Полночный воин (Хранительница сокровищ)

Джоансен Айрис

— Батшебе…

— Мы одно целое. Почему ты отвергаешь меня?

— Это не так.

— Неужели ты думаешь, я стал бы бороться с тобой и ради тебя, если бы не был в этом уверен? Черт возьми, мне не по душе, когда женщина руководит моей жизнью. Я могу согласиться на такой расклад при условии, если только сам направляю свою жизнь. Мы станем одним целым. Мы уже стали им.

— Я не руковожу твоей жизнью. Делай, что тебе нравится со мной и всеми вокруг тебя.

— А почему я отправился на этот неприступный остров?

Неужели ты считаешь, только ради клада, о котором никто никогда не слышал?

— Ты поверил мне.

— Вернее, хочу поверить, хотя я все равно бы отправился в Гвинтал. Ничто не помешает мне теперь дойти до цели.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ответ кроется там.

— Ответ?

— На вопрос, почему ты не соглашаешься быть со мной всегда. Хотя мы оба признаем, что нам суждено быть вместе.

Она покачала головой.

— Я уже говорила, что ждет тебя в Гвинтале. Клад — и ничего больше.

— В самом деле? Посмотрим.

В ответ на ее вздох он снова лег на спину. Странные мысли и сомнения от его слов будоражили душу. Прежде ей всегда удавалось оставаться честной с собой, не лгать себе и не лукавить. Зачем же тогда ей отталкивать Гейджа, когда она призналась себе, что любит его? Чего же она все-таки хочет и чего она ждет? И что с ней случится в Гвинтале?

Он, конечно, прав, она всегда доверяла Эдвине и Малику, несмотря ни на что.

С Гейджем все сложнее, он — сама яростная жестокость.

— Я никогда больше не заговорю об этом, — сказал Гейдж. — Но клянусь чем угодно, как и всегда, сегодня ты слышала от меня правду. — Бринн молчала. Он невесело рассмеялся. — А ты еще утверждаешь, что у тебя мягкий нрав. Ты считаешь, что от таких отношений страдаю только я. Верно. А ты представляешь себе физическую боль мужчины, когда он хочет, но не должен излить свое желание, освободить свою плоть?

Она, разумеется, не знала, но догадывалась. Однажды она заметила, как в безумной страсти перекосилось его лицо. Временами он отстранялся от нее, мускулы его сжимались в комок, а спина становилась несгибаемо твердой.

— Ты и вообразить не можешь, какие это адовы муки.

— Тогда не доводи себя до такого состояния.

— Отвергая меня, ты наносишь мне боль. Разве это не оскорбляет твои чувства лекаря?

— Нет. — Ложь. Мысль о физических страданиях Гейджа для нее стала невыносимой.

— Нет? А ведь это твоя вина. Все, что от тебя требуется, — подчиниться мне, и боль уйдет. Я выздоровею.

— И слышать не желаю! — в отчаянии вырвалось у нее.

— Но не забудешь. — Он притянул ее к себе. — Будешь помнить, Бринн?

Она не забудет. Даже сейчас тугое напряжение его мускулов отдавалось нежностью в ее теле. Она закрыла глаза и приказала себе спать.

Наступило продолжительное молчание, пока Гейдж снова не позвал ее:

— Бринн!

— Давай лучше спать.

— Кайт.

— О

чем это ты? — Она не сразу поняла, что он уже заговорил о другом.

— Когда мы будем в Кайте?

— Завтра или послезавтра. Уже не помню, сколько дней мне пришлось добираться от уэльской границы до Кайта.

Она внезапно разозлилась на себя.

— Правда, не помню, как долго мы шли после Кайта. Я тоже не Господь Бог, и не жди этого от меня.

Он задумчиво сказал:

— Нам не следует идти в Кайт. Мы могли бы сразу отправиться к морю.

— Но надо пополнить запасы, а Кайт — единственная деревня поблизости. С какой стати нам не идти туда?

— Из-за твоей матери.

Бринн почувствовала тяжесть в груди, знакомый холодок сковал ее руки.

— Это случилось много лет тому назад.

— Тебя они тоже хотели сжечь, — мрачно напомнил он ей.

Он и об этом подумал, и он, наверное, прав. Может, найдется причина обойти Кайт?

— Думаешь, там нас может подстерегать опасность?

— Не знаю, но мы, без сомнения, отразим любое нападение фермеров и торговцев.

Ее охватило какое-то безумие и… робость.

— Тогда отправляемся в Кайт.

— Ты подумай еще. Не будет ли тебе страшно?

— Я уже сказала, это было давно, и мы спокойно можем ехать в Кайт. — Бринн прикрыла глаза. — А сейчас я устала от этих ненужных разговоров и хочу спать.

До деревни Кайт они добрались к концу следующего дня. В тени Кайтского замка притаились домики с соломенной крышей, все, как в любой другой деревне. Обычная мирная деревня. Тишина.

Вопли. Треск пламени. Запах, о Господи, запах!

— Что с тобой? — прошептала Эдвина, взглянув в лицо Бринн. — Ты выглядишь, как…

— Я не могу быть здесь. — Бринн задыхалась.

— Гейдж говорит, что нам надо купить у жителей деревни провиант и пополнить запасы.

— Вот пусть он этим и занимается, а я не могу здесь ни минуты оставаться.

Бринн развернула лошадь и пустила ее галопом.

Она слышала, что Гейдж окликнул ее, но не остановилась, пока не отъехала на несколько миль от деревни. Она едва успела спешиться, как ее вырвало.

Дым. Стоны.

— Господи! — Гейдж обнял ее, поддерживая за талию, пока ее выворачивало буквально наизнанку.

Наконец Бринн, подняв голову, еле произнесла:

— Я не вернусь обратно. Не могу… — Она еле говорила.

— Никто не просит тебя об этом, — с горечью произнес Гейдж. — Не стоило мне слушать тебя, я ведь спрашивал, но ты решила поступить так, будто ничего не случилось, черт возьми!

— Я не была уверена… Я не думала об этом. — Пошатываясь, она добрела до дерева и привалилась к стволу. — С той ночи я не позволяла себе вспоминать об этом кошмаре.

— Ты же знаешь, что я не позволил бы ни одному из деревни подойти к тебе.