Порочные круги постсоветской России т.1
Шрифт:
Тем не менее, следует подчеркнуть, что политическая ответственность — это прежде всего ответственность определенных государственных деятелей. Вспоминая, однако, разделение на политическую власть и бюрократию (М. Вебер), отметим, что бюрократический аппарат субъектом политической ответственности не является. Немецкий социолог писал о необходимости разделения чиновников-специалистов и политиков. «Подлинной профессией настоящего чиновника… не должна быть политика», — пишет М. Вебер [2, с. 660-662, 666]. Именно для политиков — и прежде всего политического вождя — свойственна борьба, а их деятельность подчиняется совершенно иному принципу ответственности. «Честь политического вождя, т. е. руководящего государственного деятеля, есть прямо-таки исключительная личная ответственность, отклонить которую или сбросить ее с себя он не может и не имеет права».
Знаменитое высказывание Ф. Искандера о том, что настоящая ответственность бывает исключительно личной, поскольку человек краснеет один, не утратило своей актуальности. Однако для сферы политики весьма важен вопрос о
Различные обоснования корпоративной (коллективной) ответственности известны в течение весьма длительного времени [38], получив свое теоретическое обоснование даже в сфере уголовного права [40]. Наиболее очевидным в политической практике случаем является коллективная ответственность кабинета министров в Великобритании, предполагающая, в том числе, обязанность активной поддержки всеми членами правительства решений, принятых кабинетом министров. Важное значение этого правила для Великобритании подтверждается тем, что несоблюдение его как в публичных выступлениях, так и при голосовании в парламенте, как правило, приводит к отставке соответствующих министров [24; 3, с. 193]. Лежащим «на поверхности» примером служит также ответственность политической партии как целого за действия отдельных своих членов. Очевидным выводом является необходимость подробнейшего рассмотрения в ходе будущих исследований критериев, делающих коллективную ответственность необходимой и возможной.
Масштаб оценки ответственности предполагает наличие определенного правила поведения (нормы), несоблюдение которого является основанием для наступления негативных последствий для субъекта. Социальные нормы могут, как известно, воплощаться в юридических нормах, установленных или санкционированных государством и обеспечиваемых государственным принуждением, могут оставаться исключительно в моральной плоскости, приобретать характер обычаев, традиций (неформальные нормы). Вышеуказанный подход исходит из универсальности соответствующих норм для всего общества и существования единой системы ценностей, их предопределяющих. Хотя в учебной литературе в сфере теории государства и права политические нормы выделяются как разновидность социальных норм в одной классификации с правовыми нормами [17], представляется, что с формально-юридической точки зрения подобное вряд ли возможно. Справедливым, на наш взгляд, является следующий подход. Политика представляет собою совокупность общественных отношений, складывающихся в результате взаимодействия групп по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти в целях реализации своих общественно значимых интересов [18, с. 36]. Соответственно, определенная часть вышеуказанных отношений в современном обществе урегулирована правовыми нормами, в то время как иная часть находится в исключительной сфере действия иных социальных регуляторов. Таким образом, некоторые политические отношения являются одновременно правоотношениями, в результате чего политическая ответственность также может обретать форму юридической ответственности либо оставаться за пределами правового регулирования. Конституционная ответственность как вид юридической ответственности во всех случаях есть ответственность политическая, однако последняя не тождественна конституционной ответственности и может реализовываться через различные виды юридической ответственности, в том числе — уголовно-правовую как наиболее серьезную. Схожее восприятие соотношения политической и юридической ответственности можно обнаружить как в документах международных организаций [19, с. 4], так и в научной литературе [20, с. 22-23; 27, с. 72-73]. Юридическое выражение политической ответственности становится наглядным ввиду особого форума — судебного органа (как правило, это суд, однако возможна реализация квази-судебных функций, к примеру, парламентом) [5, с. 23; 27, с. 78]. Однако не в каждом случае можно ставить знак равенства между юридической и политической ответственностью. Если конституционно-правовая ответственность является изначально политической, к примеру, уголовная ответственность (тем более, гражданско-правовая) таковой будет далеко не всегда.
Хотя термин «политическая норма» встречается лишь в некоторых источниках с весьма размытым определением, нам кажется, можно было бы выдвинуть в качестве гипотезы с определенными оговорками (см. раздел о сложностях политической ответственности) наличие политических норм, определяющих правила взаимоотношений общества и власти и в рамках самой власти. В том случае, если исходить из абстрактного понимания «политической нормы», они должны складываться в ходе объективного развития общества и отражать уровень сложившейся политической культуры. Думается, абсолютно правильным также будет констатация максимально широкой трактовки политической ответственности, включающей элементы публично-правовой и профессиональной этики политиков (парламентариев, министров, иных общественно значимых фигур), статус которых накладывает на них определенные обязательства и ограничения, не распространяющиеся на другие категории населения. Эта сторона дела регулируется не законами, а этическими кодексами профессиональных групп [25, с. 96]. Иными словами, политические нормы подразделяются на два вида, среди которых выделяются нормы, предусматривающие обязанность соблюдения определенных профессиональных ограничений при реализации собственной политической функции, а также нормы, регулирующие поведение политического актора
Современная категория «политической нормы» включает в себя также иные социальные регуляторы, в том числе моральные и религиозные нормы, предопределяющие поведение субъекта в сфере политики. В связи с этим, возникает следующий вопрос. Нарушение ли любых моральных или юридических норм должно влечь за собою политическую ответственность? К примеру, министр может совершить нарушение правил дорожного движения в свободное от своей профессиональной деятельности время, депутат — оскорбить своего соседа на дачном участке, глава государства может изменять своей жене. Является ли привлечение их к ответственности или моральное осуждение политически влиятельным действием? Должно ли оно влечь за собою отставку соответствующего лица? Как кажется, определяющими должны быть несколько моментов.
Во-первых, подобная постановка вопроса наталкивает нас на мысль о существовании определенного свода норм для деятельности политических акторов. Нарушение каждой из вышеуказанных норм должно влечь за собой обязательное и неотвратимое наказание, нарушение наиболее важных правил должно предопределять наступление политической ответственности в виде утраты либо ограничения политической функции (см. ниже). Однако изучение эмпирических данных о реалиях политической жизни в различных странах свидетельствует прежде всего об абсолютной неоднородности норм, служащих основанием для наступления политической ответственности, и кроме того — о возможности совершенно различных последствий в случае нарушения одной и той же политической нормы различными субъектами в различных обстоятельствах. В абстрактном виде следует полагать, что нарушенная норма соотносится с теми или иными ценностями в обществе, ранжирование которых имеет значение для наступления политической ответственности.
Любопытными в данном контексте являются результаты измерений ценностей в рамках проекта международного проекта World Values Survey [43]. Сопоставление показателей различных стран демонстрирует расхождение в важности для различных обществ тех или иных показателей. С нами согласен и А.В. Оболонский, отмечающий что жизнеспособность и легитимность политической системы страны во многом зависит от того, насколько государственные институты и высшие должностные лица отвечают господствующим в обществе ценностям и идеалам, а их поведение соответствует нормам общественной морали [52, с. 15]. Один и тот же политический проступок, скажем, в США и на постсоветском пространстве может иметь кардинально различные последствия и оценки. Заметим лишь, что политическая ответственность связана, на наш взгляд, не с легитимностью власти, а с доверием как категорией, отражающей более «подвижные» изменения в оценке конкретных политиков и предпринимаемых ими мер [54].
Во-вторых, как указывалось, идентичность нарушенной политической нормы не предопределяет идентичности последствий, наступающих для политического актора (как кажется, вышесказанное справедливо даже в отношении политической ответственности, реализуемой в форме юридической ответственности). К примеру, обвинения в плагиате при написании диссертации в отношении политика могут вести к различным последствиям в предвыборный цикл либо непосредственно после получения доступа к власти (после завершения выборного периода). Как кажется, для наступления политической ответственности само нарушение должно ставить под угрозу функционирование всей политической системы либо определенное положение в ней политической группы, к которой принадлежит политический деятель. Одно и то же политическое «нарушение» может иметь различные последствия для политика в зависимости от констелляции политической системы в определенный период времени.
Таким образом, «политическая норма» может связываться как с реализацией политиком своих функциональных «полномочий», так и определять его поведение за рамками профессиональной сферы. Исходя из подобного понимания «политической нормы», определение политической ответственности становится в некотором смысле «безбрежным».
В предыдущем вопросе мы постарались впервые обозначить еще один критерий дифференциации политической ответственности. По нашему мнению, политической должна признаваться именно такая ответственность, которая влечет за собой определенные ограничения либо утрату политической функции (роли), выполняемой соответствующим субъектом. В качестве утраты политической функции, к примеру, можно рассматривать отставку соответствующего должностного лица (политика), а также отказ в его переизбрании для выполнения той или иной политической роли. Именно такого рода последствия являются неблагоприятными, в противном случае можно вести речь о каком-либо другом виде ответственности (или безответственности). Неблагоприятные последствия, наступающие в результате наступления ответственности, могут обладать как формальным, так и неформальным характером. В зависимости от конкретной ситуации неформальное наказание может иметь даже более важное значение для субъекта ответственности в сравнении с формальными санкциями. Так, несмотря на сохранение политиком своей политической должности, его неформальные ограничения в рамках политической системы (наложенные за соответствующее «нарушение») могут сделать невозможным его дальнейшее продвижение и занятие более высоких должностей. И это тоже может считаться ответственностью, хотя «распознать» ее не всегда возможно.