Полное собрание сочинений. Том 2

Толстой Лев Николаевич

«Пожалуйста, любите и ласкайте ихъ. Вы всей сд лаете лаской». — «Пов рьте, Mein Herr, что я съум ю найдти орудіе, которое заставить ихъ повиноваться», сказалъ Французъ, отходя отъ него, и посмотр лъ на меня. — Но должно-быть въ томъ взгляд , который я остановилъ на немъ въ эту минуту, не было много пріятнаго, потому что онъ нахмурился и отвернулся. Д ло въ томъ, что я убилъ бы въ эту минуту этаго фанфарона Француза, такъ онъ гадокъ и жалокъ казался мн въ сравненіи съ Карломъ Иванычемъ. Съ этой минуты я почувствовалъ см шанное чувство злобы и страха къ этому челов ку. — Уложивъ весьма тщательно свои вещи на дрожки, Карлъ Иванычъ обнялъ Николая, насъ и съ слезами на глазахъ сошелъ съ крыльца. Старый Николай, повернувшись къ ст н лицомъ, хныкалъ, какъ баба, и у насъ съ Володей были слезы на глазахъ. —

* № 17(II ред.).

Тутъ было н сколько пачекъ писемъ, разд ленныхъ по почеркамъ и съ надписями на каждой пачк . На одной — значилось «Письма Лизы», на другой «Lettres de Clara», ¹⁰¹ на

третьей «Записки б дной Аксюты». — Не отдавая себ даже отчета въ томъ, что я д лаю, я прочелъ — не раскрывая ихъ — по н скольку фразъ изъ каждой.

«Oh! mon bien aim'e, rien ne peut 'egaler la douleur, que je sens de ne plus te voir. ¹⁰² Ради Бога прі зжай! Стыдъ и раскаяніе...» и т. д. Это я прочелъ въ пачк писемъ Лизы. Письма Клары были писаны вс пофранцузски; но съ такими ошибками, что ежели-бы я написалъ такъ подъ диктовку, то меня в рно оставили бы безъ об да. Наприм ръ: «Le cadot, que tu m’envoi es charman, mais pourquoi ne l’avoire, pas apport'e toi-meme...» ¹⁰³ и т. д. Письма-же Аксюты были написаны или писарской рукой на большихъ листахъ с рой бумаги, или на клочкахъ, черными кривыми каракулями. — Кром писемъ, въ портфел было еще очень много тонкихъ, надорванныхъ и ц лыхъ листовъ бумаги, съ штемпелями по бокамъ — (это были векселя, какъ я узналъ въ посл дствіи) и изогнутая колода картъ, завернутая въ бумагу, на которой рукою папа написано было: Понтерки, которыми въ ночь 17 Генваря 1814 года я выигралъ бол е 400.000. —

** № 18(I ред.).

Я вдругъ почувствовалъ презр ніе къ д вочкамъ вообще, къ С.[?] и Сонечк въ особенности, началъ ув рять себя, что ничего веселаго н тъ въ этихъ играхъ, и мн ужасно захот лось возиться, шалить, буянить и сд лать какую-нибудь такую штуку, которая бы ужъ р шительно погубила меня. Случай не замедлилъ представиться. St.-J'er^ome вышелъ въ другую комнату, и въ это время, разставляя стулья по м стамъ, кто-то зам тилъ стулъ, у котораго едва держалась ножка, и сказалъ, что хорошо бы подставить его кому-нибудь. Я тотчасъ же взялся подставить его St.-J'er^om’y, надломилъ ножку его и поставилъ на то м сто, гд обыкновенно сид лъ St.-J'er^ome. «Вотъ молодецъ, не боится никого», сказалъ кто-то. Я читалъ гд -то, что зам чено, будто д ти въ переходномъ возраст отрочества особенно бываютъ склонны къ зажигательству, даже убійству. Я находился теперь въ этомъ состояніи и былъ готовъ на все. Доказательство — мой поступокъ со стуломъ, за который, ежели бы узналось, я бы былъ страшно наказанъ, и я думаю, мн меньше бы нужно было храбрости, чтобы подложить огонь подъ домъ, ч мъ поставить этотъ сломанный стулъ. — St.-J'er^ome, ничего не подозр вая и не зам чая вс хъ взглядовъ, съ нетерп ливымъ ожиданіемъ устремленныхъ на него, подошелъ къ стулу и с лъ. Кракъ! ножка подломилась, и St.-J'er^ome лежитъ на полу. Ничего не можетъ см шн е для меня, не знаю, почему, какъ вид ть, какъ падаетъ челов къ; но теперь невозможность см яться и присутствіе зрителей усилили до того это расположеніе, что я фыркнулъ, и вс посл довали моему прим ру. Не знаю, какъ, но St.-J'er^ome узналъ, что виновникомъ его паденія былъ я, при вс хъ назвалъ меня mauvais garnement ¹⁰⁴ и вел лъ идти наверхъ и во вс хъ наклоненіяхъ, временахъ и числахъ переписать 3 раза выраженіе: je suis un mauvais garnement, tu es un mauvais garnement ¹⁰⁵ и т. д. (Очень глупое наказаніе, выдуманное St.-J'er^om’омъ).

Нечего было д лать, я пошелъ наверхъ, схватилъ первый попавшійся мн листъ бумаги и съ какимъ-то лихорадочнымъ нетерп ніемъ началъ спрягать вспомогательный глаголъ съ прибавленіемъ каждый разъ нелестнаго эпитета «mauvais garnement». Я торопился и потому, что хот лось скор й сойдти внизъ и потому, что уже придумалъ мщеніе St.-J'er^om’y, которое хот лось поскор й привести въ исполненіе. —

Я пришелъ внизъ съ исписаннымъ листомъ и, подойдя къ St .-J'er^om’y, спросилъ его, зд сь ли показать ему.

— Читайте зд сь, — сказалъ St.-J'er^ome, желая этимъ осрамить меня. Я началъ: je suis un mauvais garnement, — сказалъ я чуть слышно. — «Громче», сказалъ St.-J'er^ome. — «Tu es un mauvais garnement», сказалъ я на всю залу, пристально глядя ему въ глаза, и еще разъ какъ будто забывшись, повторилъ это.

— Prenez garde `a vous, ¹⁰⁶ — сказалъ онъ хмурясь, но я еще н сколько разъ повторилъ изр ченіе во второмъ лиц всякаго времени. «Tu fus un mauvais garnement, tu seras un mauvais garnement». ¹⁰⁷

— C’est bien, ¹⁰⁸ сказалъ St.-J'er^ome. — Я уже н сколько разъ об щалъ вамъ наказаніе, отъ котораго васъ хот ла избавить ваша бабушка, но я вижу, что, кром розогъ, васъ нич мъ не заставишь повиноваться, и нынче вы вполн заслужили и будете наказаны. Vous serez fouett'e, ¹⁰⁹ — сказалъ онъ, отвратительно выговаривая

какъ fouatter это посл днее слово.— Это было сказано при вс хъ, и вс слушали съ напряженнымъ вниманіемъ. Я почувствовалъ, какъ кровь остановилась около моего сердца, и какъ затряслись мои губы.

** № 19(I ред.).

— «Ты куда?» спросилъ меня вдругъ голосъ папа. Я остановился, открылъ глаза и, увидавъ высокую фигуру папа, который съ удивленіемъ смотр лъ на меня, схватилъ его руку, поц ловалъ ее. — «Папа, защити меня, спаси меня!» говорилъ я задыхающимся отъ слезъ голосомъ. «Я ужасно виноватъ, я негодный челов къ; но, ради Бога, позволь мн только все разсказать теб и потомъ д лай со мной, что хочешь, я очень радъ буду...... очень радъ, только отъ тебя. Ты все можешь со мной сд лать, и мн ничего, потому что ты мой отецъ, одинъ мой защитникъ; а онъ.....». «Полно», сказалъ папа, взялъ меня за руку и повелъ въ маленькую диванную. «Ну разскажи мн , пузырь, что съ тобой, Коко?» сказалъ онъ съ такимъ хладнокровнымъ участіемъ, что положеніе мое вдругъ показалось мн мен е страшнымъ. —

— «Папа, сказалъ я: «я все теб скажу, и потомъ д лай со мной, что хочешь. Я вчера получилъ единицу у учителя Исторіи». — «Ну?» — «И за поведенье единицу».— «Ну?» — «Потомъ я нечаянно, не нечаянно, а просто нарочно я ужасно дурно сд лалъ, подставилъ сломанное стуло St.-J'er^om’y, и онъ упалъ. «Это нехорошо, что жъ тебя наказали?» — «Постой, еще не все. Я сломалъ ключикъ, когда ходилъ къ теб за конфетами. Прости меня пожалуйста, я никогда не буду этаго д лать и самъ знаю, какъ это гадко». — «Какой ключикъ?» — «Отъ зеленаго порт....»—«Что?! Ты отпиралъ его?» — «Виноватъ, папа, я самъ не знаю, что на меня нашло».— «Что жъ ты тамъ смотр лъ, пов са?» — «Письма смотр лъ». Папа покрасн лъ, подернулъ плечомъ и взялъ меня за ухо.— «Что жъ ты прочёлъ, негодный мальчишка?» — «Не помню ничего, только посмотр лъ и опять хот лъ запереть, да сломалъ нечаянно». — «Пріятно очень им ть такихъ милыхъ д точекъ!» сказалъ онъ, потрясая меня за ухо: «только не сов тую теб еще разъ совать носъ, куда не сл дуетъ, а то будетъ плохо». — Папа больно дралъ меня за ухо, но наказаніе это доставляло мн какое-то странное наслажденіе, и я не думалъ плакать. Только что онъ выпустилъ мое ухо,—«папа, сказалъ я, я не стою того, чтобы ты простилъ меня, да и знаю, что никто меня не любитъ; наказывай меня, какъ хочешь, но, ради Бога, защити меня отъ St.-J'er^om'a. Онъ ненавидитъ меня, онъ всячески, старается унизить, погубить меня. Папа, онъ хочетъ с чь меня онъ велитъ передъ собой становиться на кол ни. Я не могу этаго. Я не ребенокъ. Ежели онъ это сд лаетъ, сказалъ я съ слезами на глазахъ, я не перенесу, я умру, ей Богу, умру или его убью, или уб гу, или сд лаю что-нибудь ужасное. Когда ты меня встр тилъ, я самъ не знаю, куда я б жалъ. Ради Бога, спаси меня отъ него. Я не могу съ нимъ жить, я ненавижу его. Ахъ, ежели бы мамаша была жива, она бы не позволила такъ мучать меня! Папа! Папа!» Слезы душили меня. Я подошелъ къ нему и уже бол е не въ силахъ (выговорить слова) рыдалъ и ц ловалъ его руки. — «Успокойся, мой другъ, говорилъ мн папа, положивъ свою большую руку мн на голову. И я зам тилъ слезы на его глазахъ. Ежели бы онъ зналъ, какъ отрадно под й[ствовало]. — «Выс ки... прости не позволяй ему — онъ мой мучитель......тиранъ... никто меня не любитъ». Я упалъ на диванъ и рыдалъ, рыдалъ до истерики, такъ что папа на рукахъ отнесъ меня въ спальню. Я заснулъ.

** № 20(I ред.).

Никогда не забуду я одной страшной минуты, какъ St.-J'er^ome, указывая пальцемъ на полъ передъ собою, приказывалъ стать на кол ни, а я стоялъ передъ нимъ бл дный отъ злости и говорилъ себ , что лучше умру на м ст , ч мъ стану передъ нимъ на кол ни, и какъ онъ изо всей силы придавилъ меня за плечи и, повихнувъ спину, заставилъ-таки стать на кол ни. Ежели бы у меня былъ ножъ въ эту минуту, я, не задумавшись, зар залъ бы его и два раза повернулъ у него въ ран . — Все время пребыванія St.-J'er^om’a въ нашемъ дом чувства подавленной гордости, страха униженія и по временамъ истинной ненависти къ нему наполняли мою душу и отравляли лучшіе удовольствiя. — Ничто такъ много не способствовало къ происшедшему во мн моральному перевороту, къ которому я приближаюсь, какъ эти чувства, внушенныя во мн въ первый разъ нашиМЪ гувернеромъ. (За все время моего отрочества у меня есть не бол е какъ 2, 3 воспоминанія, осв щенныя счастьемъ; остальныя же какъ-то темны, безцветны, и я съ трудомъ удерживаю ихъ летучую связь въ моемъ воображеніи.)

Въ одно воскресенье, когда St.-J'er^ome сид лъ въ своей комнат съ пришедшими къ нему гостями французами, а я сид лъ рядомъ въ класной, какъ будто занимаясь рисованьемъ, а слушалъ разговоръ французовъ, — St.-J'er^ome отворилъ дверь и кликнулъ подать себ од ваться Василія того самаго, который хот лъ жениться на Маш , который былъ назначенъ бабушкой ему въ камердинеры. Дверь осталась отворенной, и я могъ слышать ихъ разговоръ. Разговоръ по тому случаю, что Василій долго не приходилъ, шелъ о рабахъ, les esclaves, les serfs. ¹¹⁰ Одинъ говорилъ: «ce sont des brutes, qui ressemblent plutot des morceaux de bois, qu’`a des hommes». ¹¹¹ Другой говорилъ: «il n’y a que le knout pour en faire quelque chose». ¹¹²