Полнолуние для магистра
Шрифт:
Три недели! Ужасно мало.
Но ведь бывает, что и за день наворотишь дел больше, чем за год! Главное — начать.
Захария Тимоти Эрдман, эсквайр, без пяти минут доктор медицины, а пока что блестяще завершающий обязательную практику в госпитале святого Фомы, с каждой минутой всё больше ощущал собственную значимость. С самого утра, после судьбоносного разговора с профессором, он больше не считал себя по привычке студентом, пусть бывшим, или рядовым практикантом. Нет, теперь он коллега профессора Диккенса, его личный помощник. Мало того: хоть сам факт был почти никому неизвестен, его удостоил доверия сам Великий Магистр, о котором в Лондоне ходили невероятные
По поводу первого пункта — перехода в ранг коллеги — можно было сказать однозначно: вопрос решён. А самое главное — решён без каких-либо интриг и подсиживаний, как это, к сожалению, часто случается даже в среде медиков и просветителей, если дело доходит до борьбы за особо престижное местечко. О подобных случаях Захария был наслышан и заранее сокрушался, понимая, что высоких постов ему без протекций вряд ли достичь, а ведь хорошая должность при госпитале или больнице — это дополнительные возможности для претворения в жизнь новых идей!
Спихивать кого-либо с перспективного места, даже чтобы занять его самому, не хотелось. А тут… всё как-то само собой разрешилось ко всеобщему удовлетворению.
Данные «старины Джейкоба», как фамильярно называл профессор своего помощника, в своё время попали в список кандидатов в ассистенты некоего доктора N, имя которого по понятным причинам не разглашалось широкой публике. Этот неизвестный, как поговаривают — большой знаток психических расстройств — имел честь состоять при больном короле и не так давно подал прошение о поиске возможного своего заместителя. Ибо со временем болезнь монарха прогрессировала, контроль за ним требовался почти круглосуточный; набрать несколько смен опытных и благонадёжных санитаров не составляло труда, а вот отыскать равноценную замену самому N представлялось делом не из лёгких. Особой комиссией был составлен список кандидатов из опытных специалистов-практиков, в число которых Элайджа Диккенс, к которому обратились за консультацией, счёл своим долгом рекомендовать и Виктора Джейкоба, дав тому блестящую характеристику.
И вот по какой-то невероятной случайности выбор пал на него.
Особой телеграммой доктора Джейкоба отозвали от горячих источников Бата прямо на собеседование с комиссией. После чего отправили в Букингемский дворец, срочно принимать дела у доктора N, поскольку от чересчур нервной и ответственной службы тот был на грани нервного срыва. Таким образом, вакансию при дворе благополучно закрыли. Зато тотчас образовалось критически свободное место рядом с главным врачом госпиталя Святого Фомы. А поскольку дотошный и исполнительный практикант, проявивший себя большим умницей, успешно справлялся с обязанностями помощника, мистер Диккенс решил, что от добра добра не ищут, пусть молодой человек так и остаётся при нём. Искать кого-то — тратить время и усилия, а тут, под рукой, уже готовый специалист, дарование с горящим взором, свой…
Захарии и до этого приходилось брать на себя разборку почты и отслеживание списка назначенных профессором встреч; поэтому, благополучно пережив приступ законной гордости от повышения, он просто-напросто пересел из-за дополнительного стола в углу приёмной за солидный рабочий стол «старины Джейкоба», вот и все перемены.
Впрочем, это только с виду. На самом деле Эрдман, конечно, разволновался не на шутку. Как-никак, судьба словно вытолкнула его на ещё одну ступень жизненной лестницы; нет, на целую площадку, с которой открывались фантастические для вчерашнего студента возможности. Исследования. Богатейший книжный фонд для «избранных». Дорога в Большую Науку.
А скольких великих людей он теперь увидит! Если уж прямо сейчас за дверьми кабинета собрались сам Младший Магистр, племянник Великого Магистра, по слухам, ничуть не уступающий дяде в способностях, и граф Честерский, пэр Англии, известный своими грандиозными политическими проектами… Какие люди! Какие, должно быть, важные проблемы решаются прямо сейчас в нескольких футах от Захарии Эрдмана!
…Вздрогнув от чуть слышного скрипа входной двери, он повернул голову. И остолбенел. На пороге приёмной стояла… мисс Лика, та самая несчастная девушка, которая совсем недавно обрела частичку разума и памяти; которая сейчас должна была, подобно Спящей красавице, мирно почивать ещё несколько суток до полного исцеления и приживления новой личности, если верить туманным пояснениям Младшего Магистра. Захария не слишком-то поверил новому для него откровению о подселенцах; но с другой стороны, не станет же такой серьёзный и ответственный человек, как Рихард Нэш, его разыгрывать! Да и профессор, кажется, воспринял объяснение Магистра как вполне разумное… Поэтому, временно позабыв о великих делах, творящихся под боком, молодой человек так и впился глазами в девушку, неуверенно переступившую порог.
И вдруг понял: это не она. Вернее, не та, от которой он когда-то оттащил сумасшедшего Хаслама с подушкой. Совсем другая, не похожая на себя прежнюю, как непохожи друг на друга близнецы, с виду одинаковые, а по характеру и устремлениям разные. Ему ли не знать! Всю свою сознательную жизнь, общаясь со старшими братьями, Захария научился превосходно их различать: и Якоба с Уильямом, и Майкла с Ричардом, и Тома с Джерри…
Что замечательно, эта новая мисс Лика его узнала.
— Доброго дня, мистер Эрдман. Как поживаете? Могу ли я встретиться и поговорить с профессором Диккенсом?
И голос, голос… Твёрже прежнего, с какой-то новой интонацией… но всё такой же непередаваемо милый.
Захария Эрдман почувствовал, как предательски запылали уши.
— Сию минуту, мисс, я спрошу. Извольте пока…
Дёрнулся к стулу. К двери. Едва не запутался в собственных ногах. Покраснел ещё больше.
— Конечно, я подожду, — просто ответила нежданная посетительница. Опустилась на краешек стула, изящно, с идеально прямой спиной, Захария даже впал в минутный транс, залюбовавшись её движениями. Судорожно сглотнув, поклонился…
Собраться. Он на службе, в конце концов. Вот так: спокойно подойти к двери, прислушаться… как раз пауза в разговоре… постучать.
— Прошу прощения, профессор, джентльмены, — сказал, всё же с небольшой запинкой, как ни старался держать себя в руках. — К вам посетительница, профессор. И… я не мог о ней не доложить, потому что это мисс Лика.
…Юному Захарии Эрдману, обременяемому всю свою сознательную жизнь то помощью родителям и братьям, то учёбой, учёбой и ещё раз учёбой, не довелось по недостатку времени и средств посетить выступление немецкой дивы Генриетты Гендель-Шютц, показывающей соло и с труппой изумительные так называемые «Живые картины». Но по рассказам более состоятельных студентов, могущих позволить себе билеты на галерку или через знакомства выпросить приглашение на частный спектакль, он составил представление об этом удивительном и весьма оригинальном виде искусства. По этой-то самой причине разыгравшееся после его невинного доклада действо показалось ему вдруг самой настоящей «живой картиной».
Поначалу ничего особенного не происходило. Только профессор в великом изумлении откинулся на спинку кресла и уставился на Эрдмана так, будто тот объявил, что в конце мая на столицу обрушился снежный буран. Но быстро опомнился.
— Как? Сама? Одна, без сопровождения? — Сорвался с места: — И как она себя чувствует? Бог ты мой, она же ещё совершенно слаба, как же так получилось? Проси, проси скорее! Джентльмены, прошу меня извинить, но вы должны понять…
Младший Магистр закаменел лицом и подобрался, как хищник пред прыжком. Но что удивительно — точно так же напрягся и граф Честерский! Захария от природы был крайне наблюдателен и всё успел заметить, прежде чем вернулся в приёмную. Распахнул дверь и произнёс как можно гостеприимнее: