Попасть в отбор, украсть проклятье

Мамаева Надежда Николаевна

– Угу, – фыркнула я, раздосадованная, что так быстро открылась истина.

Услышав мой ответ, каратель утратил к листку интерес, а я смогла прочитать, как на место новой фрейлины в свите Ингрид Раннвейгской претендуют сразу несколько девиц из столичных аристократических семей и одна провинциалка. О последней имелось лишь упоминание, зато были размещены портреты других трех сиятельных кандидаток. Одна – русоволосая, с надменно-кислым выражением лица, кое бывает у девиц, питающихся исключительно уксусом. На завтрак, обед и ужин. Вторая улыбалась с чарографии, кивая то вправо, то влево, словно рекламировала услуги новомодного цирюльника. В ее глазах был космос. Точнее, наполнение оного – пустота. ? вот третья, с волосами цвета первого снега и пронзительно-фиалковыми глазами, смотрела прямо на зрителя, чуть изогнув бровь с немым вопросом: «Проклясть, смертный, или сам убьешься?».

– если ты не хочешь оладушки, можно я их съем?
– столь прозаическим вопросом отвлек меня от газеты Ар.

– Чего? Нет?!

Мой коготь и вилка ворона впились в несчастную оладушку на моей тарелке одновременно.

– Ну, ты так была увлечена пищей духовной, что я решил, что телесная тебе неинтересна. ? у меня первый раз в жизни получился такой вкусный завтрак. Не пропадать же добру… – ворон откровенно смеялся надо мной, ну и над собой тоже.

– Хор-рошо, - я решила подпитать мужской нерастущий организм, и мой коготь указательного пальца второй руки проскрежетал по тарелке, располовинивая оладушку.

Но насладиться ею ворону не дал активизировавшийся кристалл связи. Арнсгара вызывал во дворец император. Причем слыша холодный голос проекции, я поймала себя на мысли, что в нем нет и отзвука отцовских интонаций. Передо мной были лишь начальник и его подчиненный, которого в случае невыполнения приказа ждет не разжалование, а смерть.

Его величество требовал отчета. Причем не по поводу покушения на супругу, нет. Касательно исключительно проклятия.

– Мне нужно уехать на несколько часов, Тай. Пожалуйста, дождись меня и не разнеси нечаянно столицу.

– Я постараюсь, – ответила кристально честно.

А едва Ар ушел, как я задумалась, чем лучше заняться в эти пару часов: почитать или оставить о себе относительно добрую память, прибравшись в доме ворона? Решила совместить и то, и другое: прочитала нотацию элементалю воздуха, отвечавшему за чистоту в покоях карателя, и засела писать заготовки «посланий с того света» родным. В общем, старалась быть тихим скромным умертвием. Всеми силами и со всем прилежанием! Одним словом – ждала ворона. И даже дождалась, как и крупные неприятности, начавшиеся сразу после того, как Ар вернулся. Да как начались! Со столба пламени, который врезался в небо как раз в районе городка Зейнца, что практически слился с окраиной столицы.

Каратель, только-только преступивший порог дома, даже мундира с плеч скинуть не успел.

Огонь полыхнул заревом в осеннем небе, вот-вот готовом разразиться дождем. Туда же устремился и столб черного дыма.

– Во имя пульсара и пентаграммы, что за… – вглядываясь в начавший оседать после взрыва огонь, прошептала я.

– Мануфактуры, – напряженно произнес ворон и прикрыл глаза, словно вслушиваясь в себя.

Повисла тишина, звенящая осколками, натягивающая нервы, как струны, снедающая изнутри.

Я уже не верила в случайности. Особенно когда вот-вот должно было полыхнуть совершенно другое зарево – переворота. Только в голове бешено сменялись одно за другим четыре имени.

Кто?

Отчаянная Клейси? Внушительный, как матерый лесной медведь, Трум? Офицер Бозли, переживавший за дурня брата? Или Эйроу, у которого мы накануне пили чай? Я замерла. А вместе со мной, кажется, замедлилось и само время. Секундная стрелка четко щелкала через равные промежутки. Перемещаясь с единицы на двойку, тройку… Сейчас она отмеряла последние мгновения жизни кого-то из четверых. Ибо предателя ждет только одно – смертная казнь.

– Ни одна из четырех сингалок не сработала, – наконец выдохнул ворон. И в этой его фразе смешались и разочарование и… скрытое облегчение.

?р все так же стоял закрытыми глазам, прямой, с напряженной спиной. Верховный каратель, которому наверняка не в первый раз приходилось выбирать между долгом и чувствами. Всегда – в пользу первого. И сейчас он был готов потерять одного из своих четырех верных людей. Но кто сказал, что это дается ему легко?

– Значит… – растерянно начала я.

– Значит, нам все равно нужно проверить, - закончил за меня ворон.
– Только можно не мчаться сломя голову.

– Угу, только сломя руки, ноги и шейные позвонки, - пропыхтела я, вместе с вороном стремительно покидая дом.

Рядом с крыльцом нас ждал магомобиль с гербом имперского дома. Но главное – к авто прилагался водитель. Живой! Он как раз распахнул перед ?ром заднюю дверцу. Видимо, на этой машине каратель и приехал после аудиенции с отцом-императором. А водитель ещё не успел, на свою беду, умчаться подальше.

– М-да, можно сказать, что, в отличие от жизни, моя смерть удалась… – протянула я, усаживаясь вслед за вороном в магомобиль.

– И почему же ты так решила? – иронично уточнил ворон и, уже обратившись в шоферу, приказал: – Зейнц, горящие мануфактуры. Быстро. Чтобы одно колесо – здесь, другое – там.

Вышколенный водитель ничего не ответил. Впрочем, он и при виде зомбичной меня не удивился. Зато элементаль под капотом недовольно фыркнул, видимо, выражая общее мнение об озвученном адресе. Ворон на это и бровью не повел. А вот мой ответ заставил его усмехнуться.

– Ну хотя бы потому, что, пусть и умерла, еду в магомобиле императорского дома, а не в стареньком и разбитом катафалке… – ответила ничтоже сумняшеся.

– Это намек на то, что склепа мало?
– иронично уточнил он, и ему вторил гром, зародившийся в недрах дождевых туч.

– Ну, кому-то мало нарядов и украшений… – тоном кокетки протянула я. Хотела улыбнуться, но раздумала: клыки за ночь еще подросли. И чувствую, я еще больше стала похожа на свой рабочий материал, нежели на человека.

– Понятно, девушки даже после смерти остаются девушками, - закончил за меня ворон, а в его разноцветных глазах при этом плясали демонята.

Жаль только, это был всего миг, после чего Ар стал вновь серьезным и собранным. Таким, каким и должен быть Верховный каратель, спешащий на место возможного преступления.