Полное собрание стихотворений

Раевский Владимир Федосеевич

4. КНЯЗЮ АНДРЕЮ ИВАНОВИЧУ ГОРЧАКОВУ

Вождь смелый, ратным друг, победы сын любимый! Склони свой слух к словам свободного певца: Я правду говорю у твоего лица, Не лестию водимый; К поэзии в себе питая смелый жар, Восторгом вдохновенный, Природою мне данный дар Тебе я приношу, как дар определенный Для славы юного певца; Пусть струны скромный цевницы Звучат хвалу тебе сторицей! Не лавров я ищу, не почестей, венца; Но в поле бранное тобою предводимый, Хвалы твоей ищу; и если жребий мой, О славы сын любимый! Велит еще мне раз стремиться за тобой На глас трубы военной — Я смерть себе вменю за дар благословенный. Не ты ль с Суворовым чрез Альпы проходил? Не ты ли презирал опасные стремнины? И под державною рукой Екатерины Не ты ль полками предводил? Князь духом, россов вождь, и вождь непобедимый, Хвала тебе стократ! С тобой всегда, везде полки твои счастливы, С тобой они давно привыкли побеждать И поле бранное считать себе забавой, На лаврах отдыхать при звуке громкой славы. Не зверством, не войной Герой бессмертье обретает, Тиранов и по смерть потомство проклинает; Но правосудие, глас кротости святой С победою должны быть вечно неразлучны. Не ты ли нам пример являешь днесь собой, О вождь благополучный! Там веки протекут под времени рукой, Но славу добрых дел ничто не разрушает, Бессмертие по смерть великого встречает! Пусть враг дерзнет еще нарушить наш покой, Ты снова полетишь чрез бурные стремнины Предписывать закон врагам непобедимый! И свет дивить собой! Монарх благословенный Заслуги, подвиги твои вознаградит, И, лавром осененный, Ты будешь здесь в сердцах, а там — в потомстве жить! 30 ноября <1815> Днестр

5. ПОСЛАНИЕ К НИКОЛАЮ СТЕПАНОВИЧУ АХМАТОВУ

Оставя тишину, свободу и покой, Оставя отчий кров, семейства круг любимый, Во цвете юных лет, неопытной стопой Ты в шумный круг ступил тропой невозвратимой! Отчизне, долгу раб, в краю чужом один, От милых в отдаленьи, Обманчивой Фортуны сын! Куда влечет тебя твое воображенье?.. На утренней заре удел твой испытать Печали, огорченье, Чувствительным сердцам назначено страдать И горькою слезой платить за наслажденье. Так, должен ты, мой друг! всем общий жребий знать: И твой веселый взор покроется слезою, И вздохи кроткую улыбку умертвят Зоилов стрелы пред тобою; Но жребий низких душ — в презреньи исчезать! Воспоминание дней ясных, невозвратных Мечты о

счастии угасшем возвестят, Что в изменениях превратных Рассвет твой был… блаженнее стократ И славы громкия, и почестей ничтожных, И честолюбия, и пагубных страстей, Предначертаний невозможных, Которым нет конца средь тысячи путей. …………………………………… Но ум возвышенный, тебе природой данный, Но сердце нежное и благородный дух, Под надзиранием отца образований, Тебе откроют путь ко славе, юный друг; Для кроткого царя, для родины священной Приятно жертвовать собой; В наш век чудесный, просвещенный Примеры славных дел сияют пред тобой! Отечество твое, под скипетром священным Монарха славного, закон царям дает И простирает длань народам угнетенным! И изумляет свет! Колосс надменный пал! Европа в удивленьи Зрит победителя, свободу и закон! Благословляя мир, повсюду в восхищеньи, Благословляет русский трон! Так, юноша! гордись отчизною твоею! Спеши ей долг отдать, ее достойным быть; И добродетельной стезею Спеши полезным быть и славу заслужить! Делами славными героев восхищенный, Ты с благородною душой Стремись на путь, тебе судьбой определенный, Неколебимою стопой! В кругу общественных всечасных изменений, Где в юности твоей всё ново пред тобой, Ты будешь зрителем превратных приключений И будешь сам судьбы иль случая игрой. Приманки хитрых фей, любви обвороженье Для сердца нежного опасны могут быть; Но времени закон, но опыт размышленья Сей пламенный огонь и чувства уменьшит. И я на утре дней, страстям порабощенный, Цирцее отдал долг, ей жертвы приносил… Но, ах! неверными стократно обольщенный, Светильник пламенный рассудком погасил. Пусть добродетели закон всегда священный Тебя к бессмертию ведет среди путей, Сокрытых от невежд, где разум просвещенный Находит истину и в красоте своей. Бессмертие по смерть великим достается: Потомство правды глас героя возвестит, А истинный талант препон не ужаснется. Приятная мечта — в потомстве вечно жить! С спокойной совестью и позднею зарею Воспоминание приятно усладит Дни угасающи под времени рукою; Не вечно радости из полной чаши пить! Прийдет и твой закат с приметной быстротою, Исчезнет светлый луч, и твой веселый взгляд Покроется навек определенной тьмою, — Не сладостно ль своей отчизне долг отдать? И, шуму удалясь, с пенатами, с семьею, Протекшие часы ненастья забывать? Подчас и с музами и с милою своею Дни безмятежные свободно восхвалять?.. <1816> Тульчин

6. ОДА ДРУГУ

На лоне ласкательной неги Сбрось иго заботы, мой друг! Здесь всё ненадолго — Спеши, пока еще время, душистые в поле цветы Рукою беспечной срывать… Ах! радости смежны с печалью, Фортуна лелеет тебя, И злато рекой Лиется в обитель твою зарею безбедного дня… Но буря таится во мгле, Ланиты и сердце пылают Любви сладострастным огнем, И дева прелестна Белолилейной рукою на ложе восторгов зовет — Там чашу Киприде пить в дар. Алмазной клубится струею Шампанское в кубках златых, Сонм юношей резвых С тобою разделят вино и яствы роскошных столов, И годы как миг пролетят! Но, друг, в упоеньи страшися соделаться жертвой страстей, Да гордость с пороком Тебя не коснется во тьме под видом змеи золотой; Опасны и взгляды льстецов; Померкнут, как в сумрак денница, И мысли довольства собой; Душа унывает, Когда не стремимся ко благу прямою и верной стезей,— Свобода и совесть твой путь. Жизнь наша есть искра во мраке — Пылает душою она, А разум нас высит Превыше ничтожных сует к Источнику жизни миров И прах сотрясает земной! 1816 или 1817 Днестр

7. ПОСЛАНИЕ ДРУГУ

Как отшельник, вдалеке От сует, затей и славы, Сделавшись беглец забавы, В красном старом колпаке, Я доволен сам собой! Без придворной хитрой маски, Не прельщаясь мишурой, Чужд вельмож надутых ласки; Не в числе толпы большой Обезьян пустоголовых И отъявленных льстецов, Кои лижут пыль следов Истуканов многославных; Без расчетливых друзей, Кои в книжку записную Вносят дружество князей Иль министров речь пустую… Я — беглец и тех умов, Кои славною стезею, Не средь гибели и бою, Достигают всех чинов, И сатрапу вместо скуки, ………………………… Или, сродни к перемене, Уморившись так и сяк, Забавляются в триктрак!! Ты всё знаешь: nota bene [38] , Где ж за ними вслед поспеть? И с моей ли головою Столь чудесною игрою В славном подвиге успеть? О! их слава — слава мира, Подвиг их греми гудок, Иль Грицка [39] охрипша лира Средь корчмы под вечерок! Если б мне, назло природе, Кисть свою Рафаэль дал, Я бы, верно, весь по моде, Мой образчик начертал; Или Фидия рукою Нимфу, Вакха пред тобою В сапогах изобразил, И в мундире, в эполетах, В шарфе, в шляпе и в штиблетах На колени посадил! Или, следуя Грессету, Лирой нежной очертил И с «Vert-Vert»’oм выдал свету! Но могу ль за ними вслед В храм бессмертия стремиться? Надо с вольностью проститься, Запереться в кабинет И пустить свой дар в оценку, Чтоб на смех в съестных рядах Стали и в моих стихах Продавать пирог в копейку. И, о горе! вечный стыд! Если князь, венцом покрытый, Завернет туда со свитой И увидит честь его, дела и славу, Зря прильнувших к пирогам, Кои в красоте своей Едокам дают в забаву С пирогом за пять грошей!.. Но прости — заговорился И на рынок с ним пустился, Время даром упустил И о деле позабыл. Там не нужно испытанье Мрачных тягостных наук, Но приятен тесный круг, Где блестит одно познанье. (Ах, почто во тьме наук Я учением томился И премудрости лишился, Коей сей славен круг!) Интегралы, бомб паденье, Логарифмы, уравненье — Им не нужны, милый друг! Там науки обитают, Кои ум не отягчают, Но дают иной закон Всем делам и направленью, Скуке, делу и безделью… Вместо Вобана, Кассини, Фридриха иль Жомини На столе у них лежит Календарь v'elin [40] , Возле святец — oeuvres [41] Грекура, Где близ голого амура Голая Венера спит! И in-folio [42] картины Из пале-рояльских стен, Где семнадцать перемен Вкруг творит Приап ярливый! Друг мой! если всё писать, Что я знаю под рукою, То, клянуся головою, Надо две стопы связать!.. Там я видел возвышенье Инославных подлецов, Силу их и униженье Заразительных умов [43] . Видел злых невежд собранье, По уму — весь желтый дом, По делам — Гомор-Содом. И навозных куч сиянье! Видел я, как генерал [44] Табакерку подымает И платочком подтирает, Что сатрап ее … Видел чудо и слыхал, Как превнятными словами Некий голос вкруг шептал: «Князь с ослиными ушами», Видел, слышал и сказал: «Здесь тебе не место чести, Ты не знаешь подлой лести И к тому ж злой жребий дал Тебе странную фигуру: Кверху нос, язык ножом, Впалый лоб в лице рябом И кривую позитуру, В двадцать лет оброс брадой, В дерзких взорах то сияет, Что невольно выражает Вид иронии презлой! Нет, беги от них скорее! Лучше в хижине простой Жить с скотами, с простотой, Чем с людьми скотов глупее!» Дымный воздух и сырой, Стены зеленью покрыты, Пухлый пол, в местах изрытый, И в дверях навоз рекой, Друг мой, мне сто раз дороже, Чем то с почестями ложе, На котором князи спят! И в ночи в уединенье, Судным прачкам на мученье, Без свечей ландкарт чертят. Envoi au prince [45] Отрасль Мида, россов честь, Не прими мой глас за лесть. Я цевницей тихострунной Не пою всех славных дел, Кои я узнать успел! Будь спокоен: мир безумный [46] Не лишит тебя ума; На челе твоем дубовом Отрасль Селены взошла И свилась с венком лавровым! Finis! [47] час уже молчать. Я пойду в бауле лени Пополам с нуждою спать, Ты в роскошно-сладкой сени Креатур твоих лобзать… 1816 или 1817

38

Хорошо заметь, обрати внимание (лат.). — Ред.

39

Грицко — слепой нищий Ушицкого повета, играющий за грош или два по корчмам на лире, которая издает голос немного хуже волынки.

40

Сорт бумаги — подразумевается роскошный придворный календарь (франц.). — Ред.

41

Сочинения (франц.). — Ред.

42

Форматом в поллиста (франц.) — Ред.

43

Это наше общество.

44

Тимрот на смотру под Каменец.

45

Послание принцу (франц.). — Ред.

46

Это мы.

47

Кончено! (лат.) — Ред.

8. К МОИМ ПЕНАТАМ

От отческих полей, от друга отлученный, Игра фортуны злой, коварной и страстей, Мечтой обманчивой в свет бурный увлеченный, Свидетель суеты, неравенства людей, Сражаясь сам с собой, — я вижу преткновенье На скользком сем пути и бездны пред собой. Пенаты милые! услышьте голос мой, Внемлите странника бездомного моленье: Вы, в юности меня хранившие от бед, Теперь от роковых ударов защитите И к дому отчему скорее возвратите: Уже я видел бурный свет! Как в ясный, тихий день воздушный метеор Движеньем мрачных туч свод неба помрачает, Так в утро дней моих меня тоска снедает, И тщетно в будущность бросаю робкий взор: Там новые беды грозят еще цепями… О лары кроткие! да будет ваш покров Над бедным путником, зовущим со слезами На помощь вас одних; услышьте скорбный зов — И горести мои на время прекратите… Под небом неродным веселий, счастья нет, Меня вы к родине скорее возвратите: Уже я видел бурный свет! Честь, слава вдалеке взор слабый обольщает, Богатство, титулы — совместны с суетой, И Крезус пьет фиал тоски и скорби злой, Сатрапы гордые средь роскоши скучают. Нет, больше не хочу я славы и честей! Знаком кровавый путь мне грозныя Беллоны, Средь сечи гибельной, средь громов и мечей Я слышал славы клич — и жертв невинных стоны. Пенаты добрые! Внемлите мой обет — И бурю над главой моею отведите, И к дому отчему скорее возвратите: Уже я видел бурный свет! <1817>

9. МОЕ ПРОСТИ ДРУЗЬЯМ К<ИСЛОВСКОМУ> И П<РИКЛОНСКОМУ>

Друзья! налейте кубки! Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!»… Не глас иноплеменных, Не пушек близкий гром, Не клик врагов надменных С увенчанным челом, Но нежный глас природы, Восторги и любовь Под верный дружбы кров В объятия свободы От вас меня зовут. О други, между вами И мой тернистый путь Усеян был цветами. Довольно ясных дней Близ

вас я видел, други! Клянусь во дни разлуки Вас часто вспоминать, В мечтах одушевлять Час дружеской беседы, Где острых слов победы Вы знали замечать И в шутках повторять!.. Где царство и народы В кругу прямой свободы, За чашей пуншевой, При дыме трубок сидя, Пристрастья ненавидя, Судили пред собой! Где тайной скорби силу И близкую могилу Я с вами забывал И радостью счастливой В час думы молчаливой Мой дух воспламенял! Где злобу и пороки Бесчувственных людей, Тщету заслуг, честей, И скрытые дороги Искателей, льстецов, И страстное сужденье, И к истине презренье Смешных лжемудрецов, Где суд невежд пристрастный Дает невеждам путь, Ко славе безопасный, Где знания безгласны, Где ум, талант гнетут, — Мы видели — учились… И к почестям стремились Неробкою стезей!.. Исчезни, пламень мой, Когда я вас забуду, Свободные друзья! Вот вам рука моя, Что свято помнить буду Союз сердец святой. Скорее луч денницы В предвестии гробницы Угаснет надо мной! Друзья! налейте кубки! Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!»… Прик<лонский>, нам с тобою Еще сквозь мрачных туч Блестит надежды луч — Быть может, Марс трубою Из мертвого покою Нас в поле воззовет Приманчивыя славы, И след войны кровавой Нас к цели доведет. Быть может (сокровенье Кто может предузнать?), В пылу огней, сраженья, Как к рати двигнет рать Погибельной стезею, Нам суждено с тобою В добычу смерти злой Предвременну могилу Узреть в земле чужой!.. Но нет, и мысль унылу Забвенью предадим, За чашей круговою Веселою мечтою Свой дух воспламеним!.. Оставя жизни бурной Неласковый прием И блеск честей мишурный, Ты истинным путем, Кис<ловский>, друг свободы, Под сень самой природы Нетрепетно идешь, Где время золотое В беспечности, покое Ты мирно проведешь… Ни громы в отдаленьи, Ни ядер звонкий шум В минуты сладких дум, В часы отдохновенья Тебя не воззовут!.. Под кровлею родною Там счастие с тобою!.. Там дружества приют! И дни твои беспечно, Но быстро, скоротечно В довольстве пробегут. Доколе юность с нами И огненная кровь С свободными сердцами, Друзья! дотоль любовь, И дружбы глас священный, И кубок позлащенный С пенящимся вином, Честь, истина с добром — Нам будет утешеньем И долгом в жизни сей!.. Прямое наслажденье — Не блеск пустых честей, Не славы шаткой сила, Не милости царей, Не злато богачей — Их ранняя могила Во мраке погребет… Нет, к счастию ведет Путь чести благородной, Где ум души свободной, Где совести покой Упрекам неподвластен, С рассудком, и душой, И с честию согласен! Но, други, час бежит… День ясный вечереет, И в кубках дно яснеет… Всё, кроме нас, молчит, И троица стоит Коней удалых, рьяных, И солнца свет багряный За дальнею горой Сменился темнотой! Природа в неге спит!.. Луна-путеводитель Путь дальний серебрит, Да гений-покровитель В разлуке вас хранит… Итак, нальемте кубки, Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!» 1817 Каменец-Подольск

10. ПОСЛАНИЕ ПЕТРУ ГРИГОРЬЕВИЧУ ПРИКЛОНСКОМУ

Qui vit content de rien poss`ede toute chose.

Boileau. V Epitre [48]

Мой друг! взгляни кругом на наш подлунный свет: От трона царского до хижины убогой — Везде увидишь след богини быстроногой, Но постоянного для ней приюта нет. Чем выше здание — тем ближе к разрушенью, Опасен скользкий путь титулов и честей, Опасны милости и дружество царей — Кто ближе к скипетру, тот ближе к ниспаденью! Как часто видим мы невежду и глупца С титулом княжеским, в заслугах, уваженьи, Который с гордостью бросает взор презренья На долю скромную и бедность мудреца. Но тратит ли, мой друг, мудрец свои надежды Фортуне вопреки покоем обладать? Нет, тою же стезей он скрылся от невежды Под кров беспечности о слабом сострадать! И в рубище Солон дал Крезу наставленье, Как смежны счастие и слава с нищетой,— Пред Киром на костре от смерти роковой Спасло нежданное счастливца предреченье. Лишенного очей, в темнице и цепях Зри Велизария и с ним превратность рока… Давно ль Наполеон, полсвета бич и страх, Мечтал оспаривать и власть и силу бога? Где ж гром его побед?.. Фортуна за собой Триумфы, почести и славу удалила. Нет постоянного для смертных под луной, Превратность — жребий наш, а верное — могила!.. Чины, и почести, и всех богатств собор, Когда нет мудрости, нас скукой отягчают, Прельщается ль резцом и кистью грубый взор?.. Безумцы остроту в безумце обретают; Страшилище ума, они в кругу своем Нерона с Августом в величии равняют, Херила наших дней Пиндаром называют И восхищаются Беатуса умом!.. Сословие невежд, гордящихся породой, Без знаний, без заслуг, но с рабскою душой, Но с знаньем в происках до степени высокой, Идет надменною и быстрою стопой… Презренные льстецы с коленопреклоненьем Им строят алтари, им курят фимиам. Напрасно равенства мечтатели желают, В природе равенства не может быть и нет: Одних смирение, таланты отличают, Других — безумие и преступлений след; Одним назначено дней миром наслаждаться, Другим — убийством жить и в дебрях пресмыкаться. Родится гений, ум, родится и глупец — Ужель природы дар не должен дать первенство? Начало всем одно, и всем один конец, Но в мире нравственном не может быть равенство,— Лишь независимость есть мудрого черта; Под игом деспота-тирана — он свободен… Для пользы ближнего жить — сладкая мечта! Тому, кто чувствами, кто духом благороден, Он тайно не острит на братий грозный меч, Не жаждет для венка бессмертия и славы, Неистовой рукой точить ручьи кровавы, Жилища мирные в добычу брани жечь И доблесть исчислять числом насильств и мести; Ему неведом путь покорства, низкой лести Пред знатным гордецом — вельможею царя; Он в доле средственной нужды ни в чем не знает И, прихотям не раб, спокойно засыпает С подругою своей до радостного дня! Природы добрый сын, в объятиях природы Он верно свой покой и благо обретет; Не алчен к золоту, он ищет лишь свободы И в Новый свет искать сокровищ не плывет. Приклонский! Счастие еще не за горами, И если от него нас жребий отлучил, То опыт гибельный стократно научил, Как радости ловить удачными часами, Желанье, прихоти и страсти обуздать Должны рассудком мы, чтоб в меру наслаждаться. Довольно, милый друг, за призраком гоняться, Не время у моря погоды ожидать!.. 1817

48

Кто доволен малым, тот обладает всем. Буало. V Послание (франц.). — Ред.

11. Г. С. БАТЕНЬКОВУ («Хотя глас дружества молчанью твоему…»)

Хотя глас дружества молчанью твоему Без прекословия и укоризн прощает, Но можно ль нежность дать холодному уму, Который действие с причиной разбирает? Ужели хладная и мертвая Сибирь, Где видны ужасы неласковой природы, Где вьюги, и мороз, и вихорь-богатырь От точки полюса под знаменем свободы Стремятся по горам пустынным бушевать, Могла твой прежний дух и дружбы уверенья, Как кедра сильный ветр главу, поколебать… И силлогизма дать софизму заключенья? Ужель свинцовый час Покрыл прошедшее невозвратимой тьмою, Ужель он заглушил влеченья тайный глас, Который юношей нас съединил с тобою?.. Конечно, в те часы, как мыслью ты летал С Невтоном, с Гершелем в планетах отдаленных. Движенья их, часы, минуты исчислял, Их жителям давал законы непременны, Чужд бренности земной, О друге забывал, как о пылинке бренной, И гений добрый твой На время оставлял тебя мечтой химерной. Иль, долгу верный раб, в союзе с суетой, Заботой, нуждами и бедством окруженный, Не мог ты жертвовать минутою одной Для друга ежедневно? Но прочь сомнение, ты тот же должен быть: Те ж чувства, чуждые и низости и лести, И ум возвышенный, способный отличить Талант от глупости, дым суеты от чести, Те ж мысли правоты, размер во всех делах, И поступь, сродная закону протяжений, Те ж Эйлер и Лагранж — в сияющих глазах По тем же степеням высоких уравнений!.. Прости, мой друг, Метафорическим моим уподобленьям! С тяжелой головой, с унынием сам-друг, Могу ли услаждать приятным песнопеньем Твой к бурям приобвыкший слух? К тому ж вожатый мой, Вакх дерзостный и юный, Тогда как я пишу, волнуя бурный дух, — Мои наладил струны!.. Напрасно б стал тебе забавы воспевать, О радостях вещать дрожащими устами И подвиги мои с улыбкой исчислять На поле боевом не голосом, очами… Погибло всё, как сон с младенческой мечтой. Любитель некогда военной непогоды, С прискорбием теперь меч обнажаю свой, Как чадо смелое безвластия, свободы!.. Я свет печальный созерцал — И волос дыбом становился! Когда же глубину души людей познал, Я с светом раздружился!.. Руссо и Тимона невольно оправдал, И, им последовать готовый, Чем более людей боялся и бежал, Тем делались сносней тяжелые оковы! С пустынею в душе, с сомненьем ко всему, Не доверяющий сим тварям ослепленным, Которы в гордости, в невежестве уму Возносят олтари… и гонят ум смиренный… 1817 (?)

12. ПОСЛАНИЕ Г. С. БАТЕНЬКОВУ («Когда над родиной моей…»)

Когда над родиной моей Из тучи молния сверкала, Когда Москва в цепях страдала Среди убийства и огней, Когда губительной рукою Война носила смерть и страх И разливала кровь рекою На милых отческих полях, — Тогда в душе моей свободной Я узы в первый раз узнал И, видя скорби глас народной, От соучастья трепетал… Как быстро гибнет блеск зарницы, Так из разрушенной столицы Тиран стремительной стопой Вспять хлынул с хищною ордой! И вслед ему бог бранный мщенья, Во мзду насильств и преступленья, Перуны грозные бросал И путь гробами застилал… Орудие сей грозной мести, Я взор печальный отвратил От поприща кровавой чести И острый меч в ножны вложил… Но ты, мой друг! при шуме славы — Среди триумфов и побед, Среди громов борьбы кровавы Стремясь за разрушеньем вслед, Свидетель россов смелых силы, Смиренья их и правоты,— Поведай мне, что мыслил ты, Зря цель изрытую могилы? Скажи, ужель увеселял Тебя трофей, в крови омытый, Ужель венок, корыстью свитый, Рассудка силу заглушал?.. И мрачная завеса пала! Атропа гибельным резцом Едва нить жизни не прервала Твою под роковым мечом. Простясь с неласковой судьбою, С печальным опытом, с мечтою, Ты удалился на покой Туда, где Лена, Обь волной В гранитные брега плескают И по седым во мгле лесам К Гиперборейским берегам, Во льдах волнуясь, протекают, Где всё в немых пустынях спит, Где чуть приметен блеск природы, Но где живут сыны свободы, Где луч учения горит!.. Твои там отческие лары, Там мир и радости с тобой, Туда кровавою рукой Войну, убийства и пожары Не понесет никто с собой!.. В беседе там красноречивой С тобой великий Архимед, Декарт и Кант трудолюбивый, И Гершель с циркулем планет! И всё в гармонии с душою, И чужд клевет и злобы слух… Почто ж зовешь меня, мой друг, Делить все радости с тобою! Могу ль покоем обладать? Пловец над пропастью бездонной В отчизне милой, но безродной, Не ведая куда пристать, Я в море суеты блуждаю, Стремлюсь вперед, ищу пути В надежде пристань обрести И — снова в море уплываю. Между 1817 и 1819

13. НЕПОРОЧНОСТЬ ЛЮБВИ

Идиллия

Туманится небо, перун загремел… Сокрылся за тучами луч яркий денницы… Я страстью горел И чашу восторгов на персях девицы При шуме перуна мгновенно испил… Всё смолкло, всё тихо, но нежны ланиты Шарлоты Румянец покрыл, И локоны зефир волнует развиты, И перси лобзает под дымкой сквозной. И грозное небо и громы щадят наслажденье. Друг нежный, Шарлота, любови святой Устав натуральный не есть преступленье!.. Нам сердце и совесть порукой с тобой. Взгляни, после бури природа гордится Творенья красой! И сердце невольно к природе стремится… Пусть снова ударит перун над главой! Пусть небо готовит нам сильное мщенье, Но, друг мой, с тобой Мне жизнь лишь восторги, а смерть — утешенье. 1810-е годы