Полнолуние для магистра
Шрифт:
— Это… что?
Младшая, очнувшись, уже оказалась рядом и теперь вцепилась Лике в рукав. Неверие в её глазах мешалось с восторгом и ожиданием чуда. А вот страха уже не было.
— Погоди, дай разобраться. Кажется…
Купол, по которому словно растекается солнечный свет, проникая в изолированный мирок не слепящими лучами, а мягким животворным сиянием. Воздух… Лика вдохнула глубже. Не так уж и насыщен запахами, как в обычном лесу; да и сам лес пожиже, деревца всё больше молодые; не видно ни вековых елей, ни кряжистых дубов, ни старых берёз и осин. Зато… Она шевельнула рукой. Тонкий, ещё не настолько слежавшийся, чтобы пружинить, слой павших
— Гриб! — выдохнула Младшая. — Ой…
Ей на плечо скакнула рыжая белка. Распушив дымчатый хвост, бесцеремонно сиганула вниз и запыхтела над добычей.
— Подумать только! — в полном ошеломлении пробормотала Лика. — Неужели мы на… Селене, да?
— Угадала, Старшая, — пророкотал хорошо поставленный мужской голос. Вздрогнув, обе девушки оглянулись.
На ветвях ракиты за их спинами проявлялись, как бы собирая себя из сгустившегося воздуха, величественные птицы. Гораздо крупнее Сквикки и Якова…
— Сквикки! — в один голос воскликнули обе Лики. — Где она? Почему не с нами?
— Она сторожит ваше тело, — пояснил второй скроух, материализовавшийся рядом с первым. Толстая ветвь, в которую вцепились мощные когти, даже не дрогнула, когда рядом с ним уселась ещё одна птица. Одновременно ещё трое прочно закрепились на другой ветви, симметричной первой. Это было, пожалуй, единственное в обозримых окрестностях старое дерево, и, надо сказать, с украшением в виде блистающих оперением филинов оно смотрелось гармонично. И в какой-то мере функционально. Ведь ветви молодых деревьев оказались бы чересчур хлипки для сильных пернатых.
Белки, которых уже почти десяток суетился на грибном местечке, недовольно застрекотали. Но, поджав хвосты, разом вдруг притихли и продолжили своё дело бесшумно и споро.
— Она совершила невозможное — для себя, конечно. Смогла, наконец, создать нужный ей сон и войти в Межмирье, одна, без нашей помощи. И всё для того, чтобы разыскать тебя, Младшая, — сказал третий. — Долгое время она тебя не чувствовала и решила, что ты погибла. Но вот в твоё тело перенеслась душа, благословенная Источником, и от благословения искра твоего разума ожила. Любящее сердце Сквикки помогло ей вновь ощутить тебя и прорваться сквозь миры. Теперь она рядом, но не здесь, а там, в реальности, чтобы охранять ваш сон и ваше тело, одни на двоих. Потому что тот, кто угрожал Младшей, вот-вот снова откроет на неё охоту.
При последних словах Ангелика посерела. Съёжилась. Отползла к Лике. Та обняла вздрагивающее тельце.
— Что ему от неё надо?
На этот раз, привлекая внимание, качнул крыльями четвёртый скроух с соседней ветви.
— Мы не вправе посвящать тебя в секреты Младшей. Это слишком… личная тайна. Когда она окрепнет, то сама с тобой поделится. К тому же, нам известна лишь часть проблемы; мы пока не знаем, кто за ней стоит, с такими ли уж примитивными побуждениями, как может показаться на первый взгляд… Нужно время, чтобы разобраться. Мы надеемся на твою помощь, ум и удачливость.
— Потому что тебе придётся на несколько дней или недель остаться одной. И узнать всё, что можно узнать без привлечения наших помощников, — добавил пятый. Очевидно, самый немногословный, или же не любитель поговорить, потому что после своих слов так решительно захлопнул клюв, будто больше ни разу в жизни не собирался его открывать.
— Как одной? Почему?..
Решительным движением крыла пресекая попытки Лики вклиниться в разговор, шестой
— Потому что Младшая останется здесь, с нами. Временно. Безопасности и обучения ради, как однажды осталась Сквикки. Иначе тот, кто за ней охотится, почует, что её душа проснулась. А если в теле будет видна лишь душа подселенки — наш враг уймётся. Для него ты будешь магической пустышкой, а значит — бесполезной. Зато для королевства ты останешься ценна своими знаниями, поэтому люди и маги будут о тебе заботиться. А теперь — прости, тебе пора просыпаться. После Межмирья ты спишь уже вторые сутки подряд; твоё окружение беспокоится… До встречи! Как только Младшая освоит науку снохождений, увидимся!
Порскнула из-под ног стая бельчат, растаскивая выкрученные из почвы сыроежки. Ангелика засияла улыбкой, молитвенно сложив руки:
— Остаться с вами? Можно?
И опять мир вокруг поплыл, растворяясь…
— Погодите!
У Лики вертелась на языке уйма вопросов; но, как часто бывает в подобных случаях, она выпалила вовсе не то, что хотела:
— А почему вы так странно говорите, один за другим?
Ей показалось, что плечи птиц одновременно колыхнулись, как от едва сдерживаемого смеха. Ответил тот, кто появился первым. Он и исчезать начал первым, частями, как Чеширский кот, но вот же — восстановился, чтобы, по-видимому, не нарушать заведённого порядка. Ведь пришёл черёд его реплики.
— На время Совета и бесед с избранными мы объединяем разум. Мы едины в решениях; но чтобы не путаться, кому из нас говорить, и чтобы при этом дать возможность высказаться всем, мы делаем это по очереди. Очень удобно и без толкотни. До встречи, Валерия! И не волнуйся за младшую: ей с нами будет хорошо.
…Яркий свет заставил Лику зажмуриться.
Почувствовав под спиной знакомый жёсткий матрас, под головой низкую подушку, уловив специфичный больничный запах — во всех посещениях госпиталя пахло слабым обеззараживающим средством, которым мыли полы и стены, а во флигеле ещё и душистыми травами, упрятанными в мешочки-саше — она затаила дыхание, не желая просыпаться. Опять одна… А ведь совсем недолго они пообщались с милой девочкой Ангеликой, с Младшей, но без неё уже чего-то не хватает…
Сквикки. Воспоминание спустило с небес на землю, отрезвило. Сквикки, скроушка-фамильяр должна быть здесь. Она ждёт и тоскует. И по-прежнему где-то, в неизвестном пока доме, окутанная заклятьем стазиса, ждёт, когда её найдут корзина с будущими с птенцами. Что ж, добро пожаловать в новый мир, на этот раз — осознанно и с полным пониманием своей миссии.
Но что там Яков говорил насчёт «всего лишь оживить искорку»? А дальше, дескать, скроухи сами разберутся с недоброжелателями малышки… Ага, не хотят грузить Ликушу по скромности своей, это понятно.
«Ну, нет, дорогие мои, — с каким-то ожесточением подумала Лика, — не надейтесь. Землю буду рыть вашу местную, а найду того мерзавца и узнаю, чего он хочет. Не верю я в добреньких отчимов. Во всяком случае — в таких добрых отчимов. Уж простите, наверное, я испорчена своей действительностью, но слишком много и читала, и насмотрелась передач о нездоровой страсти ещё не старых дяденек к падчерицам, да и просто к молоденьким девушкам. Маленькая Ангелика шарахалась от нового «папочки» с первой же встречи; а дети о-очень хорошо чувствуют истинное к себе отношение, их не проведёшь сладкой улыбочкой. Значит, нехорошее у тебя нутро, лорд-сэр-пэр, или как тебя там, Оливер…»