Пороки и их поклонники
Шрифт:
Лет пять назад из соображений гигиены и санитарии это достижение жилищно-коммунальной мысли наконец-то ликвидировали, только колонна осталась.
За колонной был выключатель. То есть, чтобы зажечь на площадке свет, нужно лезть за эту самую, бывшую мусорную, колонну.
Архипов полез.
Кто придумал, что свет можно зажечь, только залезши за мусоропровод?! Зачем такие сложности – вроде гостиничного выключателя в гардеробе! Почему никогда и никому в этой стране нет дела до самых простых и понятных вещей, вроде “удобно – не удобно”.
Как будто
Войти в подъезд с коляской – невозможно. Архипов сто раз затаскивал чужих младенцев на первый этаж, к лифту, сопя и обливаясь потом. Внести диван – боже сохрани! Какие двери и какой диван? Двери во-от такусенькие, а диван во-он какой! Впрочем, можно ведь жить и без дивана, что тут такого? Или втащить его в окно! Архимед придумал рычаг и просил “точку опоры” – и пожалуйста, и сколько угодно! Стоянки не было, пока сами не построили! Подвала нет до сих пор – лыжи, велосипеды, санки и банки прекрасно постоят и на балконе, и кому какое дело до того, что балкон может быть райским садом, а не складом утильсырья, и ваша Голландия с ее цветами в каждом окне нам не указ!
Когда Архипов проник за квадратную колонну, злился он уже всерьез.
“Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей” – а выключатель за мусоропроводом!
Он поводил фонарем по стене, отыскивая пластмассовый квадратик, нашел и нажал.
Свет послушно зажегся.
Тинто Брасс на площадке длинно вздохнул, что означало – вылезай, хватит.
Архипов погасил фонарь и полез обратно.
Так, так.
Гурий Матвеевич, дежурный дедок, располагал “пультом”. На “пульте” была одна-единственная кнопка. Этой кнопкой свет зажигался во всем подъезде, с первого по последний этаж. Правда, на каждом этаже за мусоропроводной колонной был отдельный выключатель – так положено по технике безопасности или еще почему-то, и выключатели оставили, решив не препираться с жэком и домоуправлением. Ибо известно всем, что препираться с этими всесильными организациями абсолютно бессмысленно и даже порой опасно. Проще движение “Талибан” поголовно обратить в христианскую веру, чем добыть в жэке разрешение на что-нибудь.
Выключатели оставили и никогда ими не пользовались с той самой поры, как справили Гурию Матвеевичу “пульт”.
Выходит, прошлой ночью кто-то долго протискивался за мусоропровод, а потом обратно, чтобы погасить на площадке свет. Вряд ли это сделал Макс Хрусталев – даже если он врет и несколько раз до этого побывал в подъезде, все равно найти выключатель трудно, почти невозможно.
Архипов задумчиво потрепал башку Тинто Брасса и зачем-то еще раз позвонил в квартиру Маши Тюриной. То есть как бы в свою собственную, полученную сегодня по наследству.
Ясное дело, никого там не было.
Куда, черт ее возьми, она делась?!
Под утро сильно похолодало, и невыспавшийся Архипов совсем замучился и замерз. Тинто Брасс тоже был печален. Один
– Иди ты на фиг, – предложил ему Архипов.
Утренняя пробежка не вдохновила ни хозяина, ни собаку, они вернулись довольно грязные и ничуть не освеженные, а, наоборот, уставшие.
Даже на работу не хотелось – вот как плохо начинался этот день.
– Если пойдешь валяться на матрас, – пригрозил Архипов Тинто Брассу, завязывая галстук, – я тебя выгоню, и ты станешь бездомной собакой-сиротой.
“Да ладно”, – ответил Тинто.
– Я сказал, а ты слышал, – величественно изрек хозяин.
Следовало почаще напоминать Тинто, что вожак стаи именно он, Архипов, хоть стая и невелика.
Он посмотрел на часы – полдевятого. Интересно, во сколько пробуждаются интеллигентные пенсионеры? Удобно заходить или не очень?
“Все равно зайду, – решил Архипов. – Еще неизвестно, во сколько вернусь, и не улягутся ли интеллигентные пенсионеры к тому времени спать!”
Дверь открыл Гаврила Романович.
– Владимир Петрович! – вскрикнул он и всплеснул руками. – Что случилось?! Ужасное?!
– Ужасное, – признался Архипов, – всю ночь не спал.
– Что такое?!
– Бессонница замучила.
– И… все?
– Все, – подтвердил Архипов. – Бессонница – это ужасно. Вы не страдаете?
– Да… не особенно. Вы проходите, проходите, Владимир Петрович!
– Спасибо, спасибо, Гаврила Романович! Я на две минуты, боюсь на работу опоздать. Ключи от квартиры Лизаветы Григорьевны у вас?
Гаврила Романович моргнул.
– Что? Какие ключи? Ах, ключи!..
– Ну да, – сказал Архипов непринужденно, – ключи от ее квартиры.
– Кто там, Гуня?
Хлопнула в отдалении дверь, полилась вода, и снова:
– Гунечка, кто там?
“Прелестное имя, – восхитился Архипов про себя. – Интеллигентные пенсионеры – это замечательно”.
– Это я, Елена Тихоновна, – произнес он громко, – Архипов. Я пришел за ключами от квартиры Лизаветы Григорьевны.
– А зачем они вам? – спросила Елена Тихоновна, неожиданно появляясь совсем из другой двери. – Машенька, что ли, свои потеряла?
– Доброе утро, – поздоровался вежливый Архипов. – Она просила меня их забрать. Зачем-то они ей понадобились.
Интеллигентные пенсионеры переглянулись.
Смысл их переглядываний был Архипову предельно ясен. Конечно, ключи у нас, и мы их тебе отдадим. Только почему же она сама не пришла и не забрала? Нет, мы тебе верим и уважаем всей душой, ты у нас в подъезде самый… авторитетный жилец, но все же, все же лучше бы… м-гм… лучше бы она сама, конечно…
Елена Тихоновна выдвинула ящик и зашарила в нем, а Гаврила Романович спросил аккуратно:
– А вы… побеседовали с ней, Владимир Петрович? В смысле… странных людей? Генрих Палыч интересовался, а Бригитта Феликсовна даже к управдому ходила.