Порченная кровь
Шрифт:
Они стояли у основания стены кратера. Справа улицы поднимались к почти вертикальным трущобам из жалких хибар. Несмотря на здания вокруг, выглядело все так, будто это никакой не город.
Талабхейм издавна славился по всей Империи как город садов. Его парки были знамениты своей красотой. На многих улицах росли деревья, и даже в самых бедных лачугах на каждом окне стояли цветы, но теперь цветы и деревья пожрали всё. Плющ-мутант зеленым водопадом сползал по стене кратера. Некогда величавые дубы и буки разрослись до какого-то искореженного
Строения, которые еще устояли, заросли окончательно. Одни душили бледные пульсирующие лианы с влажными розовыми цветами. Другие увивали черные лозы толщиной в человеческое туловище, что ощетинивались шипами длиной с хороший кинжал. Сожженные многоквартирные дома поднимались над подлеском хромоногими спичечными великанами. Лозы, обвившие нижние этажи, были сплошь покрыты телами. Райнер поморщился, заметив, что эти лозы прорастают сквозь трупы, словно кривые копья. Мостовая заросла кроваво-красной травой, грубой и острой.
Мерзкие мутанты ползали по этим джунглям, словно дикие звери, передвигались стаями (для безопасности) и осторожно поглядывали друг на друга. Райнер увидел, как мужчина с клювом попугая вместо рта ведет по улице свою — когда-то — семью в покосившуюся пекарню. Прежде чем все успели войти, ветка дуба согнулась и подхватила одного из детей.
Человек-попугай обернулся и принялся яростно колотить ветку посохом, пока та, шурша листьями, не выронила мальчика. Человек подобрал его и бросился внутрь вместе со своей четверорукой женой.
— Тень Зигмара, — тихо пробормотал Райнер, — где мы?
— Ад, — сухо ответил Герт. — Мы в аду.
— Это Таллоу, — отозвался Август. — По крайней... Ох, отец Таал! Что мы тебе сделали? — внезапно закричал он, отворачиваясь и прикрывая рукой глаза. — Это не мой дом, — повторял он, — это не мой дом.
Франка тоже была потрясена. Слезы текли по ее щекам.
— Капитан, — отрывисто произнесла она. — Райнер, неужели такова участь Империи? Мы не можем этого допустить! Посмотри на них, бедные уроды! Это могли быть мои мать с отцом. Они... — Она вскинула подбородок. — Мы не должны отдавать камень этому... эльфу. Да плевать мне, что он сделает с нами! Надо вернуть его Теклису. Нужно все исправить!
— Тише, дурочка! — Райнер многозначительно похлопал себя по груди, хоть это и причиняло дикую боль. — Конечно, мы отнесем камень друкаю. Мы заключили с ним сделку — и выполним его условия.
Остальные мрачно смотрели на него. Он проигнорировал их и обратился к Августу:
— Ладно, Кольбейн, ты знаешь эти места — веди нас назад к цивилизации.
— Есть, капитан, — бесцветным голосом отозвался Август. Он вгляделся в горизонт. — Улица Императорского Милосердия... здесь.
Он указал налево и зашагал по высокой красной траве. Остальные пошли следом, держа оружие наготове.
Путь их
К счастью, большинство жителей были поглощены собственными делами и на хорошо вооруженный отряд не обращали внимания. Райнер надеялся, что идти осталось недалеко — солнце садилось быстро, и при мысли о том, чтобы ходить тут еще и ночью, кровь стыла в жилах.
По дороге Халс осмотрел спутанные от запекшейся крови волосы на затылке Павла, пока тот перевязывал руку тряпицей из аптечки Дариуса.
— Ничего, парень, — успокоил Халс, — мозги он тебе не вышиб. Даже дырки нет.
— Я сам ему мозги вышибу. — Павел покосился на Румпольта. — Если они у него есть.
— Это несчастный случай! — возопил Румпольт. — Я бросал его в мутантов.
— А не бросал бы — и несчастного случая не было бы, — заметил Халс.
— Ты должен Фоссу пинту крови, детка, — сказал Август.
— Я только хотел помочь.
— Ага, — кивнул Павел, — помочь. Неудивительно, что ребята из твоего полка отправили тебя на виселицу. Они просто спасали свои шкуры.
— Ты что, вообще не соображаешь? — продолжал Халс. — Тебя ничему не учили?
— Учили? — рассмеялся Август. — Да его едва от груди отняли!
Пикинеры, Дитер и Герт расхохотались.
Румпольт едва не плакал.
— Капитан, вы так и позволите им надо мной издеваться?
— Я жду, когда прозвучит хоть что-нибудь, что окажется неправдой, — сухо сказал Райнер.
— Вы с ними заодно? — не поверил Румпольт. — Когда они поносят меня за ошибку?
— Я заодно с ними, потому что это испытанные люди. А тебе еще надо доказать, что ты их стоишь, прежде чем я подумаю, не стать ли заодно с тобой. Но до этого еще далеко, малыш. Очень далеко.
«Правда, один из них шпион, — мрачно продолжил Райнер уже про себя, — но они хотя бы способны постоять за себя в бою».
Румпольт опустил голову. Он сжал пистолет, словно пытаясь его задушить.
Райнер фыркнул. Чтоб его, этого мальчишку, он ведь одним своим видом напрашивается на оскорбления. Он хотел было подобрать какие-нибудь ободряющие слова, но вскрик сзади заставил всех обернуться.
В тридцати шагах от них Дариуса волокла в переулок тучная жабообразная женщина со ртом, открытым до пупка. В одной руке у ученого был кусок лианы, в другой — нож.
— Эй! — закричал Райнер. — Отпусти!
Черные сердца рванули назад, крича и размахивая оружием. Женщина-жаба в ужасе выронила Дариуса и с поразительной скоростью ускакала в тень.
Райнер грубо потянул Дариуса за руку.
— Ты рехнулся? Зачем отстал?
— Я... прошу прощения. Собирал образцы.
— Образцы?