Помеченный смертью
Шрифт:
Морозову стало так страшно, что он бросился опрометью по тропе. Его спутники, оказывается, уже успели уйти далеко.
35
Тропинка оказалась не такой уж длинной. Вдруг впереди, за деревьями, мелькнуло что-то белое, но Морозов не успел рассмотреть, потому что кто-то большой и грузный выскочил из зелени справа от доктора и повалил его в тропу, подминая и одновременно зажимая рот. Морозов затрепыхался было, но тот, над ним, прошипел:
– Тих-х-хо! – Морозов узнал голос Хатыгова и затих.
Он видел впереди, за близкими деревьями, два небольших домика и чуть правее, совсем рядом, металлические конструкции, какие обычно бывают на метеостанциях. Людей Морозов не видел. Так они и лежали безмолвно и неподвижно: доктор и Хатыгов на нем. Вдруг дверь одного из домика открылась, вышла женщина. Она задержалась в дверях на мгновение, подняв голову к синему, без единого облака, небу, и направилась прямо к Морозову. Еще не видела его, лежащего в траве, но это было лишь вопросом времени – их разделяло метров двадцать, не больше.
Хатыгов негромко свистнул по-птичьи – раз, потом другой, тональность свиста была различной, и когда женщина ступила на тропу, она в мгновение, так, что даже вскрикнуть не успела, была сбита с ног и прижата к земле одним из обнаружившихся вдруг хатыговских парней, а трое других одновременно метнулись к домам. За ними рванулся Хатыгов. Все это произошло в несколько секунд. Морозов уронил лицо в ладони и ждал выстрелов, но выстрелов все не было, и он наконец осмелился поднять голову. Женщина все так же лежала на земле, прижатая своим безмолвным и беспощадным опекуном, а из домов выходили хатыговцы, они выглядели напряженными, и Морозов вдруг догадался, что Рябова не нашли. Оглянулся поспешно, испугавшись, что Рябов может оказаться у него за спиной, но тропа была пустынна.
Женщину, которая, как оказалось, была без чувств, перенесли в дом. Хатыговцы действовали спешно, но без излишней суеты. Двое и Хатыгов остались в доме, двое других выскользнули наружу и сгинули. Морозов выглянул в окно и тут же отпрянул, потому что Хатыгов сказал негромко, но зло:
– Назад! Не маячь!
Сам он склонился над женщиной и потрепал ее по щекам. Никакого эффекта. Хатыгов требовательно и резко вытянул руку, и один из парней вложил в его ладонь невесть откуда взявшийся аэрозольный баллончик. Хатыгов брызнул струей газа женщине в лицо, она вздрогнула и открыла глаза.
– Где Рябов? – коротко спросил Хатыгов.
Женщина молчала, испуганно глядя на стоящего перед ней человека в невообразимом одеянии.
– Где Рябов?
– Кто? – спросила наконец женщина.
Хатыгов выдернул из кармана снимок.
– Ты знаешь этого человека?
– Да.
– Где он? Где Рябов? – Хатыгов, кажется, уже начал терять терпение.
– Это не Рябов…
Женщина не успела закончить фразу, потому что Хатыгов резко, наотмашь, ударил ее по лицу. Морозов вздрогнул, поняв, как жестоки могут быть эти люди.
– Где Рябов?
– Это Кирилл, – сказала женщина и заплакала.
– Это Кирилл! – выдохнул поспешно Морозов, испугавшись, что Хатыгов опять ударит женщину. – Кирилл Митяев! Она говорит правду.
Оба обернулись к Морозову – и Хатыгов, и плачущая женщина.
– Какой Кирилл? – недружелюбно спросил Хатыгов.
– Он здесь как Кирилл! Не Рябов! – доктор говорил торопливо, почти захлебываясь. Боялся, что не успеет ничего объяснить и Хатыгов, не дослушав, вновь займется женщиной. Но тут один из хатыговских парней выступил вперед и сказал довольно дружелюбно, склонившись над лежащей женщиной:
– Ладно, пусть будет Кирилл. Но Кирилл-то сам где?
– Его нет! – торопливо сказал женщина.
– А где он? Куда ушел?
– Уехал.
Хатыгов отстранил парня и прорычал:
– Чего с ней возиться? Не нянчись!
– Зачем же так? – сказал по-прежнему мягко парень. – Вы же видите, она и так все расскажет.
Морозов вдруг понял, что за действие разворачивается перед ним. Как он недооценивал этих людей! Как был слеп! Это доки. Настоящие спецы. Все умеют – и кровь пустить, и, когда понадобится, разговорить человека. Ведь комедию сейчас играют, и как это Морозов сразу не догадался. Обычная схема – «добрый» следователь и «злой» следователь. Хатыгов изображает «злого», его боец – «доброго». Политика кнута и пряника. Мордобой – и сразу после этого доброта и участие. Сейчас они ее сломают, и она все им расскажет. Хатыгов стоял рядом с женщиной и нервно сжимал и разжимал пальцы, она за этой беспощадной рукой следила с ужасом, который уже не могла скрыть, и плакала в голос, а «добрый», склонившись, вопрошал, пользуясь моментом:
– Так где он, вы говорите? Ушел куда? А?
– Уехал, – она, отвечая, отвлеклась на мгновение и пропустила движение Хатыгова.
Тот снова ударил женщину по лицу, и она вскрикнула.
– Не надо, – мягко сказал «добрый», обращаясь то ли к Хатыгову, то ли к женщине. – Все ведь нормально.
И опять:
– Так где этот ваш Кирилл? Куда он уехал?
– В Москву.
«Добрый» стремительно обернулся к Хатыгову. В его глазах плеснулась растерянность – Морозов это увидел явственно.
– Врет, – сказал Хатыгов. – Он где-то здесь. Сейчас прочешем остров, и тогда уж ему несдобровать.
Он нес чушь, и даже Морозов это понял, потому что бойцов у Хатыгова было аж четыре да Хатыгов – пятый, Морозов не в счет. Прочесать впятером этот остров на совесть было задачей просто непосильной, и одна только женщина ничего не поняла, разрыдалась уже в голос.
– Его нет здесь! Нет! Нет! Нет!
У нее, похоже, началась истерика. «Добрый» это четко уловил, склонился над женщиной и погладил по волосам.
– Не надо плакать. Верим. Нет его здесь. А где?
Продолжал выполнять свою работу. Упорные, черти. Знают дело. В душе у Морозова невольно шевельнулось уважение.
– В Москве.
– Он же должен был приехать. Вернуться.
– Он вернулся.
– Так, – сказал «добрый». – Где же он сейчас?
– В Москве.
– Опять уехал, что ли? – не поверил «добрый».
– Да.
– Когда?
– Вчера.
И тогда Хатыгов склонился над женщиной и спросил свистящим шепотом: