Полное собрание стихотворений

Апухтин Алексей Николаевич

1870-е годы

Санкт-Петербург

«Когда любовь охватит нас…»

Когда любовь охватит нас Своими крепкими когтями, Когда за взглядом гордых глаз Следим мы робкими глазами, Когда не в силах превозмочь Мы сердца мук и, как на страже, Повсюду нас и день и ночь Гнетет всё мысль одна и та же, Когда в безмолвии, как тать, К душе подкрадется измена,– Мы рвемся, ропщем и бежать Хотим из тягостного плена. Мы просим воли у судьбы, Клянем любовь – приют обмана, И, как восставшие рабы, Кричим: «Долой, долой тирана!» Но если боги, вняв мольбам, Освободят нас от неволи, Как пуст покажется он нам, Спокойный мир без мук и боли. О, как захочется нам вновь Цепей, давно проклятых нами, Ночей с безумными слезами И слов, сжигающих нам кровь… Промчатся дни без наслажденья, Минуют годы без следа, Пустыней

скучной, без волненья Нам жизнь покажется… . . . . . . . . . . Тогда, Как предки наши, мы с гонцами Пошлем врагам такой привет: «Обильно сердце в нас мечтами, Но в нем теперь порядка нет, Придите княжити над нами…»

1870-е годы

«Я ее победил, роковую любовь…»

Я ее победил, роковую любовь, Я убил ее, злую змею, Что без жалости, жадно пила мою кровь, Что измучила душу мою! Я свободен, спокоен опять – Но нерадостен этот покой. Если ночью начну я в мечтах засыпать, Ты сидишь, как бывало, со мной. Мне мерещатся снова они – Эти жаркие летние дни, Эти долгие ночи бессонные, Безмятежные моря струи, Разговоры и ласки твои, Тихим смехом твоим озаренные. А проснуся я – ночь, как могила, темна, И подушка моя холодна, И мне некому сердца излить. И напрасно молю я волшебного сна, Чтоб на миг мою жизнь позабыть. Если ж многие дни без свиданья пройдут, Я тоскую, не помня измен и обид; Если песню, что любишь ты, вдруг запоют, Если имя твое невзначай назовут,– Мое сердце, как прежде, дрожит! Укажи же мне путь, назови мне страну, Где прошедшее я прокляну, Где бы мог не рыдать я с безумной тоской В одинокий полуночный час, Где бы образ твой, некогда мне дорогой, Побледнел и погас! Куда скрыться мне? Дай же ответ!.. Но ответа не слышно, страны такой нет, И, как перлы в загадочной бездне морей, Как на небе вечернем звезда, Против воли моей, против воли твоей, Ты со мною везде и всегда!

1870-е годы

А. А. Жедринскому

Не говори о ней! К чему слова пустые? Но я тебе скажу, что жалкою толпой Пред ней покажутся красавицы другие, Как звезды тусклые пред яркою звездой. Ее не исказил обычай жизни светской, Свободна и светла она меж нас идет, Не видно нам огня из-за улыбки детской… Но счастлив будет тот, кто в ней огонь зажжет! Не говори о ней цветам, деревьям, тучам… Но в сердце я твоем привык читать давно: Я вижу, что любви сиянием могучим, Как солнечным лучом, оно озарено! Оно забилось всем, что свято и высоко: И жалостью к другим, и верою в людей… О, как свою любовь ни затаи глубоко, Невольно всё в тебе заговорит о ней!

Конец 1870-х годов?

Воспоминание

Как тиха эта ночь! Всё сидел бы без дум, Да дышал полной грудью, да слушал… И боишься, чтоб говор какой или шум Этот чудный покой не нарушил. Но покоя душе моей нет! Его прочь Гонит дума печальная… Мне иная припомнилась ночь – Роковая, прощальная… В эту ночь – о, теперь, хоть теперь, Когда кануло всё без возврата, Когда всё так далёко, поверь, Я люблю тебя нежно и свято! – Мы сидели одни. Бледный день наступал. Догорали ненужные свечи. Я речам твоим жадно внимал… Были сухи и едки те речи. То сарказмом звучали, иронией злой, То, как будто ища мне мучения нового, Замолкали искусно порой, Чтоб не дать объясненья готового. В этот миг я бы руки с мольбою простер: «О, скажи мне хоть слово участья, Брось, как прежде, хоть ласковый взор,– Мне иного не надобно счастья!» Но обида сковала язык, Головой я бессильно поник. Всё, что гордостью было, в душе подымалося; Всё, что нежностью было, беспомощно сжалося,– А твой голос звучал торжеством И насмешкой терзал ядовитою Над моим помертвелым лицом Да над жизнью моею разбитою…

Конец 1870-х или начало 1880-х годов?

Рыбница

«День ли царит, тишина ли ночная…»

День ли царит, тишина ли ночная, В снах ли тревожных, в житейской борьбе, Всюду со мной, мою жизнь наполняя, Дума всё та же, одна, роковая,– Всё о тебе! С нею не страшен мне призрак былого, Сердце воспрянуло, снова любя… Вера, мечты, вдохновенное слово, Всё, что в душе дорогого, святого,– Всё от тебя! Будут ли дни мои ясны, унылы, Скоро ли сгину я, жизнь загуби,– Знаю одно: что до самой могилы Помыслы, чувства, и песни, и силы – Всё для тебя!

<1880>

Памятная ночь

Зачем в тиши ночной, из сумрака былого, Ты, роковая ночь, являешься мне снова И смотришь на меня со страхом и тоской? …То было уж давно… на станции глухой, Где

ждал я поезда… Я помню, как сначала Дымился самовар и печь в углу трещала; Курил и слушал я часов шипевший бой, Далекий лай собак да сбоку, за стеной, Храпенье громкое… И вдруг, среди раздумья – То было ль забытье, иль тяжкий миг безумья – Замолкло, замерло, потухло всё кругом. Луна, как мертвый лик, глядела в мертвый дом, Сигара выпала из рук, и мне казалось, Что жизнь во мне самом внезапно оборвалась. Я всё тогда забыл: кто я, зачем я тут? Казалось, что не я – другие люди ждут Другого поезда на станции убогой. Не мог я разобрать, их мало или много, Мне было всё равно, что медлит поезд тот, Что опоздает он, что вовсе не придет… Не знаю, долго ли то длилось испытанье, Но тяжко и теперь о нем воспоминанье! С тех пор прошли года. В тиши немых могил Родных людей и чувств я много схоронил, Измен, страстей и зла вседневные картины По сердцу провели глубокие морщины, И с грузом опыта, с усталою душой Я вновь сижу один на станции глухой. Я поезда не жду, увы!., пройдет он мимо… Мне нечего желать, и жить мне нестерпимо!

1880

На новый 1881 год

Вся зала ожидания полна, Партер притих, сейчас начнется пьеса. Передо мной, безмолвна и грозна, Волнуется грядущего завеса. Как я, бывало, взор туда вперял, Как смутный каждый звук ловил оттуда! Каких-то новых слов я вечно ждал, Какого-то неслыханного чуда. О Новый год! Теперь мне всё равно, Несешь ли ты мне смерть и разрушенье, Иль прежних лет мне видеть суждено Бесцветное, тупое повторенье… Немного грез – осколки светлых дней – Как вихрем, он безжалостно развеет, Еще немного отпадет друзей, Еще немного сердце зачерствеет.

Декабрь 1880

К поэзии

Посвящается А. В. Панаевой

1

В те дни, когда широкими волнами Катилась жизнь, спокойна и светла, Нередко ты являлась между нами, И речь твоя отрадой нам была. Над пошлостью житейской ты царила, Светлели мы в лучах твоей красы, И ты своим избранникам дарила Бессонные и сладкие часы. Те дни прошли. Над родиной любимой, Над бедною, померкшею страной Повеял дух вражды неумолимой И жизнь сковал корою ледяной. Подземные таинственные силы Колеблют землю… В ужасе немом Застыла ты, умолк твой голос милый, И день за днем уныло мы живем.

2

В эти дни ожиданья тупого, В эти тяжкие, тусклые дни, О, явись нам, волшебница, снова И весною нежданной дохни! От насилий, измен и коварства, От кровавых раздоров людских Уноси в свое светлое царство Ты глашатаев верных своих! Позабудь роковые сомненья И, бессмертной сияя красой, Нам последнюю песнь утешенья, Лучезарную песню пропой! Как напевы чарующей сказки, Будет песня легка и жива; Мы услышим в ней матери ласки И молитвы забытой слова; Нам припомнятся юности годы, И пиры золотой старины, И мечты бескорыстной свободы, И любви задушевные сны. Пой с могучей, неслыханной силой, Воскреси, воскреси еще раз Всё, что было нам свято и мило, Всё, чем жизнь улыбалась для нас!

1881

Отравленное счастье

Зачем загадывать, мечтать о дне грядущем, Когда день нынешний так светел и хорош? Зачем твердить всегда в унынии гнетущем, Что счастье ветрено, что счастья не вернешь? Пускай мне суждены мучения разлуки И одиночества томительные дни – Сегодня я с тобой, твои целую руки, И ночь тиха, и мы одни. О, если бы я мог, хоть в эту ночь немую, Забыться в грезах золотых И всё прошедшее, как ношу роковую, Сложить у милых ног твоих. Но сердце робкое, привыкшее бояться, Не оживет в роскошном сне, Не верит счастию, не смеет забываться И речи скорбные нашептывает мне. Когда я удалюсь, исполненный смущенья, И отзвучат шаги мои едва, Ты вспомнишь, может быть, с улыбкою сомненья Мои тревожные моленья, Мои горячие и нежные слова. Когда враги мои холодною толпою Начнут меня язвить и их услышишь ты, Ты равнодушною поникнешь головою И замолчишь пред наглою враждою, Пред голосом нелепой клеветы. Когда в сырой земле я буду спать глубоко, Бессилен, недвижим и всеми позабыт,– Моей могилы одинокой Твоя слеза не оросит. И, может быть, в минуту злую, Когда мечты твои в прошедшее уйдут, Мою любовь, всю жизнь мою былую Ты призовешь на строгий суд,– О, в этот страшный час тревоги, заблужденья, Томившие когда-то эту грудь, Мои невольные, бессильные паденья Ты мне прости и позабудь. Пойми тогда, хоть с поздним сожаленьем, Что в мире том, где друг твой жил, Никто тебя с таким самозабвеньем, С таким страданьем не любил.