Порченная кровь
Шрифт:
Эльфы выстрелили в него. Стрелы отклонились, словно на ветру. Фанатики — не меньше пятидесяти — рванули вперед по обеим лестницам.
— Нордбергбрухе! — воскликнул капитан Баэрих, выхватывая меч. — Налево!
— Нет! — закричал Манфред. — Моя стража пойдет первой!
Под возмущенным взглядом Баэриха он толкнул Райнера вперед:
— Ты должен оказаться первым, — прошептал он. — Давай!
Райнер хмыкнул и извлек меч:
— Ну, ребята, приступим.
— С ума сойти, как вовремя, — буркнул Халс.
Черные сердца бросились
Павел с Халсом тут же насадили на пики двоих. Райнер рубанул молодчика с лиловыми волдырями на лице, затем пнул его назад, в толпу товарищей. Йерген зарубил одного, потом другого и раскроил череп третьему. Август колол копьем из второго ряда, пока Румпольт, разрядив пистолет, без особого результата размахивал мечом. Франка и Герт стреляли из-за их спин, всаживая стрелы в незащищенную плоть.
Позади Дариус и Дитер старались не путаться под ногами: пользы от них и так было бы немного, да и места не хватало. Черные сердца занимали стратегически выгодную позицию — сверху, в узком, легко обороняемом проходе. Оставалось удержаться и...
Манфред толкнул Райнера сзади.
— Давай! — закричал он. — Забирай камень! Копейщики удержат лестницу.
Райнер застонал. Ему не хотелось умирать из-за политических интриг графа, но вызвать его неудовольствие значило обречь себя на верную гибель, в то время как толпа обезумевших фанатиков гарантий на таковую не предоставляла.
— Черные сердца, вперед! — заорал он и вломился в толпу, Йерген — слева, Павел и Халс — справа. Герт и Август прикрывали фланги. Франка, Дитер и Румпольт отошли назад, образуя тыл, в центре оказался ученый Дариус с расширенными от ужаса глазами.
— Это безумие, — бормотал он.
— Привыкай, — сказал Герт.
Толпа фанатиков захлестнула их.
Герт зло покосился на Манфреда, который понукал их, стоя под прикрытием своих бойцов:
— Гонор, видать, превыше долга.
— Потом еще кончим свой век в тюрьме, — проворчал Халс.
Йерген одним ударом обезглавил двух фанатиков, и им удалось прорваться. Кто-то последовал за ними, но основная масса противника атаковала лестницы. Люди фон Пфальцена проталкивались на балкон, стремясь вступить в бой. Родик и его телохранители каким-то образом опередили их и бились на правой лестнице рядом с мечниками Данцигера. Теклис стоял у решетки, сжав кулак, его эльфы не переставая стреляли в яму. Теклис поднял руку, и колдун-тзинчит взмыл в воздух над костром, сжимая горло, словно рука эльфа душила его. Потом он рухнул и, ударившись об отводящий камень, упал прямо в огонь. Путь к камню был свободен.
— Халс, Павел, Август! — позвал Райнер, и те рванулись вперед. — Используйте копья как рычаги!
Под защитой Райнера, Йергена и остальных Халс, Павел и Август
— Все вместе, ребята! — кричал Халс.
Что и говорить, работенка горячая. Камень стоял в центре костра, и копьями до него едва можно было дотянуться. Пикинеры сразу же взмокли от пота, кустистые брови Августа задымились. Впрочем, и прикрывать их оказалось не проще: фанатики бросились от лестниц, чтобы остановить их. Райнер, Йерген, Румпольт и Дитер встали полукругом спинами к пикинерам, защищая их от беснующейся толпы, Франка и Герт стреляли, а Дариус корчился позади, с жалобными стонами прикрывая голову.
Число фанатиков быстро уменьшалось: их отступление от лестниц позволило войскам спуститься в яму, и в толпу врезались живые реки цветной формы и стальных кирас.
Манфред как раз проталкивался вперед с криком: «Молодцы, ребята!» — когда, напоследок дружно крякнув, Халс, Павел и Август наконец вывалили камень из костра. Почерневший столп прокатился по полу и остановился прямо у роскошных, изукрашенных золотом сапог лорда Родика Унтерна.
Молодой лорд тут же поставил на него ногу, словно это был только что убитый им дракон, и повернулся к приближающемуся Теклису.
— Мудрейший, — с поклоном произнес он, — камень у нас. Предоставьте дому Уитернов, семье великой графини, защитницы Талабхейма, честь отнести его к вам.
Райнер выругался. Экий шустрый малый!
Манфред, Данцигер и фон Пфальцен громко запротестовали, но Теклис поднял руку.
— Дабы не возникло спора, — ответил он, — пусть будет так. Забирайте камень. Идем.
— Спасибо, мудрейший, — проговорил Родик, и один из его людей развязал тюк, который притащил на спине. Там оказались четыре крепких шеста и несколько мотков веревки. Унтерн основательно подготовился.
— Дурак косорукий, — зашептал Манфред на ухо Райнеру, — смотри, что ты натворил.
— Да, милорд, — отозвался Гетцау. — Виноват, милорд.
Граф с отвращением отвернулся:
— Ну, и что ты за Черное сердце?
«Не чета тебе, паразит», — подумал Райнер.
Люди Родика пытались погрузить камень на шесты с помощью копий и балок.
— Можно и руками, — сказал Теклис, — на ощупь он прохладный.
Солдаты, похоже, не поверили. Один осторожно дотянулся и пальцами коснулся камня.
— Он прав, — выдохнул вояка, — правда, не горячий!
Солдат это сверхъестественное явление отнюдь не успокоило, они без особого рвения передвинули камень на четыре шеста и закрепили веревками. Затем каждый взялся за конец шеста и, поднапрягшись, поднял его, словно носильщик портшеза.
— И что, все? — спросил Август, когда отряды зашагали вверх по лестнице. — Не так сложно, как представил нам граф.
— Ага, — поддакнул Павел, — зря нас вообще сюда тащили.
— Все получше, чем просиживать задницу в Альтдорфе, — ответил им Халс.