Помеченный смертью
Шрифт:
– Что, опять? – спросил он обескураженно. – Десять дней назад моим здоровьем уже занимались.
Доктор быстро взглянул на Даруева. Тот шумно вдохнул воздух и веско произнес:
– Ты откуда прилетел, милый?
– Как – «откуда»?
– С какого континента?
– Из Африки.
Даруев развел руками – о чем же, мол, тогда говорить – и втолкнул Кирилла в комнату.
– Африка! – сказал значительно и даже палец к потолку воздел. – Самый неблагополучный в смысле эпидемий континент. И ты хочешь, чтобы мы тебя без проверки к людям допустили?
Знакомое кресло и снова датчики на голову. Укол, и очень скоро – забытье.
– Чтоб быстренько все было! – сказал доктору Даруев и нервно потер руки.
Он ушел и еще занимался какими-то делами, но все это было не то, ежесекундно возвращался мыслями к происходящему в медицинском кабинете. Доктор разыскал его в гараже, где Даруев бесцельно бродил между машинами.
– Он скоро придет в себя, товарищ полковник!
Даруев направился к корпусу, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.
Кирилл полулежал в кресле, глаза его были закрыты, но веки подрагивали – верный признак близкого пробуждения.
– Что ты ему вложил? – спросил Даруев. – Меня вот эта, последняя, неделя интересует.
– Всю неделю провел здесь, на базе. Занимался стрельбой.
– Одной стрельбой? – обернулся Даруев.
– Так лучше, – сказал доктор. – Когда меньше конкретики и всяческих подробностей, тогда меньше и вероятности каких-либо накладок, риск минимизирован.
Даруев поднял руку, останавливая его тираду. Кирилл открыл глаза.
– Как дела? – спросил Даруев, склонившись над человеком в кресле.
Тот ничего в первую минуту не отвечал, лишь рассматривал стоящих перед ним людей.
– Как дела? – повторил вопрос Даруев.
У него вспотели руки, и он потер их нервным быстрым движением.
– Ничего, все нормально.
– Назовите себя. Ваша фамилия?
– Рябов.
39
Она, наверное, увидела его из окна, потому что, когда он обогнул здание, она выскочила на крыльцо – излишне поспешно – и внезапно остановилась.
– Привет! – сказала и склонила набок голову.
Рябов прошел мимо, не ответив и даже не оглянувшись, но она увязалась за ним следом.
– Ты не очень-то разговорчив.
– Не хочу, чтобы ты еще раз получила по физиономии, – ответил он спокойно.
– От кого?
– От полковника Даруева.
Полина вспыхнула, вспомнив ту скорую и грубую расправу, учиненную ей Даруевым в присутствии Рябова.
– Он сволочь.
– Меня это не касается, – пожал плечами Рябов.
Но Полине показалось, что в глубине души он осуждает Даруева за ту выходку.
– Я не видела тебя, – сказала она примирительно. – Уезжал, да?
– Я был здесь.
– Я не видела тебя, – повторила упрямо Полина. – Если не хочешь говорить, где был, – не говори. Я пойму.
Рябов остановился. Здесь аллея делала крутой поворот, и в обе стороны не было видно ничего – только деревья и кустарник. Укромное место.
– Я, наверное, чего-то не понял, – сказал Рябов.
Полина смотрела на него снизу вверх.
– Товарищ полковник в прошлый раз ясно сказал – никаких контактов. Ты, надеюсь, слышала?
– Ну, хорошо, – неожиданно кротко согласилась Полина. – Я опять нарушила приказ. Ты иди доложи Даруеву. Пусть он опять отхлещет меня по щекам.
Рябов промолчал. Он не знал, как следует вести себя в подобных случаях. А Полина неожиданно сделала шаг вперед, преодолевая то небольшое расстояние, которое между ними еще оставалось, и положила руки на плечи Рябову. Теперь их глаза были совсем близко. И губы тоже.
– Он сволочь, Даруев, – прошептала Полина. – Гадкий и мерзкий. Но ты ведь не такой.
Рябов растерянно молчал. Обычно он знал, как поступать в каждой ситуации, но сейчас не ведал, что обязан делать. Полина вдруг потянулась к нему и поцеловала в губы быстрым жарким поцелуем. Он отшатнулся, но шаг назад не сделал.
– Как тебя зовут?
– Дмитрий, – дрогнул Рябов.
Он стремительно оставлял одну позицию за другой. Сдавался без боя, потому что не видел в женщине противника – и растерялся.
– Дима, – прошептали ее губы. – Какое хорошее имя. Доброе.
Рябов понял, что она сейчас снова его поцелует, но отстраниться не успел или не захотел. Ее губы были жаркие и жадные.
– Что ты делаешь? – спросил он, наконец отстранившись.
Полина зашептала, требовательно заглядывая ему в глаза:
– Приходи сегодня сюда, как только стемнеет! Я буду ждать! В десять!
Все в нем протестовало, но он с изумлением обнаружил, что не хочет свой протест выразить вслух. Его молчание Полина расценила как согласие, потянулась и снова поцеловала. Ее кожа пахла сладостью.
– Придешь?
Рябов молчал.
– Придешь? – не требовательно, а почти просяще.
– Да, – сдался Рябов.
Она погладила его затянутый в камуфляж торс.
– Я ненавижу его, – прошептала почти неслышно.