Порченная кровь

Лонг Натан

— А я был бы очень рад отдать такой приказ, но, увы, этот молодой человек — барон Родик Унтерн, и леди Магда носит его цвета. Как бы мне ни хотелось расправиться с совратительницей моего брата, сейчас было бы политически неразумно убивать жену кузена графини

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ОТЛИЧНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ

В тот вечер парламент Талабхейма заседал в просторном, обшитом деревянными панелями помещении в Большой палате эдиктов. Графиня Элиза сидела на самом северном месте огромного

подковообразного стола. Члены ее парламента — представители знатных родов Талабхейма, купеческих гильдий, городских храмов, колледжей магии, казначейства, три генерала из Охотничьего совета (командир Таалбастона Кристоф Шталмайер, командир городской стражи Детлеф Кейнхольц и командир ополчения Йорг Хафнер), министр торговли и министр общественных работ занимали остальные кресла. Их количество увеличили против обычного, чтобы разместить Теклиса и Манфреда и рассадить их свиту вдоль стен. Там сидел и Райнер, пытаясь собрать воедино имена, лица и титулы.

Главный чтец Фарадор, голос Зигмара в Талабхейме, держал речь:

— Братья Ордена Очищающего Пламени вытянули из пойманных мутантов немало признаний, но толку в них немного. Похоже, некоторые врали даже под пыткой, и, хотя остальные навели нас на новые гнезда мутантов и еретиков, еще только предстоит найти злодея, который навлек на нас это проклятие.

— Братья Таала тоже не сидели без дела, — вмешался Генрих Гельтвассер, представитель храма Таала. — Хотя нас возмущают нецивилизованные методы зигмаритов, мы непрестанно молимся Отцу Таалу и совершаем церемонии, чтобы успокоить деревья. Надо признать, успехи невелики. — Он мрачно глянул на Фарадора. — Слишком многие из нашей паствы переходят в другую веру, и наши молитвы не так сильны, как прежде.

— Молитва не может заменить действие, — сказал Фарадор. — Если бы вы охотились на мутантов, а не плясали в лесу голышом, возможно, это безобразие бы уже прекратилось.

— Ты издеваешься над таинствами Таала? — возопил Гельтвассер.

— Если бы казначей не был так скуп, — заметил министр торговли Талабхейма лорд Отто Шарнхольт, денди с тяжелым подбородком и перстнями на всех пальцах, — на улицах было бы больше войск и они были бы лучше вооружены.

Милорд разбогател на службе, подумал Райнер, разглядывая его толстый живот. Уж точно берет свою долю со всякого груза, проходящего через Таалгад.

— А откуда, по мнению министра торговли, берутся эти деньги? — воскликнул лорд Клаус Данцигер, казначей графини, серьезный субъект с длинным лицом в черном камзоле самого простого покроя. — Казна пуста, милорд. Пуста!

— Отцы, лорды, прошу вас. — Тихий голос Теклиса легко перекрыл их ругань. — Ваши попытки решить проблему заслуживают уважения, но мутация и безумие — это не следствия упадка веры, и войска тут тоже не помогут. Где-то в городе произошел большой прорыв энергии Хаоса. Только когда мы его обнаружим и... перекроем, мутации прекратятся и безумие отступит.

Он оглядел всех пристальным взором:

— Вот что я должен знать. В каком районе города мутаций больше всего? Были ли в городе обнаружены какие-то древние руины или странные предметы? Не украдены ли ценные артефакты или оружие? Все это могло бы указать на источник проблемы.

Все

члены парламента заговорили сразу.

— Пфаффенштрассе кишит мутантами, — сообщил глава гильдии торговцев шерстью.

— Да это что, на Гирледенплатц куда хуже, — перебил его глава союза бондарей и тележников.

— Это грязные крестьяне из Таллоу! — возразил Шарнхольт. — Мои арендаторы там с ума посходили, сожгли мою собственность. Деревья...

— Близ резиденции их нет, — сухо отметил Данцигер. — Они бы не посмели.

— Это пришло из леса, — сказал зигмарит.

— Ветром принесло, — заявил почитатель Таала.

— Из колодцев! — подал голос старшина гильдии пекарей.

— Господа, прошу вас! — Графиня постучала деревянным молотком по столу. — Вам всем дадут возможность высказаться. Теперь...

— Простите, графиня. — Теклис поднял руку.

Все затихли и обернулись к нему. Эльф длинным пальцем указал на важного мага в зелено-золотом одеянии. Тот нервно сглотнул.

— Как тебя зовут, маг?

— Меня, милорд? Гм, я магистр лорд Дитер Фогт, представитель Нефритового Колледжа магии Талабхейма.

— Ты сейчас что-то сказал, магистр, — проговорил Теклис. — Пожалуйста, повтори.

— Гм, ну, я сказал, что некоторые члены нашего колледжа недавно обнаружили большой камень. Но из него ничего не вышло, — торопливо добавил он. — В нем не было никакой силы.

Теклис положил ладони на стол.

— Понимаю. — Голос его едва заметно дрожал. — И где вы нашли этот камень?

Фогт кашлянул. Он отлично понимал, что Теклис недоволен.

— Гм, ну, там, где обрушился храм Зигмара...

— Храм не обрушился! — закричал Фарадор. — Его превратили в развалины служители культа!

— Неправда, — возразил министр общественных работ. — Вы построили его над провалом в земле. Он обрушился вниз, в пещеры.

— Это знак, — заметил Гельтвассер. — Впрочем, и так понятно, что вера зигмаритов покоится на бредовой доктрине.

— Что это за пещеры? — спросил Теклис у министра общественных работ.

— Гм, ну, ваша милость, — министр пригнул голову, — мы не знали о них, пока храм их не открыл, но вообще под городом есть пещеры. Во всей этой сумятице даже не было возможности как следует их осмотреть.

— Это те пещеры, где мы нашли камень, милорд, — добавил лорд Фогт. — Когда туда послали людей на поиски выживших, оказалось, что камни храма разбили потолок древней крипты на дне пещеры. Нашему колледжу поручили определить, не является ли крипта источником угрозы.

— Она была эльфийская, — сказал Теклис.

Лорд Фогт удивленно поднял глаза:

— Гм, да. Именно. Как...

— И там был покрытый рунами камень в человеческий рост высотой.

— Именно так, мудрейший, — подтвердил маг. — Падающий храм сильно разрушил крипту, и рунный камень упал с пьедестала, но таинственным образом остался невредим.

При этих словах Теклис издал вздох облегчения:

— Значит, камень у вас.

Фогт кивнул:

— Да, господин. Наши ученые решили, что он может обладать магическими свойствами, и принесли его к нам на изучение, но никакой магии не обнаружилось. Он, похоже, не был предназначен для какой-то высшей цели.