Порочная невинность (Том 2)
Шрифт:
Бернс выпрямился с натянутой улыбкой.
– Я очень ценю вашу заботу обо мне, но дело в том, что вы не понимаете всей сложности обстоятельств.
– Очевидно, не понимаю. Но я знаю кое-что об умении ладить с людьми и об авторитете: я достаточно играла с разными оркестрами под управлением самых разных дирижеров. И хочу сказать вам следующее: местные жители никогда не будут с вами так откровенны, как с Берком. Берк знает этих людей, а вы не знаете.
– Вот в том-то и сложность! Он знает этих людей и симпатизирует им. А с некоторыми даже связан давними дружескими узами
– Вы опять о Такере?
– Уточню свою мысль. Вы ведь, надеюсь, согласны, что существует понятие "старые друзья". Время от времени они вместе распивают несколько бутылок пива, иногда вместе стреляют кроликов или охотятся еще за какой-нибудь мелкой живностью. Вечерами они посиживают на крыльце и судачат о хлопке и женщинах.
– Бернс снял невидимую пылинку с брюк.
– Да, я этих людей не знаю, Кэролайн, но я много знаю о них и меньше всего нуждаюсь в том, чтобы прибегать к помощи Берка Трусдэйла. Я думаю, он честный человек. И лояльный. Но вот эта-то его лояльность и верность меня весьма настораживают.
– Я могу говорить с вами откровенно, Мэтью?
– О, ради бога!
– Вы ведете себя, как тщеславный осел, - отчетливо произнесла Кэролайн и увидела, как он изменился в лице.
– Ваши методы, может быть, и хороши для округа Колумбия или в Балтиморе, но не годятся здесь, в дельте Миссисипи. Если же еще кого-нибудь убьют - а вы, по-видимому, в этом уверены, - вам придется обратить взгляд на самого себя и подумать, нельзя ли было этого избежать. Полагаю, вы будете сожалеть, что не наладили связи с местными жителями, вместо того чтобы блюсти свою "объективность" и относиться к людям с таким высокомерием.
Бернс переменно поднялся.
– Сожалею, Кэролайн, что мы по-разному смотрим на это дело. Но что бы вы ни думали, я считаю своим долгом посоветовать вам прекратить отношения с Такером Лонгстритом, пока это дело не выяснится.
– А вы знаете, недавно я обнаружила в себе ужасную склонность - не прислушиваться ни к чьим советам.
– Как вам угодно.
– Он склонил голову.
– Но я вынужден просить вас прийти завтра в мой временный офис. Около десяти утра, если вам это удобно.
– Зачем?
– У меня остались к вам кое-какие вопросы. Официального порядка.
– Ну что ж, значит, я вам и отвечу на них в официальном порядке.
Кэролайн не потрудилась проводить его до двери.
Глава 17
Кэролайн не потребовалось взвешивать свои симпатии и антипатии. Еще не улеглась пыль за машиной Бернса, а она уже подхватила на руки Никудышника и пошла к своему "БМВ".
Ключи торчали в зажигании - как раз там, где она их и оставила накануне. Обернувшись, Кэролайн взглянула на свой дом. Дверей она не заперла, ей это даже не пришло в голову. Наверное, глупо быть такой беспечной, особенно учитывая недавние акты насилия, запятнавшие репутацию Инносенса. Но запирать дверь, не закрыв окна, было бы еще глупее, а кто же закрывает окна в такую жару?
Кэролайн покачала головой, подумав, как быстро она переняла местные привычки.
– Не собираюсь жить в собственном доме, дрожа от страха!
– сказала она Никудышнику, посадив его
– Да, это мой дом, повторила она, обернувшись.
Вот он стоит, блистая свежей краской, и окна сверкают, а на перилах крыльца еще видны следы пуль. Твердо зная, что надо делать, Кэролайн села в автомобиль и выехала на подъездную аллею, не заметив темную фигуру, притаившуюся в тени деревьев.
***
Когда Кэролайн подъехала к "Сладким Водам", ее взгляду предстала забавная картина. На парадном крыльце расположились Лулу и Дуэйн. Лулу все еще была в армейских ботинках, а в волосах по-прежнему торчало орлиное перо. Ее наряд довершала широкая блуза, какие обычно носят художники, надетая поверх синих джинсов "Левайс". В ушах сверкала пара рубиновых серег с камнями не меньше перепелиного яйца.
Она стояла перед холстом, прочно расставив ноги, в позе, исполненной напряжения. "Больше напоминает боксера перед третьим раундом, чем художника", - подумала Кэролайн. Дуэйн растянулся в качалке со стаканчиком виски "Дикий индюк" и с кроткой улыбкой пьяницы, еще пребывающего в состоянии умиленности.
– А, Кэролайн!
– Он приподнял стакан в знак приветствия.
– Кого это ты притащила?
Кэролайн опустила Никудышника на землю, и он немедленно бросился обнюхивать кусты, которые пометил Бастер.
– Это моя собака. Добрый вечер, мисс Лулу.
Та что-то проворчала и положила большой мазок на холст.
– Моя бабушка прогнала пару дезертиров-янки со своей плантации в 1863 году.
Кэролайн кивнула в знак одобрения: она заранее приготовилась к подобной атаке.
Лулу скосила взгляд на Кэролайн - и ей понравилось то, что она увидела. Девушка свежа, как сметана, а в глазах у нее упрямый блеск, и то же самое упрямство в линии подбородка. Лулу это одобрила всем сердцем. "Наверное, кровь янки в ее жилах сильно разбавлена южной, - решила она.
– А кроме того, Такеру давно пора остепениться".
– Ты, конечно, явилась сюда, чтобы поохотиться на Такера?
– Разумеется, нет!
– возмутилась Кэролайн.
– Но я приехала поговорить с ним. Если он дома.
– А где же ему еще быть?
– Лулу принялась внимательно изучать свою палитру, а затем опустила кисть в пятно ядовито-зеленой краски.
– Ну, что ты там стоишь разинув рот и глазеешь на мою работу? Поднимайся на крыльцо. Дуэйн, где твой брат? Неужели ты не видишь, что девушка приехала соблазнять его?
– Я вовсе не...
– Ну что ж, янки, иди в дом и испробуй свои коварные чары на нашем несчастном, беззащитном мальчике. Только знай, что я вижу тебя насквозь.
– Я это запомню.
Не в состоянии преодолеть искушение, Кэролайн взглянула на холст. На нем был нарисован Дуэйн, развалившийся в качалке и сжимающий в руке огромный стакан с виски. Изображение показалось ей смесью стиля Пикассо и карикатур из журнала "Сумасшедший". Лицо было зеленого цвета, глаза причудливо изрезаны ломаными красными линиями, а на голове росли длинные ослиные уши пурпурного цвета, - Интересная концепция, - заметила Кэролайн.