Полное собрание стихотворений

Раевский Владимир Федосеевич

14. ШАРЛОТЕ

Давно ли в неге утопал, Пылая страстью безмятежной? Давно ль зари восход блистающей встречал На груди белоснежной?.. Шарлота! грозен взор завистливой судьбы — Она нас разлучила, Не внемля голосу мольбы, Утехи цвет скосила. Но буря грозная минет, Мы свидимся с тобою — Душа надеждою живет… Разлука не страшна мечтою!.. Пусть верность будет твой закон, Добро — путеводитель, И спутник верных, Абеон, Нам снова возвратит обитель. В замену радостей, забав и страсти милой Осталися в удел недуги и печаль.. И мысль от прошлого, стремясь в безвестну даль, Знакомит нас с безвестною могилой!.. 1810-е годы

15. ЕЙ ЖЕ («О, если и тебе назначено судьбою…»)

О, если и тебе назначено судьбою Изведать мрачное томление души, За сладости любви Платить раскаяньем и тайною слезою — Скажи, могу ли чтить святым судьбы закон И провидению вверять мои надежды? Могу ль, смыкая вежды, Надеяться на

сладкий сон? Нет, нет, беги от глаз доверенность и вера. Свет мрачный есть цепь зла, избегни цепи сей — На выях возлежит блуждающих людей; Их радость детская есть страшная химера! Забуду ли, когда тебя к груди моей, Волнуемый страстей робеющих желаньем Прижал я в первый раз и с тайным трепетаньем Вкусил сладчайший дар <неспелой> жизни сей, И воздремал с тобой, блаженством упоенный. Беспечный, я не мог предвидеть бури бед, Когда мне в первый раз казался благом свет, Когда, с тобой соединенный, Восторгами любви считал мой каждый час; Но в тихих облаках таился гром опасный — Приметно исчезал жар чувства сладострастный, И светлый пламенник желаний вдруг погас! Предчувство — жребия превратность возвещало! В борьбе с самим собой я мыслить не дерзал О следствиях любви. Но глас природы снял Со взоров мрачное сомнений покрывало! Я вижу, милый друг, причину тайных слез И тайного томленья; Оставь рабам сует пути предрассужденья И не страшись молвы бессмысленных угроз: Не может зла творить устав святой природы. Покорствуй ей, она ведет добра рукой От бурь и непогод сокрытою стезей Под кров прямой любви и нравственной свободы! 1810-е годы

16. «От ранней юности я жребий мой познал…»

От ранней юности я жребий мой познал Из урны роковой — погибельный, несчастный, И взором трепетным и смутным пробегал Судьбы моей скрижаль!.. С тех пор денницы блеск и юной девы взоры Я с равнодушием встречал! И муз пленительные хоры, Как песни грубые, внимал И на величие природы Взирал, как сквозь туман осенней непогоды!.. 1810-е годы

17. СВИДАНЬЕ

В гроте темном, под горой, Между кленов, тополями, Где чуть блещет меж листами Отсвет солнца золотой, Где ручей шумит струей Меж зелеными брегами, Обречен тот тайный час С милой раннего свиданья, Где любовь сулит для нас Светлый рай очарованья, Где я первый поцелуй На устах сорвал прелестной И вкусил восторг небесный. Слышу шорох, торжествуй! Как Аврора, на рассвете В легком утреннем корсете Лиза робкая идет И стыдливым ищет взором, Где ее друг страстный ждет. Свист пернатых встретил хором Луч денницы золотой. Всё в гармонии со мной, Всё вокруг весною дышит, Лишь зефир листы колышет, Лишь под легкою ногой Розмарин с нарциссом гнется, — Лиза здесь. Мой дух мятется… Лиза! бог свидетель мой, Что с тобой любови сила В мрачной жизни среди бед, Где я зрел лишь скорби след, Мне путь к счастию открыла. Жизнь пройдет, как легкий сон, Рано прелести и радость И приманчивую младость Унесет несытый Крон. Поспешим же, хоть украдкой От коварных злых людей, На заре счастливых дней Насладиться жизнью краткой. Слышишь, друг мой, соловей Наше счастье воспевает, Вся природа прославляет Упоенье юных дней; Всё приманкой страсти дышит, Всё вокруг поет любовь, Тайный огнь волнует кровь, Лиза слов моих не слышит, Взор слабеет, смолкнул вздох. Я пью сладостный восторг… 1810-е годы

18. ИДИЛЛИЯ («Как можно свободу на цепи менять?..»)

Как можно свободу на цепи менять? Утехи Амура холодным Гименом Навеки сковать? Восторги и радость, нам данные небом, Друг милый, Шарлота, потщимся продлить. Здесь всё ненадежно: и прелесть и радость Как миг улетят. Доколе лелеет огнистая младость, Доколе несытый Сатурн чередой Не сгубит улыбку, румянец весенний, Доколе с тобой Присутствует добрый невидимый гений И юноша страстный любовию полн,— Дотоле, Шарлота, ликуй безмятежно И на море челн Средь тихой погоды на вал ненадежный С неверным желаньем стремись удержать. Холодных, коварных людей осужденье Как можно внимать? Их радость — порочить любовь, наслажденье. 1810-е годы

Автограф незавершенного послания А. С. Пушкина к В. Ф. Раевскому (1822). Два рисунка внизу — профили Раевского.

19. К ЛИДЕ

Давно ли с мирною душой И с сердцем, в выборе свободным, Я с чувством к красоте холодным, О Лида, говорил с тобой? Среди собраний многолюдных Мой взор тебя тотчас от прочих отличил, И я тебя хвалил, Не зная страсти безрассудной! Где делись радость и покой И равнодушное сужденье? — Исчезло ослепленье — О Лида! Глас немеет мой, И сердце пылкое еще сильнее бьется, От страсти юный дух мятется… Ты всех своею красотой Подруг, о Лида, затмеваешь! И юношей собор улыбкой восхищаешь, И все стремятся за тобой… Какое для моей души очарованье Питать любови жар, с любовью упованье! Взгляни на друга нежных муз И цепи разорви прекрасною рукою, И награди меня улыбкою одною В замену тяжких уз!.. 1810-е годы

20. К НЕЙ ЖЕ («Что значит взор смущенный твой…»)

Что значит взор смущенный твой, И сердца страстное биенье, И непритворное волненье?.. Скажи, о Лида, ангел мой! Давно ль на ложе сладострастья Блаженства я испил фиал И к груди страстной прижимал Тебя, как сын веселый счастья? Я зрел румянец алый твой И груди белой колебанье, Твое смущенье, трепетанье, Когда прелестною рукой Ты

взоры робкие скрывала И мне свободы не давала Ступить порочною стопой На ложе кротости невинной… Мой дух любовию пылал, Я счастья робко ожидал И в страсти сильной, непрерывной Нетерпеливою рукой Отдернул полог сокровенный И розу, полную весной, Сорвал — в завет любви святой, Мечтой блаженства увлеченный… Я полный кубок счастья пил Средь неги страстной и волненья, На ложе розовом забвенья Мой жребий временный хвалил!.. Но время счастья быстро мчится, Денницы быстро луч блеснул: Нам должно было разлучиться, Ты спала, Лида, я взглянул… И прелестей твоих собор, При свете слабом обнаженный, Лишь дымкой легкой сокровенный, Очаровал мой дерзкий взор. Но я, как узник страсти нежной, Искал свободы от цепей Средь роз душистых и лилей… На груди страстной, белоснежной. Исчез твой тихий сон как миг, И ты в объятиях моих С невольным ропотом взглянула, Слеза в очах твоих блеснула… И я, смущенный, робко ждал Минуты грозной разлученья И в миг счастливый упоенья <Давно ль> тебя лобзал?.. И в неге тайной пресыщенья В восторгах страсти утопал?.. О Лида! Прочь твое роптанье! С тобою гений добрый твой! Пусть время хладною рукой Грозит прервать очарованье Любви и счастья юных лет. Исчезнет всё, как ранний цвет, Исчезнет страсти ослепленье, Минутой надо дорожить… И непрерывно радость пить Из полной чаши наслажденья! 1810-е годы

21. ЧАС МЕЛАНХОЛИИ

Меня ничто не веселит, Я счастья под луной не знаю — Средь игр лишь горести встречаю, Покой всегда меня бежит. Увы! в мечтаниях одних Зарю дней ясных представляю, Но где она, того не знаю. С собою сам, в слезах моих, Себе отраду обретаю. Ничто мне в мире сем не льстит, Средь юности тоской убит. Увы! не знаю наслаждений, Любви опасных обольщений. Для красоты и дев младых — Угас мой взор, огнь чувств моих, И время медленной рукою Длит жизнь. Под тучей громовою Удел мой горесть испытать. Стремлюсь я к вечному покою, Хочу под гробовой доскою, Что есть бессмертие, узнать. Почто мне в цвете дней моих Страдать назначено судьбою? Надежда, я забыт тобою, Не вижу радостей твоих. О друг, товарищ огорченный, Почто не вместе я с тобой? Почто час грозный, роковой, Час гибельных моих мучений Делить не можешь ты со мной? Сей ад в душе, тоска сердечна, Предчувства глас — быть может, вечно Я не увижуся с тобой. Мой гроб открыт, и червь голодный Спешит мой синий труп глодать, Скелет останется лежать В могиле мрачной и холодной; Не буду я тогда роптать На рок бесчувственный, жестокий — Я буду мертвый, одинокий… Но буду ль я тогда страдать? Никто винить меня не будет, Враги забудут осуждать И — следственно — могу ль роптать, Что недруг мой меня забудет? Я зла не сделал никому, И зло казалось мне загадкой, Я часто слезы лил украдкой — И сердцу верил одному; В душе моей явились страсти, И счастья свет, как миг, протек, Со тьмой явилися напасти,— Неумолим жестокий рок! Злой яд кипит в душе моей И дух унынием томится. Ах! Долго ль казнь моя продлится, Дождуся ль в жизни ясных дней?.. 1810-е годы

22. «Так ложною мечтой доселе ослепленный…»

Так ложною мечтой доселе ослепленный, Напрасно мыслил я о счастливых часах. Тебе ль знать радости? Твой разум заблужденный Не мог предузнавать о будущих бедах, Давно назначенных губительной судьбою; Лишь смерть желанная спасительной рукою Тебя освободит от горестей твоих! Тебе ль переломить судьбы определенье И силой Сильного избегнуть назначенье? Исчезнули мечты, я счастлив был лишь миг, И счастлив только заблужденьем, Которое, как вихрь, исчезло мановеньем. Ни ласки нежные, ни кротость, ни любовь, Ни одинакая текущая в нас кровь — Ничто не умягчит дух злобный и враждебный! А я, не опытом, безумный, увлеченный, Предвидеть будущих несчастий не возмог. Кто ж этому виной? Я сам иль сильный бог. 1810-е годы

23. МЕНАЛК

Эклога

Один, уединясь под дубом наклоненным, Где тихий ручеек струи свои катил И тихим ропотом к забвенью приводил, Меналк задумчивый со взором потупленным, Оставя посох свой, овечек и свирель, Так тайну скорби пел: «Жестокая судьба, где дней моих отрада? Где радость юных лет, о коей я мечтал? Как в тучах солнца луч, мне счастья свет пропал. В замену радостей мне слезы лить — награда, Напрасно юная Корина милый взор Ко мне наедине с улыбкой устремляет: Ее старания и нежный разговор В груди еще сильней тяжелый вздох стесняет. Бесчувственный! Вчера, томимая тоской, Печальным голосом она еще сказала: „Меналк! Мой милый друг, что сделалось с тобой? Ты плачешь? — И слеза из глаз ее упала.— Ужель не видишь ты забавы пастухов, Их радость общую, шум песней, хороводы, Мое томление, мою к тебе любовь? Чего недостает тебе, скажи?..“ — Свободы! Как пленник, средь оков, От братий, от друзей в край дальний увлеченный, В пустынной Таврии, средь грубых пастухов, Жестокою судьбой нежданно занесенный, Я должен слезы проливать. Ни милой родины сияние денницы, Ни голос утренний приветливой певицы Сюда умерить грусть мою не долетят. Жестокий корифей устав моих страданий Бесчувственной рукой до гроба начертал И отческим полям колючий терн устлал Мой путь, лишив меня и самых ожиданий. Почто не скрылся я под дружеский покров, Когда гремел вдали гром бурный предо мною? Почто я тешился обманчивой мечтою И тихо ожидал дней ясных средь громов? Стада несчетные среди лугов шелковых, Сады, где сочный плод деревья бременит, Поля, что жатвою Церера золотит, Пруды зеркальные, для рыб златых оковы, Несут годичный дар тому, кто бед виной. Но в доле бедственной сравнюсь ли я с тобою? Рука богов хранит страдальца под грозою, Ты в счастьи, но страшись их мщенья над тобой!» 1810-е годы.