Полное собрание сочинений. Том 6.

Толстой Лев Николаевич

Одинъ черкесъ привозить мн въ подарокъ свою дочь. Боже мой! какая красавица эта женщина. Она дика, но чиста и прекрасна, какъ голубь. Я беру ее, чтобы спасти отъ плна и разврата, я понемногу открываю ей новый міръ, она любитъ меня, какъ любятъ восточныя женщины. Но у ней есть женихъ, который хочетъ убить меня. Онъ ужасенъ, силенъ, храбръ и жестокъ, но я еще сильне и храбре его. Ему не удается. А пускай они говорятъ, что хотятъ, вотъ она, настоящая жизнь, я работаю, тружусь, подвергаюсь опасностямъ, тысячи людей благословляютъ мое имя, и есть женщина, которая одна составляетъ все мое счастье. Любовь, простая, сильная любовь, какъ награда посл труда, — вотъ что мн нужно. Да, и пойметъ

наконецъ и дядя и Пенсковъ, зачмъ я бросилъ все и похалъ на Кавказъ.

А горы все стоятъ вокругъ меня цпью, потоки шумятъ и абреки рыщутъ съ разныхъ сторонъ и боятся моего имени. —

* № 12.

Лукашка только что вернулся съ горъ, куда онъ съ помощью кунака только что сбылъ трехъ лошадей, угнанныхъ изъ ногайской степи. Тотъ самый переводчикъ Балта, который былъ при выкуп тла абрека, убитаго Лукашкой, разъ пришелъ въ сотню къ казакамъ, продавая кинжалъ. Онъ съ особенной радостью встртилъ Лукашку, какъ стараго кунака, и предложилъ ему выпить. Лукашка, ни у кого не остававшійся въ долгу, поставилъ отъ себя два полштофа. Бесда шла на кумыцкомъ язык, на которомъ Лукашка наторлъ въ последнее время за ркой.

Балта говорилъ, что ни одинъ казакъ такъ не говоритъ по кумыцки, что нтъ ни у кого такого коня, и нтъ другого молодца, какъ Лукашка. «Джигитъ, кунакъ», все повторялъ онъ. «Въ горахъ знаютъ, кто Хаджи-Магому убилъ. Лукашку знаютъ. Тогда Хаджи-Магома съ 5-ю человками хотлъ у васъ косякъ угнать. Онъ одинъ плылъ, а товарищи въ камыш сидли. Ты убилъ. Кто Хаджи-Магому убилъ, тотъ джигитъ. Его никто не могъ убить». — «А кони то, кони то», говорилъ онъ: «въ Ногайской степи такъ дурно ходятъ; намедни здилъ въ Кизляръ, будь только товарищъ, вдвоемъ бы увели косякъ цлый, а ужъ только до Терека добраться, а тамъ и мои». — «Ты у казаковъ угонишь пожалуй», говорилъ Лукашка. — Какъ можно, отвчалъ Балта, посмиваясь, такъ, что видно было, онъ и не хотлъ скрывать, что и у казаковъ угонитъ, только бы дурно ходили кони. «Какъ можно, казаки — кунакъ. Ногай Шiига, его не грхъ красть. Шiига хуже русскаго.

«Что жъ ты не уведешь?» спросилъ Лука.

— «Мн нельзя; я князю клятву далъ, на коран клятву далъ, что красть не буду, а кабы два молодца были, я бы показалъ. Красть нельзя, а показать можно. Что, ты укралъ, Лукашка? укралъ когда нибудь?» — «Нтъ, гджъ мн? у насъ дома, у своихъ стыдно». — «Извстно, нехорошо, а нехорошо, что джигитъ, а не укралъ; ты человкъ молодой, теб надо быть молодцомъ». — «Молодцы то есть, да куда коней двать?» — «Только пригони къ аулу, а тамъ за коня по 20 монетовъ сейчасъ дамъ, такой человкъ есть. Погоди на часъ, я теб и человкъ такой приведу. Мн своякъ, Саадо, въ аул живетъ». И действительно Балта привелъ черезъ часъ своего друга Саадо, передъ которымъ онъ видимо имлъ великое уваженiе. Саадо былъ высокiй рыжiй чортъ, какъ его называлъ Лукашка, чрезвычайно мрачный, рыжiй, худой и кривой. Онъ все молчалъ, пилъ очень много и отрывисто говорилъ: «Дай Богъ счастья, хорошее дло, деньги дадимъ, Богъ дастъ, Богъ поможетъ, надо хать. А я съ Божьей помощью схожу въ горы, тамъ Богъ дастъ, узнаю». Ко всякому слову вообще онъ вспоминалъ имя Бога, даже и всякiй разъ, какъ онъ брался за рюмку.

Лукашка, еще поговоривъ съ Балтой и однимъ человкомъ, сообщилъ свое намренье Назарк и отпросился въ станицу, общая привезть чихирю начальнику. Лукашк ни коней, ни денегъ не нужно было, но ему хотлось украсть, но стыдно было, что до сихъ поръ онъ этого не сдлалъ. На следующую ночь Балта ждалъ ихъ съ арканомъ, на который онъ взялъ денегъ. У выхода крпости Лукашка посадилъ его за сдло и они похали. Балта всю дорогу плъ псни, разсказывалъ сказки, чтобы дорогу короткой сдлать, какъ онъ говорилъ. Назарка смялся надъ нимъ, все повторяя одно и тоже: «Какъ же ты клятву не держишь? общалъ князю не красть, а съ нами дешь. Плохо же ты коранъ держишь». — «Нтъ, я коранъ очень хорошо держу», отвчалъ Балта и даже сердился, когда рчь заходила о коран. Онъ объяснялъ, что онъ не самъ детъ, а красть будутъ они, и что это можно. Ночь была темная. Въ крпости ихъ окликнулъ часовой. На пикет Лука отвтилъ на окликъ: Кто 3-й казакъ? — «Больной».

Какъ прохали, Балта заоралъ псню. Похали въ степь: правй, лвй, какъ кошка, слзалъ, бгалъ, нюхалъ: «вотъ гд горло, вотъ другое». Все не находили. Балта запутался: «должно перекочевали»; сталъ искать слдъ. Лукашка тоже. — «Э! не то!» онъ выскакалъ на бугоръ и завылъ по-волчиному. Собаки далеко отозвались. Они похали. Лошади въ треногахъ у аула. Собаки бросились; Балта соскочилъ и сталъ указывать. Собаки завыли, онъ ударилъ одну кинжаломъ. Народъ зашевелился. Лука поймалъ арканомъ одну, Назарка отогналъ трехъ и погналъ. Балта заговорилъ на нихъ: убью. Отбитыя лошади побжали въ степь. Балта вскочилъ на пойманную Лукашкой и погнались; лошади бжали все дальше.

«Смотри: они за нами теперь гонятся, по слду прідутъ; надо сейчасъ переправить, а днемъ нельзя: на кордон увидятъ. Они прохали верстъ 50, кабардинецъ былъ веселъ, а у Назарки конь остановился. Стожары спустились. — «Не выдемъ къ свту. Лови!» Они поймали двухъ на арканъ, одна убжала. Гд линія? хали, не находятъ. Лукашка слзъ, на пойманнаго, своего пустилъ. Конь, носомъ къ земл, поскакалъ къ станиц. Ужъ свтло; они были у Новомлинской. Похали въ лсъ. Въхали въ лсъ — свтло. Балта взялъ лошадей. Они его переправили и видли, какъ онъ скрылся въ камыши. У Назарки была водка. Выпили. Вечеромъ похали въ лсъ. Балта тамъ общалъ, что онъ принесетъ деньги съ однимъ человкомъ и дйствительно прислалъ только 4 золотыхъ. Они подлили съ Назаркой. Черезъ недлю общали еще 8. За этими деньгами здилъ Лукашка и получилъ ихъ.

* III. [КОНСПЕКТЫ И ПЕРЕЧНИ ГЛАВ.]

№ 1.

Гл. 4. Вечеръ, прiзжаютъ въ станицу. Играютъ съ двками, гуляютъ, вечеринка у Степки, Марьяна уходитъ. Утромъ у забора проходитъ, — любитъ М[арьяну].

<Гл. 5. Офицеръ приходитъ, двка, знакомство съ Епишкой, вечеромъ подмчаетъ К[ирку].>

Гл. 5. Г[убковъ] и Д[ампiони].

Гл. 6. <Письмо Офицера> Въ кратц походъ, <возвращенiе.> Марьяна работаетъ.

<Гл. 7. Проводы въ походъ. Офицеръ ухаживаетъ черезъ Ерошку и самъ выступаетъ. Ерошка поетъ псню.>

<Гл. 8. возвращенiе и тже отношенiя.>

Гл. 6. Тревога, рана.

<Гл. 7. Болзнь, ршимость жениться>

<Гл. 8. сватовство>

<Гл. 8. К[ирка] женатъ и счастливъ.>

2-я Часть.

Офицеръ съ его точки зрнiя. Приходъ, любовь, свиданья. — Столкновенье. —

3-я Часть.

№ 2.

[ Лицевая страница.]

И опять пришла любовная весенняя ночь, и опять муки, и опять ходилъ офицеръ по двору, слушая скотину. — Онъ постучалъ, Мар[ьяна] отперла и впустила; она мучала его всю ночь. —

_{Кирка ушелъ на кордон, Епишка общалъ поговорить. Марьяна: Какъ не дать? Домъ купишь, легко-ли?}

_{и поговорилъ}

Онъ вышелъ. У окна стоялъ Кирка. Ладно, баринъ. Такъ то. Къ чужимъ женамъ, свою заведи. — Офицеръ. Онъ не помнилъ себя, что то сказалъ, въ глазахъ потемнло, что будетъ. Подъхалъ близко. Я тебя провожу! сказалъ Кирка. Что теб нужно? А вотъ что нужно, чтобы ты не ходилъ. «Ты можешь жаловаться», самъ не зная что сказалъ офицеръ — Нтъ не жаловаться, а вотъ: онъ замахнулся. Вырвался и стащилъ его. Онъ не помнилъ ничего, больно, и упалъ.