Попасть в отбор, украсть проклятье

Мамаева Надежда Николаевна

– Тебя… Вас опасно злить, ваше высочество… – спустя несколько минут протяжно присвистнул огнеборец, плечи которого меж тем покрывались гусиной кожей, а губы бледнели от зверского холода.

Но, кажется, он этого не замечал, неотрывно глядя на ледяную колею, которая начиналась у ног Ара, а при приближении к винокурне расширялась воронкой. А там, где она врезалась в стену, пламени уже не было. Только лед. Он, словно панцирь, сковал все здание.

– Просто я не люблю, когда в моем городе беспорядки, - сухо бросил ворон, опуская руки.

Он был невозмутимым, но только я знала, чего Ару стоит выглядеть вот таким: всесильным и безукоризненным. Не просто карателем – сыном императора, наследником первородной крови.

Дождь начал стихать. Вот только капли, ударявшиеся о мостовую, вмиг застывали, превращая всё вокруг в один сплошной каток. Да и в целом стало заметно холоднее. Мне-то это не доставляло ровным счетом никаких неудобств, но, судя по тому, как у некоторых водников начали стучать зубы, ворон устроил локальный северный полюс в отдельно взятом районе пригорода столицы.

За нашими спинами затормозили (хорошо, что не один об другой) два магомобиля карателей. С небес, с некоторым запозданием, спикировали жандармы на грифонах. Для полного комплекта не хватала только крылатой целительской повозки.

– Ну, посмотрим, случайный ли это пожар, - произнес Ар и, не оглядываясь, уверенно так зашагал прямо по льду на посрамление всем водникам, гипотетическим заговорщикам и силе гравитации заодно.

Я же попробовала сделать шаг и поняла: убьюсь к демонам. И не важно, что уже мертва. Посему последовала за Аром… ну, как смогла. Осторожненько, разведя руки в стороны для равновесия и мало заботясь о том, что мои ягодицы оттопырены ну совершенно вопиюще для приличной эйры, я скользила по льду бубнила под нос, будто уговаривая саму себя:

– Фигурное катание – это же, Тай, искусство, это даже не кулинария!

Мельком обернулась и увидела, как за мной точно так же, гуськом, семенят каратели и водник. Видимо, и они посчитали, что пара красивых шагов могут обернуться еще более шикарным падением. А каратели и огнеборцы были парнями скромными, к шику не приученными.

А вот когда мы оказались внутри… Что же, могу сказать одно: чутье на неприятности у ворона отменное. И они даже отвечают ему взаимностью: здесь явно гнали не только крепленый цвергский самогон, но и пламенные речи о свержении режима императора.

?б этом нам поведало содержимое одного из сундуков, который не успел прогореть. Вряд ли честным цвергам-винокуриям нужны были проклятийные разрыв-амулеты, подорожные листки, охранные грамоты с имперскими печатями и альвийскими, мундиры карателей, жандармов и даже дворцовой охраны…

Я посмотрела на груду из разрыв-проклятий, она тускло светилась алым. Значит, пока не активированные. Но доберись до них пламя – рвануло бы так, что разнесло квартал. Точно такое пару дней назад мы обнаружили в спальне ворона….

– ?ни уходили в спешке и понадеялись, что пламя и взрыв уничтожат оставшиеся следы, - подтверждая мою догадку, произнес ворон, осматриваясь.
– Интересно, почему они так торопились?

– Господин Арнсгар, – окликнул ворона каратель, рядом с которым стоял огнеборец. Два мага смотрели. – Кажется, вот отсюда начался поджар и… – он больше не произнес ни слова.

Но ворону, подошедшему ближе, слова уже и не были нужны. Он увидел в груде пепла кольцо, которое светилось с каждым моим шагом все ярче. Знакомая печатка, с пластины которой снежный волк яростно скалил свою пасть.

– Эйроу… – выдохнул ?р, словно отрезая по живому.

Офицер, который был для него и другом, и наставником, и… предателем.

Хотелось подойти, положить ворону руки на плечи и произнести банальное «мне жаль». Но это было бы проявлением слабости. Роскоши, непозволительной сыну императора.

– Прикажете арестовать?
– бесстрастно спросил ворона кто-то из подчиненных.

– Да. Я сам, лично, буду руководить операцией, - в его голосе звучала сталь.

Когда магомобиль затормозил в квартале Голубой Ягоды, внутри меня родилось нехорошее предчувствие. Хотя казалось: куда уж хуже? Но сейчас я ощутила, словно мы приблизились к черте, возврата от которой не будет.

Один из карателей уверенно постучал костяшками пальцев в дверь. Другие – ощетинились веером заклинаний, перекрывая не только основной, но и черный ход, а также взяв под контроль все окна.

Жандармский патруль на грифонах, как раз облетавший район, не мог не заметить оживления перед домом и пошел на снижение, закладывая круги, но, увидев знак ворона, застыл в воздухе в некотором отдалении.

Пара минут напряженной тишины, и дверь распахнулась, явив Адель. Сегодня она была бледнее, чем при предыдущей нашей встрече.

– Могу я увидеть Густава Эйроу?
– спросил каратель, стоявший у крыльца.

Мы с вороном находились в паре футов от входа, сразу за углом дома, и слышали диалог.

– Да, он сейчас дома. Недавно вернулся. Входите, – растерянно произнесла девушка.

Ее неуверенные слова словно спустили с тетивы арбалета сразу дюжину болтов.

Каратели, оттеснив девушку, ворвались в дом. Послышались звуки борьбы.

И когда мы с вороном очутились в гостиной, Эйроу уже стоял на коленях, оплетенный сковывающим арканом.

– Какого демона? Что происходит?
– гневно выкрикнул плененный, глядя лишь в глаза Арнсгару.

– Офицер Эйроу, вы задержаны в связи с подозрением в пособничестве врагам империи и заговорщикам… Это ведь ваше кольцо? – С этими словами ворон положил на гладкую поверхность стола печатку Эйроу. И пусть она была в пепле и саже, но скалящегося волка нельзя было перепутать ни с чем другим.

– Отец… - раздалось тихое от входной двери.

Я не успела ничего сделать. Адель покачнулась и упала. Мертвой. Это я, как некромант, могла сказать точно. Проклятие трепетного сердца оборвало ее жизнь вмиг.