Порт-Артур (Том 2)
Шрифт:
Солдаты виновато вздыхали.
Заспавшийся после бессонных ночей под Высокой Звонарев утром с удивлением увидел Борейко за стаканом чая, а не водки, как обычно.
– Что это на тебя, Боря, напала трезвость? В "экономке", что ли, не стало горилки?
– Попробую в виде опыта пополоскать себе кишочки китайской травкой. А как ты думаешь - смогу ли я совсем бросить пить?
– огорошил он вопросом прапорщика, Звонарев с удивлением взглянул на своего друга и, увидя его серьезное, сосредоточенное лицо,
– Конечно, сможешь! Не сразу, а постепенно, понемногу отвыкнешь, так же, как курильщики бросают табак.
Поручик в ответ шумно вздохнул и рассказал о ночном приключении с Блохиным и Юркиным.
– Стоят теперь, архангелы, под винтовкой, всем на посмешище, - закончил он.
– Так я и знал, что они напьются, - с досадой проговорил Звонарев.
– Я их еще от себя выругаю как следует!
Выйдя из блиндажа, он увидел солдат, окружавших Блохина и Юркина. Из толпы сыпались остроты по их адресу. Юркин стоял молчаливый и безучастный ко всему окружающему, зато Блохин беспрерывно вертелся на месте, виртуозно отругиваясь. Его, видимо, самого занимало создавшееся положение - попасть под винтовку за недостаточно решительное противодействие фараонам! Этого еще с ним никогда не случалось.
– Медведь - зверюга с понятием, зазря не накажет! А за дело и постоять можно, - ораторствовал он.
– Есть грех - обмишулился, не сумел убечь от крапивного семени - и получи!
– Вашбродь, разрешите уйти, - взмолился солдат, когда Звонарев подошел к нему.
– Силов моих нет слухать, как они надо мной изгаляются!
– Вы это что наделали?
– вместо ответа накинулся на них прапорщик.
– Не только не разрешу уйти, а попрошу еще добавить по два часа, чтобы впредь не безобразничали.
Вскоре подошел Борейко.
– Хороши, нечего сказать! Осрамили Утес на весь Артур. Смеются над вами и поделом! Пусто все в роте знают: заберет кого-либо полиция, пощады он меня не жди. Ну, пошли ко всем чертям, растяпы!
– отпустил он наказанных.
Звонарев хотел было протестовать, но, увидев, какую умильную рожу состроил Блохин, засмеялся и махнул рукой.
Офицеры завтракали в своем блиндаже, когда денщик неожиданно доложил:
– Неизвестный генерал на батарею пришли.
– Кого это еще принесло?
– недовольно буркнул поручик и вышел встречать неведомое начальство. Прапорщик последовал за ним.
По батарее шел Никитин, на ходу здороваясь с солдатами.
– Здорово, артиллеристы-батарейцы!
Удивленные утесовцы вразброд отвечали генералу.
Приняв рапорт Борейко, Никитин осведомился, не был ли на Залитерной Стессель.
– С момента сооружения Залитерной здесь его превосходительства не видели!
– Он собирался сегодня побывать у вас.
– Весьма польщены с голь высокой честью.
Генерал
– Я всю жизнь свою прослужил в мортирном полку и понятия не имею о крепостных пушках и правилах стрельбы из них, - признался он - Чем же изволите сейчас ведать, ваше превосходительство?
– справился Борейко - Председатель комиссии по наблюдению за тем, чтобы в ночное время люди не спали на позициях, - важно сообщил генерал.
Поручик чуть заметно усмехнулся.
– Весьма ответственная должность.
– Да, если хотите, - нахмурился Никитин, почувствовав насмешку.
После обхода позиции Борейко предложил генералу позавтракать, а Звонареву велел навести порядок на батарее и предупредить, когда появится Стессель.
Солдаты усердно принялись за уборку. Заинтересовал и их Никитин. Начались расспросы - кто он, чем ведает, зачем пришел на батарею. Прапорщик подробно рассказал, что знал.
– Выходит, он вроде старшего ночного сторожа в Артуре, - решил Блохин. Только где же у него погремушка?
– Какая погремушка? Трещотка, что ли?
– Она самая.
– Сделай да поднеси ему, - засмеялся Звонарев.
– Мигом сварганим из старого железа, только как бы у меня потом из-за этого голова не затрещала, - зубоскалил солдат.
Пользуясь затишьем на фронте, Стессель решил объехать батареи второй линии. Здесь было совершенно безопасно и в то же время можно было с чистым сердцем послать реляцию о посещении передовых позиций.
Артиллеристы едва успели закончить уборку, как на дороге показался известный всему Артуру экипаж, запряженный парой серых в яблоках лошадей.
Прапорщик поспешил в блиндаж. Там он застал Никитина и Борейко, усиленно выпивающих и закусывающих. Не привыкший к гомерическим порциям поручика, генерал уже с трудом двигая языком.
– Подъезжает Стессель, - сообщил Звонарев.
– Разрешите встретить его превосходительство?
– обратился поручик к Никитину.
– Конечно, конечно. Он ведь любит почет. Сразу раздуется, как индейский петух, думает, что тогда его и впрямь за умника ненароком сочтут, пролепетал с трудом генерал.
Офицеры вышли, оставив своего гостя в обществе целой батареи недопитых бутылок и опорожненных стаканов.
Стессель вышел из экипажа и приказал выстроить солдат за орудиями. Когда это было исполнено, он громко поздравил солдат с отбитым штурмом и поблагодарил за службу. Обходя по фронту, генерал сделал Борейко замечание за плохую выправку солдат. Особенно возмутил его Блохин, у которого фуражка блином сидела на голове, пояс спустился вниз, на лице застыла глупейшая улыбка.
– Что за олух!
– закричал Стессель.
– Голову выше, брюхо подбери!
– И генерал ткнул солдата в живот.