Попасть в отбор, украсть проклятье
Шрифт:
Пока же я видела перед собой карателя, который был упрямее самой смерти.
– То кольцо, которое мы нашли… Я подозреваю: оно от Густава, который согласился отправиться в прошлое.
– Как это?
ГЛ?ВА 9
Ар щелкнул пальцами, создавая кокон безмолвия. Вот же демонов конспиратор! Бдит даже в своем отделе! А затем каратель начал свой рассказ – и чем больше он говорил, тем невероятнее мне казалось все произошедшее. Невероятнее, но логичнее. Сейчас, когда Эйроу потерял единственную дочь, у него появился мотив, чтобы примкнуть к заговорщикам. Месть. Или… он мог попытаться все исправить и спасти Адель, вернувшись в прошлое.
– Подожди, но ты говорил, что у прыжков во времени есть правило: не влиять на те события, которые привели к этому самому прыжку, – перебила я ворона.
– Значит, Эйроу не может встретить сам себя, подойти, хлопнуть по плечу и сказать: приятель, я – это ты из будущего. И я тебя предупреждаю, что Адель сегодня умрет…
– Да, это правило есть. Но Эйроу о нем не знает. Думаю, этим и воспользовались ренегаты, предложив ему спасти дочь.
– Ты говоришь это так уверенно… А что, если нет? Если твое предположение неверно? Вдруг заговорщики не захотят связываться с беглым офицером?
– Тай, они уже вышли на него. – Голос Арнсгара звучал надтреснуто.
– Когда я дал Эйроу уйти, он ушел вместе с моей меткой.
– Ты нашел их логово? – Я подалась вперед. И лишь потом сообразила спросить: – Сколько я была без сознания?
– Скоро найду, - коротко ответил он на мой первый вопрос и тут же перешел ко второму: – Больше двух дней.
– То, как Ар сглотнул, говорило без всяких слов: он ждал. Надеялся, что я очнусь, а не рассыплюсь прахом.
Повисла тишина. И не было звука громче, чем наше молчание.
– обещаю, больше никогда не буду умирать… На этой неделе, – неловко пошутила я и, посмотрев прямо на ворона, заметила, что на его висках появилось чуть больше седины. Из-за Эйроу? Или… меня? Но я ведь и так труп, которому по стечению обстоятельств удалось слегка задержаться на этом свете, хотя и в не слишком типичном для живых виде.
– Постарайся, - он произнес это удивительно нежно. И я поняла, кто виной тому, что пара черных перьев у ворона стали серебряными.
– Ар… Прости. До встречи с тобой, по рассказам Нари и Варлока, я думала, что ты бесчувственный, холодный, расчетливый…
– Неужели теперь ты думаешь, что я нежный зайчик?
– Он изумленно вскинул бровь с видом «мне уже начинать обижаться?»
– Нет.
– Печально улыбнулась.
– Но за эти дни рядом с тобой я поняла нечто важное: умереть за страну и императора – просто. Гораздо тяжелее жить и служить. Поэтому прощу, Ар, не следуй по легкому пути. Ты же упрямый, несшибаемый…
– Может, несгибаемый?
– иронично уточнил ворон.
– И это тоже! – фыркнула я. Ну, подумаешь, оговорилась. – И вообще, я, может, впервые комплименты понравившемуся эйру говорю. Еще немного – и открыто признаюсь в чувствах.
Вместо меня решил признаться мой желудок: в чувстве глубокого, искреннего и всецелого голода. Но помимо жажды гастрономической меня терзала еще и информационная, и она была во сто крат сильнее.
Я оценила, как ворон виртуозно свернул от политики, обозначив лишь вершину айсберга – судьбу Эйроу, и выразительно побарабанила пальцами по простыне. Вышло впечатляюще: всего один жест – и сразу пять прорех на еще пару мгновений назад абсолютно целом полотне. Даже выцеплять застрявшие черные когти из дырок пришлось. Под сдерживаемые смешки ворона.
– Значит, отчаявшийся офицер, потерявший дочь… – проговорила я с расстановкой, словно произнесенные слова помогут мне уяснить их суть. При этом усиленно делала вид, что с простыней получился не конфуз – а это была демонстрация боевой мощи нежити.
– Он согласится примкнуть к заговорщикам, отправиться в прошлое и помочь Рунур бежать из камеры, чтобы ренегаты спасли его дочь, не дав остановиться ее сердцу.
И начала загибать пальцы, высчитывая дни с момента побега.
– Подожди, он что, вот-вот прыгнет? Ровно ведь четыре дня прошло. И…
Только тут я вспомнила, что именно столько осталось до переворота. Внутри все оборвалось.
– Да, сегодня. И вернется в прошлое не на сутки, как это было раньше, а на четверо суток назад.
– Но ты говорил, такое невозможно…
– Невозможно, если один маг жертвует жизнью. Своей.
Договаривать ему не понадобилось. Я и без пояснений поняла: те, кто готовы затопить империю кровью революции, не поскупятся на три жизни чародеев.
– Ар, так что мы сидим, разговариваем! Нужно бежать, спасать…
Я вскочила с места и почувствовала, как на запястье сомкнулись пальцы ворона.
– Тай, я не сижу. Я выжидаю. Почувствуй разницу. И я рад, что до того, как все начнется, я смог увидеть тебя.
Я замерла, пытаясь прислушаться, уловить напряжение, которое должно было пронизывать весь воздух. Но не ощущала ровным счетом ничего. Даже неистребимого духа лекарских зелий, который обычно витает в целительской.
Лишь хроносы отсчитывали время. Часы, минуты до того, как Эйроу окажется в прошлом. Пройдет по коридорам отдела в утро побега, спустится в камеру и передаст арестантке амулет и письмо. Выполнит то, ради чего решил обменять свою жизнь на обещание возможности спасти свою дочь. А потом… умрет?
– Да. Его сожгут в пламени на той винокурне. И единственное, что останется от Эйроу, – его перстень, - Ар шумно выдохнул. – Полагаю, что Густава используют втемную. Обманут, возможно заверят даже, что смогут снять проклятие с Адель. Наверняка дадут инструкции в запечатанных пакетах, которые нужно будет передать кому-то из заговорщиков в прошлом. А зная Эйроу, вскрыть эти послания, предназначенные не ему, он и не посмеет.
Только когда Ар ответил, я поняла, что задала этот вопрос вслух.