Поместье Кларенс

Девни Перри

Она была простой и понятной. Два сердца. Один удар.

В тот день, когда Элора пошла с Зейном делать ему татуировку с орлом, Аксель рассказал им историю этой вывески.

Его самыми первыми платежеспособными клиентами были его бабушка с дедушкой. Аксель написал чернилами «Два сердца» на сердце дедушки. И «Один удар» на сердце бабушки. В том году у них обоих был диагностирован рак. Химиотерапия не помогала ни одному, ни другому, поэтому, они захотели сделать парные татуировки.

Татуировки, нанесенные на их сердца

их любимым внуком.

Эта история тронула душу Элоры, хотя она и не показала этого. Должно быть, на Зейна эта история тоже произвела впечатление, если он запомнил эти слова.

— Я люблю тебя. — Она прижалась губами к его губам, целуя его со всей любовью, которую могла отдать. Она наслаждалась его вкусом. Тонула в мягкости его губ. Она излила свое сердце мужчине, которому оно принадлежало.

Затем она снова прижалась к нему.

И, впервые за несколько недель, заснула.

Глава 40

У Айви раскалывалась голова. Она занималась часами, и ее мозг чувствовал себя так, словно она билась головой о кирпичную стену.

Был только вторник недели перед экзаменами, а она уже была мертва. Но у нее не было другого выбора, кроме как двигаться вперед. Если она собиралась поступать в магистратуру, ей нужны были безупречные оценки в выпускном году.

Поэтому она перевернула страницу своего учебника, зевая, когда читала первый абзац, и набрасывая заметки из отрывка о последних днях существования СССР. Ее профессор любил указывать даты в своих тестах, и она ожидала, что выпускной экзамен будет усеян вопросами о хронологии определенных событий.

Она как раз заканчивала читать главу, когда в дверь ее кабинета постучали. Айви подняла глаза, ожидая увидеть Джеффа, но вместо него это был Майкл. Черт. Как он проскользнул мимо ее дворецкого?

— Привет. — Расслышал ли он фальшивую радость в ее голосе?

— Привет. — Майкл вошел, обогнул ее стол и приблизил свое лицо к ее. Не настолько близко, чтобы дотронуться, но достаточно близко, чтобы она поняла, чего он ожидает.

Поцелуй.

Она приподнялась немного, прижимаясь губами к его губам. Ей стоило большого труда сохранить улыбку и не поморщиться, когда она отстранилась.

Какое бы влечение раньше она ни испытывала к Майклу, оно все больше угасало с каждым из этих вынужденных поцелуев, которые никогда не выходили за рамки целомудренного прикосновения губ. И, к счастью, он не настаивал на сексе. Пока. Хотя часы уже тикали. Она все еще не придумала, что сказать и как отвергнуть его.

Неужели именно так ее мать относилась к ее отцу? Обязанная? Чувствуя себя в ловушке?

Потому что после Дня благодарения, после той дурацкой поездки в дом Кэрол Кеннеди, Айви была обязана. Она оказалась в ловушке.

Когда Майкл спросил ее о подслушанном разговоре, она пообещала рассказать ему эту историю. Просто… не сейчас.

Это было чертово чудо, что он с тех пор не спрашивал об этом. Хотя это был Майкл. В списке людей, которым Айви доверяла, Майкла не было даже в сноске на странице. То, что

он не спрашивал ее, не означало, что он не искал информацию где-то еще.

Подробности аварии были скрыты. Ее отец позаботился о том, чтобы защитить имя своей дочери — и, следовательно, свое собственное. Айви было всего семнадцать, когда умер Кристофер. Через месяц был ее день рождения, и тогда, возможно, было бы не так просто сохранить в тайне подробности аварии.

Но как бы то ни было, он потратил деньги на решение ее проблемы. Его состояние скрывало ее секреты.

Папа заплатил Кэрол Кеннеди смехотворно большую сумму денег, чтобы она не подала в суд на их семью. Газеты сообщили о катастрофе, но имя Айви так и не было обнародовано; без сомнения, этим репортерам дали конверт с наличными.

Но это не означало, что она была в безопасности. Ее бывшие одноклассники из старшей школы могли начать строить догадки, если их достаточно подтолкнуть.

За исключением Элоры и членов ее семьи, никто в старшей школе «Астона» не знал всей правды. И все же ей не нужно было, чтобы Майкл задавал вопросы и раскапывал старые секреты. Если бы она могла просто продолжать тянуть время — притворяться, — в конце концов Майкл мог бы потерять к ней интерес.

После Дня благодарения Айви стала выдавать желаемое за действительное.

Ей хотелось, чтобы Майкл исчез. Ей хотелось, чтобы отсрочка от электронных писем Кэрол длилась вечно. Ей хотелось Тейта.

Одна только мысль о нем заставляла ее сердце сжиматься.

Она действительно все испортила, не так ли? Сначала этот трюк в машине, когда она трахалась с ним, как с ничего не значащим парнем. А потом вся та чушь, которую она извергла в больнице.

— Айви. — Майкл щелкнул пальцами перед ее лицом.

Ее губы начали кривиться, но она остановила их прежде, чем ее недовольство смогло выскользнуть на свободу. Она изобразила слащавую улыбку.

— Что?

— Я спросил, что ты сегодня делаешь.

— О, извини. — Она потерла виски. — Занимаюсь. У меня так много работы, и я борюсь с невыносимой головной болью. Кажется, у меня начинаются месячные.

Он съежился.

Да!

— А ты чем сегодня займешься? — спросила она. — Хочешь поужинать попозже?

— Э-э, не сегодня.

Айви мысленно сжала кулаки. Она выиграла себе неделю, симулируя месячные. Потому что, теперь Майкл знал, что сегодня вечером он ничего не получит и уйдет через пять, четыре, три, два…

— Я направляюсь в библиотеку, чтобы встретиться с учебной группой, — сказал он. — Просто хотел зайти и посмотреть, что ты делаешь.

— Я рада, что ты это сделал, — солгала она, поворачиваясь, чтобы запечатлеть еще один скромный поцелуй в уголке его рта. — Увидимся позже?

— Конечно. — Он вздернул подбородок и направился к двери.

Она подождала, пока он уйдет, затем вытерла губы тыльной стороной ладони.

— Черт.

У Айви не было времени на Майкла. У нее на носу были тесты, а после окончания семестра ей нужно будет придумать, как отделить свою жизнь от отца.