Полудержавный властелин
Шрифт:
А Маша носит, и соболя ей идут необычайно.
Уже третью бертьяницу достраиваем, столько у нас мягкой рухляди. И это только здесь, а есть еще кладовые в загородном дворе, в Переславле, в Угличе, да мало ли у великого князя мест, где меха хранятся!
Изрядно, правда, пришлось через Тверь в обмен на олово отдать. Как мы Новгород обложили, Шемякина агентура принялась нашептывать, что без союзников против низовских не выстоять, а где таковых взять? Тверь да Ганза, Ганза да Тверь — Литва отпала, Орден только что с князем Московским докончание подписал и не полезет.
В Твери же, как мы с Борисом Александровичем и договорились, золотым поясам сразу сказали — у Москвы пушек больше. Нам без пушек никак не можно. Будут пушки — не струсим, а без пушек бродим сами по себе. А чтобы новые лить олова нет.
Трубный вой новгородцев, с которым они упрашивали Ганзу срочно-срочно продать олово Твери, долетал, наверное, и до Франции. Я так думаю, ганзейцы просто задолбались это слушать и продали, вот за такие вот меха. Чех Гонза пошел в придачу, типа хрен с вами, забирайте, не очень-то и хотелось. Ну и родичи Гейделя немножко помогли.
Меха… Гладил, перебирал мягкое золото, которое вполне заменяет металлическое. Подумал, что невредно бы и обычное пересчитать, очень уж психотерапевтический эффект хорош, да и отправился к Ховриным в Крестовоздвиженские подвалы.
Где только они такого медведя сыскали — невообразимо широк мужик. Готов спорить, подковы руками рвет, а вход в кладовые почти полностью закрывает, буквально мышь не проскочит. Меня пропустил, но только до первого отсека — княжеская казна нынче на два замка запирается, по ключу у меня и у казначея. А пока он придет, погляжу, чего снаружи прибавилось.
Шелк персидский, из Гиляна — его там и делают, персам выгодно торговать через нас. Хотя бы потому, что с Малой Азией они вечные противники, а у нас за спиной, по крайней мере до появления в Индийском океане португальцев, емкий европейский рынок.
Вон, индиго в брикетах прессованных — вроде у итальянцев свой есть, но индийский или персидский все равно лучше, ганзейцы берут почти не торгуясь.
Правая сторона тканями завалена — Ховрины сурожские же гости, их основная специализация сукно. Только сукна тут нет, тут ткани подороже: зендень шелковая, объярь переливчатый разных цветов — лазоревый, алый, серебристый, белый; бархаты синие и голубые, красные и зеленые; камки цветные и узорчатые, с атласным рисунком. Не сквозной товар, в Европу не идет — в Италии и Франции собственное производство есть, не расторгуешься. Также и сафьян в тюках — желтый, зеленый, красный, на сапоги.
Запечатанные мешочки, судя по всему, бирюза. Камушки неплохо транзитом идут, похуже, чем индиго, но спрос постоянный, без колебаний. Блин, вот если отжать Астрахань, то на одном только маршруте Индия-Персия-Европа можно такую экономику выстроить! Но времени мало, скоро португальцы да испанцы свои жадные ручонки до Индии дотянут — бывал я в Лиссабоне, видел «монумент первооткрывателям». Первым там стоит Энрике Навигадор, принц, основавший обсерваторию и штурманскую школу. А за ним — Васко да Гама, Бартоломеу Диаш и другие, кто пробьется в другие моря-океаны. Причем вот-вот, Колумб как бы не в последний вагон вскочил.
Да, богато. Но я порой остро жалел, что не могу раздербанить обычную московскую помойку — сколько же там сокровищ! Не говоря уж о пластике, выкидывают и электронику, и металл, даже вонючие мусорные баки их металла и то по нынешним временам ценность немалая. А рублевские бомжи Сифон и Борода тут бы в полноценные олигархи вышли.
— Прости, княже, задержался, — в подвал спустился Владимир Ховрин, на ходу добывая из складок одежды связку ключей.
— Ништо, я тут твои богатства рассматриваю.
— Это даже не половина, вот если бы в конце осени видел, когда караваны из Хаджи-Тархана по льду приходят…
— И много купцов басурманских?
Ховрин задумался, прикинул и не слишком уверенно выдал:
— До двух сотен. Полторы точно, ручаюсь.
— Что везут?
— Да вот это и везут. А еще ямчугу, брату твоему нафту в бочках, коней гонят. В Ширване да Персии товару много, только…
— Что только?
— Татары хаджи-траханские с каждым разом все больше требуют, одно разорение!
— Ну, тут я не помощник.
— Кабы дворы наши торговые, как в Казани, по Волге вниз цепочкой поставить…
— Ты, Владимир Григорьевич, сам прикинь, во что это встанет.
— Человек по пятьдесят, с припасом…
— А если татары их вырезать восхотят? Кто их боронить будет?
— Так воев еще человек по пятьдесят…
— И что, сто человек от орды отобьются?
— Ну, если с пушками…
— Ага, вот и посчитай, во сколько тебе пушки обойдутся, сколько припасу снедного и зелейного надо, как его доставлять, если розмирье, как дворы строить, коли там леса нет.
— Так коли всю реку под себя взять!
Я вздохнул. Ладно, будем давить на финансовую мозоль и дальше.
— Сам знаешь, если путь вдвое, то расходы втрое. Если двор в Казани нам в сто рублев обходится…
— Не, у меня записано…
— Неважно, к примеру сказал. Если казанский в сто рублев, то в Самархе уже триста будет.
Ховрин прикинул расстояния по Волге и простецки почесал затылок. И это он наверняка умножил линейно, а там квадратичная зависимость, двор в Хаджи-Тархане как бы не полторы тысячи в год сожрет. Эдак никакая торговля не окупит.
— И еще подумай, как они там без баб жить будут, — добил я Владимира.
Циферки в глазах сурожского гостя и будущего казначея сделали оборот и выдали сумму, вдвое увеличившую и без того запредельную стоимость проекта.
— Да, не потянуть.
— Ну, на Казани двор есть, вот надо потихонечку между Нижним и Казанью крепостицы ставить, да вниз по Волге идти. Федя Пестрый когда еще Болгар сжег, место не занято, а хорошее-то место…
— Еще Кашан хорошее место, после Юрий Дмитрича похода впусте стоит.