отнюдь не предопределены, задающие траекторию события видятся не чем иным, как текущими контекстами действия, механизмы, способствующие воспроизводству траектории, – это следствие стратегических манипуляций акторов, а «запирание» паттерна – лишь временная стабилизация развивающейся траектории. В отличие от фаталистских и «геройских» определений агентности, авторы, следуя Б. Чарнявской [Czarniawska, 2008], понимают агентность как результат взаимодействий акторов и артефактов, образующих сети действия. Подобно Верню и Дюрану, Гаруд и коллеги полагают, что невозможно доказать случайный характер того или иного определяющего события. Так, открытие побочного действия гипотензивных препаратов в виде повышения потенции может считаться случайностью, как утверждают некоторые авторы [см., например: De Rond, Thietart, 2007], либо следствием таланта, проницательности и работоспособности сотрудников фирмы «Pfizer». Акторы не обязаны принимать то или иное положение дел как должное, безропотно следуя определенной траектории. Что касается механизмов воспроизводства и «запирания» траектории, то здесь авторы приводят примеры, демонстрирующие, как продукты оставались лидерами на рынке благодаря сговору и другим формам нерыночного поведения производителей. Политики могут вмешаться в ситуацию и «отпереть» траекторию; в практику может быть включена система сдержек и противовесов, с тем чтобы подобной блокировки пути вообще не произошло. Наконец, задаются вопросом авторы, как вообще отличить «экзогенный шок» от случайного события и как определить, что имеет место блокировка траектории – иными словами, что нынешнее положение установилось надолго? По их мнению, ответ будет зависеть от точки зрения исследователя, оттого даже описанные Вернем и Дюраном стратегии не могут считаться надежным средством проверки ЗТПР. Гаруд, Кумарасвани и Карнёэ предлагают альтернативную концепцию – создание траектории. В тех условиях, в которых они пребывают, акторы будут находить возможности для стратегических изменений. Исследователи же, изучая нарративы, планы, проекты подлинных деятелей, будут в реальном времени анализировать не уже сложившиеся, а только складывающиеся пути развития.

Таким образом, мы можем наблюдать, что в зависимости от точки зрения и исследовательской позиции (в

особенности если отдается предпочтение агентности перед структурой) тот или иной автор может разделять либо не разделять идеи ЗТПР. Кроме того, данные идеи были на пике научной моды в 1990-х – начале 2000-х годов; все важные и ставшие классическими работы на данную тему были написаны не позже первой половины 2000-х годов. Далее раскрывались частные случаи, приводились отдельные примеры 23 , и при этом разрасталась критическая литература. Большая часть работ 2000-х годов – это критические статьи; в некоторых из них признается определенный потенциал идей ЗТПР, который необходимо развивать, авторы других высказывают принципиальное несогласие с рассматриваемыми идеями и отказывают им в каких-либо значимых перспективах.

23

Скажем, Арт Карден (Университет Вашингтона в Сент-Луисе, США) иллюстрирует ЗТПР таким примером, как Реконструкция Юга после Гражданской войны в США: на фоне стремительно развивавшегося Севера, находившегося в авангарде с экономической, политической, социокультурной точек зрения, Юг по-прежнему пребывал под властью консервативных расистских институтов и соответствующих моральных норм и социальных отношений, что в итоге вылилось в поддерживаемую местными властями практику линчевания и законодательно оформленную сегрегацию, а также длительную экономическую отсталость [Carden, 2009].

* * *

В середине 1990-х годов первые переводы исследований, освещающих вопросы ЗТПР, появились в России – прежде всего, это были работы Д. Норта, а затем и других авторов. В отечественной науке данная проблематика заинтересовала в первую очередь экономистов; среди пионеров исследований ЗТПР в России можно назвать В.М. Полтеровича, Р.М. Нуреева, Ю.В. Латова, В.В. Вольчика, С.В. Циреля, Р.И. Капелюшникова. Пик теоретического осмысления данных вопросов пришелся на вторую половину 2000-х годов. Весной 2005 г. под эгидой НИУ ВШЭ была проведена, вкупе с очным симпозиумом, интернет-конференция «20 лет исследования QWERTY-эффектов и зависимости от предшествующего развития», призванная стимулировать изучение ЗТПР в России [20 лет исследования QWERTY-эффектов… 2005]. Среди рассматривавшихся вопросов – зависимость от предшествующего развития в свете экономической теории, социально-экономическая история России и институциональные ловушки 24 , точки бифуркации и альтернативная история. Еще экономисты привлекли внимание к близости проблематики ЗТПР «вечным вопросам» российской истории. По словам Р.М. Нуреева (НИУ ВШЭ, Москва) и Ю.В. Латова (РЭУ им. Г.В. Плеханова, Москва), «проблема path dependence – это один из “русских вопросов”, над которыми наши интеллектуалы размышляют не один век… Суть проблемы path dependence можно выразить вопросом: почему в конкуренции институтов довольно часто “плохие” институты (нормы, стандарты) побеждают “хорошие”? Эта проблема вбирает в себя анализ и устойчивой российской самобытности, и неудач попыток отказаться от нее в пользу кажущейся более эффективной системы социально-экономических институтов» [Нуреев, Латов, 2007, с. 231].

24

Согласно В.М. Полтеровичу (ЦЭМИ РАН, Москва), теоретизировавшему данный феномен, у институциональных ловушек, под которыми он имеет в виду явление, близкое блокировке траектории Артура и Дэвида, есть как негативные, так и позитивные аспекты. С одной стороны, «запирание» траектории способствует поддержанию институциональной стабильности, с другой – оно может привести к разрушению института [Полтерович, 1999]. Полтерович приводит пример бартерных расчетов в России в 1990-е годы, которые решали проблемы неэффективных предприятий, но при этом практически парализовали экономику страны, выведенную из этого состояния лишь дефолтом 1998 г. На указанной интернет-конференции Е.В. Балацкий (ЦЭМИ РАН, Москва) сделал доклад на тему: «“Диссертационная ловушка” в экономической науке» [20 лет исследования QWERTY-эффектов… 2005]. Согласно исследователю, написание диссертаций на заказ материально поддерживает ученых в ситуации недофинансирования научной отрасли, но в то же время девальвирует научные степени и всю российскую науку в целом.

Постепенно к дискуссии о ЗТПР вслед за экономистами присоединились и другие социальные ученые. В 2008 г. увидела свет социально-философская диссертация Е.В. Сусименко (Южно-Российский государственный политехнический университет им. М.И. Платова, г. Новочеркасск) на соискание ученой степени доктора философских наук «Феномен пат-зависимости в процессе институциональных изменений» [Сусименко, 2008]. По мнению данного автора, «уже в середине 1990-х годов стало ясно, что в России под видом реформ воспроизводятся свойства советского прошлого: связь власти-собственности и появление новых социальных групп на основе ее передела… всевластие бюрократии… зависимость социальной жизни от властных решений… Предположительно, институциональное разложение советской системы подавляется природой советского человека, для которой характерен традиционализм, а не продуктивные и инновационные способности» [Сусименко, 2008, с. 3–4]. Как указывает Сусименко, некоторые отечественные ученые используют концепцию ЗТПР для описания и в целом негативной оценки таких основополагающих структур российского общества, как авторитарная система правления, редистрибутивная экономика, коллективистские традиции; для других это скорее аргумент в пользу централизованной государственной экономики, так как рынок и конкуренция не гарантируют выбора самого эффективного варианта [Сусименко, 2008, с. 12]. Своего рода промежуточный итог исследованиям ЗТПР подводит работа В.И. Казаковой (Нижегородский государственный технический университет им. Р.Е. Алексеева) «Концептуализация “path dependence” в современной социальной науке» [Казакова, 2012]. Согласно автору статьи, вопрос о том, «почему “плохие” технологии могут доминировать над “хорошими”», «довольно быстро сменился более широкой постановкой проблемы иррационального развития социальных институтов, а само словосочетание “path dependence” стало четко ассоциироваться с постсоциалистическим развитием и российской модернизацией» [Казакова, 2012, с. 8] – в представлении как отечественных, так и западных исследователей. Сквозь призму ЗТПР Казакова рассматривает такие феномены, как социальное время, граница, рациональный выбор, повседневность. В 2010-е годы публикуются частные эмпирические исследования, в которых, правда, концепция ЗТПР часто используется в значении простого наследования прошлому (против чего в свое время выступали западные теоретики, но чего не всем из них удалось избежать) или даже в значении аналогии с имевшими место в прошлом процессами [см., например: Курочкин, 2016]. В какой-то степени концепция ЗТПР стала уже общим местом; в то же время в обществе нарастает убежденность, что российские институты вообще трудно поддаются преобразованию и после периода модернизации наступает откат к привычному состоянию. Так что, возможно, требуется (новая) концептуализация ЗТПР отечественными политологами и социологами с целью прояснения потенциала этих идей для исследования российского контекста в его социально-политической специфике.

Список литературы

20 лет исследования QWERTY-эффектов и зависимости от предшествующего развития: Интернет-конференция // Экономика. Социология. Менеджмент: Федеральный образовательный портал. – М., 2005. – Режим доступа:(Дата посещения: 17.05.2017.)

Казакова В.И. Концептуализация «path dependence» в современной социальной науке // Вестник НГТУ им. Р.Е. Алексеева. Серия: Управление в социальных системах. Коммуникативные технологии. – Нижний Новгород, 2012. – № 3. – С. 6–16.

Курочкин А.В. Траектория предшествующего развития как фактор правовой институционализации современных российских партий // Международный научно-исследовательский журнал. – Екатеринбург, 2016. – № 12, ч. 4. – С. 163–165.

Нуреев Р.М., Латов Ю.В. Что такое зависимость от предшествующего развития и как ее изучают российские экономисты // Истоки: Из опыта изучения экономики как структуры и процесса: Альманах. – М., 2007. – Вып. 6. – С. 228–255.

Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. – М., 1999. – Т. 35, № 2. – С. 3–20.

Сусименко Е.В. Феномен пат-зависимости в процессе институциональных изменений: Автореф. дис. … д-ра филос. наук / Южный федеральный университет. – Ростов-на-Дону, 2008. – 52 с.

Alexander G. Institutions, path dependence and democratic consolidation // Journal of theoretical politics. – L.; Thousand Oaks, CA, 2001. – Vol. 13, N 3. – P. 249–270.

Поделиться:
Популярные книги

Огни Эйнара. Долгожданная

Макушева Магда
1. Эйнар
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Огни Эйнара. Долгожданная

Real-Rpg. Еретик

Жгулёв Пётр Николаевич
2. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
8.19
рейтинг книги
Real-Rpg. Еретик

Вперед в прошлое 2

Ратманов Денис
2. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 2

Как я строил магическую империю

Зубов Константин
1. Как я строил магическую империю
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю

Возвращение Безумного Бога 5

Тесленок Кирилл Геннадьевич
5. Возвращение Безумного Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвращение Безумного Бога 5

Ненужная жена

Соломахина Анна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.86
рейтинг книги
Ненужная жена

Идеальный мир для Социопата 6

Сапфир Олег
6. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.38
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 6

Вечный. Книга II

Рокотов Алексей
2. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга II

Мимик нового Мира 6

Северный Лис
5. Мимик!
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 6

Разбуди меня

Рам Янка
7. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
остросюжетные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Разбуди меня

Новая мама в семье драконов

Смертная Елена
2. В доме драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Новая мама в семье драконов

Ты всё ещё моя

Тодорова Елена
4. Под запретом
Любовные романы:
современные любовные романы
7.00
рейтинг книги
Ты всё ещё моя

Разведчик. Заброшенный в 43-й

Корчевский Юрий Григорьевич
Героическая фантастика
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
альтернативная история
5.93
рейтинг книги
Разведчик. Заброшенный в 43-й

Газлайтер. Том 9

Володин Григорий
9. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 9