Полное собрание сочинений. Том 2

Толстой Лев Николаевич

Николай уже давно смелъ подоконникъ и вышелъ изъ комнаты, а я все еще сид лъ у открытаго окна, полной грудью вдыхалъ воздухъ и думалъ: я могу быть лучше и счастливње и буду лучше и счастливње. Съ поступленіемъ въ университетъ, я перестаю быть ребенкомъ, я буду учиться такъ, чтобы быть первымъ не только въ Университет , но во всей Россіи, во всей Европ , въ ц ломъ мір . Нынче испов даюсь — сложу съ себя вс старые гр хи, (вс разскажу и раскаюсь) и ужъ больше ни за что не буду д лать этого. (Зд сь я припоминаю вс гр хи, которые приготовился разсказать духовнику, и одинъ ужасно мучаетъ меня, не потому, чтобы я находилъ его особенно тяжелымъ, но потому, что мн стыдно будетъ сказать его Священнику). Съ нын шней весны начинаю рано вставать рано утромъ, потомъ, когда

буду студентомъ, верхомъ буду здить одинъ на Воробьевы Горы готовить лекціи, буду по ц лымъ днямъ сид ть на воздух въ т ни и читать, или буду рисовать виды; я не ум ю рисовать, но думаю, что выучусь отлично рисовать. Одна д вушка, брюнетка съ род[инкой] подъ губой и прав[?ымъ?] глаз[?омъ?], которая тоже ходитъ потихоньку гулять по утрамъ съ горничной на Воробьевы Горы, подойдетъ ко мн и спроситъ, кто я такой. Я скажу: «Я сынъ Священника». Она подастъ мн руку и скажетъ: «Я васъ понимаю», а я скажу: «садитесь сюда, подл меня», и такъ просто, но печально посмотрю ей въ глаза. Она сядетъ и каждое утро въ 4 часа будетъ приходить. Потомъ я приведу Дмитрія туда же, и втроемъ будемъ проводить тамъ утра, будемъ есть молоко и фрукты. Потомъ я буду д лать упражненія и гимнастику каждый день, такъ что буду сильн е вс хъ въ дворн , въ университет , сильн е Раппо буду. —

— «Пожалуйте кушать», сказалъ вошедшій слуга.

Глава 2-я. Хоръ.

Передъ самымъ об домъ Нехлюдовъ и Дубковъ проходили черезъ столовую изъ комнаты Володи.

— «Restez d^iner avec nous, petit Prince», ¹²⁷ сказалъ папа Нехлюдову: «ежели вы не боитесь нашей постной б шеной коровы».

Дмитрій пожалъ мн руку и с лъ подл меня.

— «Сколько мн вамъ сказать нужно», сказалъ я ему, думая передать ему мое чувство умиленія сегодняшняго утра.

За об домъ папа говорилъ о томъ, какъ мы проведемъ л то.

— «Только бы Nicolas выдержалъ хорошо экзаменъ, сейчасъ же въ деревню и за хозяйство: Вольдемаръ будетъ смотр ть за полевыми работами, Nicolas за постройками, Люба съ Катенькой за скотнымъ дворомъ, а я буду только присматривать. И вы прі зжайте къ намъ, petit Prince. Боюсь только, чтобы этотъ не задержалъ меня», добавилъ онъ, съ улыбкой кивая на меня.

— «О, в рно н тъ, отв чалъ Дмитрій, въ этомъ я ув ренъ. Ежели только онъ васъ задерживаетъ, то мы вм ст M-r St.-J'er^om’омъ къ вамъ». —

— «А въ самомъ д л , в дь ты не кончишь раньше Мая? а теперь лучшее время. Вамъ бы я поручилъ его, ежели вы об щаете прі хать? J’en parlerai ce soir `a votre m`ere. ¹²⁸

Дмитрій красн я сказалъ, что не знаетъ, какъ можно ему поручить, но просилъ, чтобы мн позволили остаться. Об щалъ прі хать вм ст со мной. И было р шено, что папа, не дожидаясь меня, детъ на 2-й день пасхи. —

Посл об да Дубковъ подошелъ къ закрытымъ фортепьянамъ, открылъ и заигралъ: «Нын силы небесныя».

— «Спойте, спойте, mon cher, сказалъ папа, подергивая плечомъ, я это очень люблю». И самъ зап лъ своимъ добрымъ, но сиплымъ голосомъ. Дубковъ баритономъ сталъ вторить ему. —

— «Н тъ, безъ тенора нельзя, а у насъ съ Нехлюдовымъ отлично идетъ, Нехлюдовъ, поди сюда, пой: Ны.. и.. нњ....

Но Дмитрій въ это время стоялъ со мной у стола и сбирался, какъ я зам чалъ, но не см лъ сказать что-нибудь Любочк , стоявшей около насъ и тоже сбиравшейся, но не см вшей начать говорить съ нимъ. Онъ сд лалъ, какъ будто не слыхалъ Дубкова. —

— «Разв онъ поетъ?» спросилъ папа.

— «Еще какъ, сказалъ Дубковъ, подобнаго тенора вы в рно не слыхивали, особенно духовное c’est son triomphe. ¹²⁹ Нехлюдовъ, поди же сюда».

— «Подите, подите сюда», закричалъ папа. —

— «Ты — первый голосъ, вы — второй, Петръ Александрович, и Володя съ вами». —

— «Гд ему», сказалъ папа, хотя у Володи былъ голосъ очень в рный и пріятный, но, какъ мн показалось, уже по привычк считать въ своихъ д тяхъ все хуже, ч мъ въ постороннихъ.

— «Я басъ, продолжалъ Дубковъ, вы, M-le Catherine, идите за Петромъ Александрычемъ, а вы, М-lle Иртеньевъ....»

— «Н тъ, куда мн », съ испуганнымъ

лицомъ заговорила Любочка.

— «Ну, вы — плохъ», докончилъ Дубковъ, обращаясь ко мн .

Я улыбнулся.

Хоръ пошелъ прекрасно, хотя у папа иногда не доставало голоса, Катенька, нисколько не смущаясь, сильно фальшивила, и Дубковъ вырабатывалъ слишкомъ см лыя фіоритуры; но Дмитрій покрывалъ вс хъ своимъ чуднымъ, сильнымъ груднымъ теноромъ, о которомъ я и не подозр валъ, и о которомъ онъ ни разу не упоминалъ мн . Голосъ его былъ такъ хорошъ, что, когда онъ зап лъ, на лицахъ вс хъ я прочелъ удивленіе и даже какую-то торжественность, какъ будто каждый сказалъ самъ себ : «Э! да это не шутки». У папа, какъ всегда при подобныхъ случаяхъ, выступили слезы на глазахъ. Катенька почувствовала немного, что она вретъ, и зап ла тише, Дубковъ улыбался и мигалъ вс мъ, указывая головой на Дмитрія, а Любочка, облокотившись о фортепьяно и открывъ немного ротъ, пристально, не мигая, смотр ла прямо въ ротъ Нехлюдову, и въ большихъ глазахъ ея зам тно было какое-то особенное одушевленіе удовольствія. Я, какъ и всегда въ минуты сильныхъ ощущеній, чувствовалъ особенную склонность къ наблюденіямъ и зам тилъ, что Дмитрій чувствовалъ устремленные на него взоры Любы, но не взглядывалъ на нее, хотя ему этаго очень хот лось. И еще я зам тилъ, что Любочка не дурна en trois quarts. ¹³⁰ Я смотр лъ на нее и не такъ см шна, какъ всегда, мн казалась, и что она очень добрая хорошая д вушка, ежели ей такъ нравится мой Дмитрій. Именно съ этаго памятнаго для меня хора « нынњ силы небесныя» получилъ я новый взглядъ на свою сестру и сталъ д лать много чудныхъ плановъ насчетъ ея будущности.

Глава 2-я. Испов дь.

Въ сумерки меня позвали слушать правила передъ испов дью. Духовникъ нашъ, с дой, худощавый старичокъ, съ умнымъ и чрезвычайно строгимъ выраженіемъ лица, прочелъ намъ ихъ, и благогов йный страхъ, почти трепетъ, охватилъ меня при словахъ: «откройте вс ваши прегр шенія безъ стыда, утайки и оправданія, и душа ваша очистится передъ Богомъ; а ежели утаите что-нибудь, гр хъ большой будете им ть».

Первый прошелъ папа испов дываться въ комнату бабушки, осв щенную одной лампадкой, вис вшей передъ кивотомъ, и св чкой, стоявшей на нало , на которомъ были крестъ и Евангелiе. Я вид лъ это въ дверь и вид лъ, какъ папа, крестясь, преклонилъ свою с дую, пл шивую голову подъ эпатрахиль монаха. Папа испов дывался очень долго, и во все это время мы молчали или шопотомъ переговаривались между собой. — Выходя изъ двери, онъ кашлянулъ и подернулъ н сколько разъ плечомъ, какъ-будто желая возвратиться къ нормальному положенію, но по его глазамъ зам тно, ему было что-то неловко.

— «Ну, теперь ты ступай, Люба», сказалъ онъ ей, щипнувъ ее за щеку.

Любочка ужасно испугалась и долго не могла р шиться отворить дверь. Она н сколько разъ доставала изъ кармана фартука записочку, на которой были записаны ея гр хи, и снова прятала, н сколько разъ подходила и отходила отъ двери; она чуть не плакала и робко улыбалась.

Любочка пробыла недолго въ испов дной комнат , но, выходя оттуда см шная д вочка плакала навзрыдъ — губы сд лались толстыя, растянулись, и плечи подергивались. Наконецъ, посл хорошенькой Катиньки, которая улыбаясь вышла изъ двери, насталъ и мой чередъ. Я съ какимъ-то тупымъ апатическимъ чувствомъ боязни отворилъ дверь и вошелъ въ полуосв щенную комнату. Отецъ Макарій стоялъ передъ налоемъ и медленно съ строгимъ выраженіемъ обратилъ ко мн свое прекрасное старческое лицо —......

Не хочу разсказывать подробностей т хъ минутъ, которыя я провелъ на испов ди. Скажу только, что я вышелъ изъ комнаты счастливымъ такъ, какъ едва ли я былъ когда-нибудь въ жизни. — Но вечеромъ, когда я уже легъ въ постель въ этомъ отрадномъ состояніи духа, меня вдругъ поразила ужасная мысль: «я не сказалъ однаго гр ха». Почти всю ночь я не могъ заснуть отъ моральныхъ страданій, которыя возбуждала во мн эта мысль; я каждую минуту ожидалъ на себя Божіе наказаніе за такое ужасное преступленіе. Н сколько разъ на меня находилъ ужасъ смерти, я вздрагивалъ и просыпался. Наконецъ, къ утру р шился идти п шкомъ въ Донской монастырь еще разъ испов дываться и сказать ему затаенный гр хъ. —