Портрет художника
Шрифт:
В том, что наутро Афро не появилась в университете, не было ничего особенно необычного, но после полудня, встретив во дворе ее соседку, Алеша задал вопрос. Марго знала, что Афро отсутствовала всю ночь, пришла под утро, едва волоча ноги, и заснула, как убитая, но не стала сообщать об этом другу своей подруги. Она просто сказала, что вернется домой нескоро, и Алеша может пойти и наедине пообщаться сам с проспавшей лекции Афро, что он и сделал, сразу после занятий.
Никто не открыл дверь на его звонок, тогда он вошел, воспользовавшись своим ключом, и обнаружил Афро в постели - она так и не проснулась.
Ее вещи были разбросаны по полу возле кровати - она никогда не делала так раньше, в воздухе висел едва уловимый и незнакомый запах. Он постоял над ней, глядя на ее бледное лицо, и ощущал смутную тревогу, но будить не решился и присел к столу, рассматривая лежавшие на нем фотографии, сделанные в Аристо-Артис. На стекле, покрывавшем один из пейзажей, фотообъектив ухватил чье-то отражение - слепое лицо, блик на голом черепе, искривленный в ухмылке уголок рта, и Алеша почувствовал, как вдоль его хребта будто бы дернули острой иглой.
Афро так и не открыла глаз, тогда он подошел и снял с нее одеяло. У нее не было привычки спать голой, но теперь она лежала на спине совершенно обнаженной, на ее побледневших бедрах выступили синяки, роскошные волосы в паху свалялись, соски грудей опали, на правом предплечье расплывался след от подкожного кровоизлияния, незнакомый и неприятный запах стал отчетливее.
А когда Алеша присел на корточки и увидел желтоватые, засохшие пятна на ее нижнем белье, разбросанном по ковру - он понял, что такое нечеловеческая лють адельфофага.
Глава 13.
– Человек идет вперед, ступая по собственным лицам, как по булыжникам мостовой, - сказал отец Аристарх, - Он преодолевает себя, сбрасывал маски, которые становятся ступеньками на его пути вверх.
– Зачем ему это нужно, - горько спросил Алеша.
– А зачем ребенок приходит в этот мир? Зачем он становится взрослым, взрослый - стариком, а старик умирает? Есть вопросы, на которых разум останавливается. Ты можешь получить ответы только став путем, который преодолеваешь. Или стоять, прорастая ногами в могилу, как поступает большинство людей.
– Старик не может остаться юношей, - сказал Алеша.
– Может, - сказал отец Аристарх, - Он может лечь в могилу и ребенком, что и происходит с большинством людей. Он уходит в слезах и тоске - как ребенок, у которого забрали игрушку, так и не поняв, зачем родился. Ты этого хочешь?
– Нет, - ответил Алеша.
– Тогда ты должен иметь мужество встретиться с самим собой. Тот ужас, который ты встречаешь за каждым поворотом своего пути - это ты.
– Сколько поворотов пути, сколько масок?
– почти в отчаянии, спросил Алеша.
– Я не могу пройти твой путь за тебя, - сказал отец Аристарх, - Тебе рассказывали, что ты - вампир. Но ты понял, что это значит, только сделав следующий шаг.
– Куда, отец? Куда?!
– прошептал Алеша, - Я чувствую, что на вершине меня ждет крест.
– Ты несешь крест на своих плечах, - сказал отец Аристарх, - Ты ждешь себя на вершине, чтобы распять себя или быть распятым, подобно животному. Выбирай.
– У меня нет выбора.
– Есть. Выбор - это то, что есть у каждого мыслящего существа, он дарован Господом. Ты можешь взобраться на вершину в волчьей шкуре, а можешь взойти чистым духом, сбросив все покровы и маски. Но для этого надо осознать, что ты - животное и прорасти через его шкуру, ты должен стать волком и загрызть волка, чтобы перестать им быть. Даже птица не может взлететь на вершину, если перестанет быть птицей.
– Я не способен осознать этот парадокс, - покачал головой Алеша.
– Никто не способен осознать, почему палка о двух концах становится бесконечной, - усмехнулся отец Аристарх, - Если, разделив ее на две равные части, продолжать делить на равные части каждую часть. Но, пытаясь осознать это, мы двигаемся к Богу. Нет другого пути, ты должен восходить шаг за шагом, разделяя себя на части и полагая себя, как жертву к своим ногам. Ты должен отделять себя от своих масок, пытаясь уловить то неуловимое нечто, которое есть ты - нет другого пути. Ты восходишь, преодолевая человеческую животность и животную человечность, чтобы встретить Бога на вершине. А потому - сражайся! Ты сражаешься с каждым, кого встретишь за каждым поворотом твоего пути, потому, что каждый - это ты. Ты сражаешься, стоя на собственной груди - и нет другого пути, и никто не скажет тебе, каково лицо твоего Бога. Он - твой. Пойди и возьми Его, если сможешь. А если не сможешь, - сдохни в Его лучах и не засоряй это прекрасный мир.
– Это жестоко, - сказал Алеша.
– Ты находишься в месте без жалости, - сказал отец Аристарх, - И не выживешь, если не будешь жить по его законам. Я могу показать тебе направление. Я могу умереть за тебя. Но не могу служить тебе костылем на твоем пути. Никто не поможет тебе, кроме тебя самого, а ты не сможешь помочь себе, если не будешь безжалостен к себе - и другим. Это понятно?
– Понятно.- Каков вывод?
– Я должен пойти и загрызть того упыря, который напился крови Афро - и моей тоже.
– Это правильно, это мудро, это голос не мальчика, но мужа, - усмехнулся отец Аристарх, - Но как ты собираешься это сделать?
– Зубами.
– Скрежеща ими в бессильной ярости над телом умирающей Джульетты?
– Почему - в бессильной?
– Потому, что Афро умрет, пока ты будешь рвать на себе волосы. Кровь - весьма таинственная вещь, а упырь - весьма опытен, насколько я понимаю. Афро будет ходить к нему, пока не умрет. Или умрет, если не будет ходить к нему. Он связал ее узами крови, это именно то, о чем тебя предупреждали - так воюют вампиры.
– Как развязать узлы?
– Никак. Любовь вампиров - непреходяща, усмехнулся отец Аристарх, - Ее невозможно обезвредить. Но вампиров узел можно разрубить, как и любой другой узел.
– Как?
– Топором, ножом - любым из старых и надежных способов - отрубив голову любому из любовников, на выбор.
– Вы смеетесь надо мной, отец Аристарх?
– Я даю тебе поучение, Алексис. Ты готов отрубить человеку голову топором?
– Какому человеку?
– Любому. Позиция победителя - в мести без жалости. Вступая в схватку, ты не должен делать различий между собой и врагом. Ты, Афро и вампир - любовный узел, хочешь ты того или не хочешь. Ты должен встать над схваткой, чтобы разрубить узел. Иначе твоя ярость, твой гнев и твоя боль утянут тебя вниз - под ноги победителю.
– Как я увижу врага, не делая различий между ним и собой?
– В свете своей ярости. Твоя ярость - свет. Это - качество силы, а не сама сила. Ты должен использовать все свои качества, а не позволять им рассеивать твою силу. Никто не может жить без эмоций, но тот, чьи эмоции живут на нем - это животное и проигрывает, как животное в схватке с разумным существом.
– Мой разум останавливается, когда я думаю о разумном существе, способном на такие вещи, как вампир, - сказал Алеша, - и что у меня остается, кроме моих эмоций?
– Ну, наконец-то, - улыбнулся отец Аристарх, - Ты должен благодарить своего врага, за то, что он есть. Ты начинаешь понимать, что разум - это всего лишь отметка, стоящая чуть выше эмоций на градуснике жизни, а не ее венец.
– А что же венец?
– Как внизу, так и вверху. Это все, что может сообщить тебе твой скромный наставник, с той отметки на шкале, до которой донесет и тебя тот же самый кол в заднице. Столб градусника выдавливает та же сила, которая встречает его целью на отметке чуть выше точки разума - интуиция. Интуиция - это прямое знание, без всяких “но” и “если”. Это - первое кольцо силы. Дальше ты можешь смотреть, за что зацепиться вверху. Отсюда ты можешь влиять на все, что находится внизу. Или хватать Бога за бороду, - отец Аристарх ухмыльнулся, - Обнаруживая, что играешь с собственной писькой.
– Мне больше нравится играть с писькой Афро, - рассудительно заметил Алеша.
– Я тебя понимаю, - значительно кивнул головой отец Аристарх, - Это единственное, за что стоит сражаться, когда мы оставляем в покое бороду Бога. Какой вывод?
– Загрызть упыря.
– Как?
– Прыгнув выше него.
– Правильно. Вы с ним на одном уровне, но ты об этом не узнаешь, пока не поиграешь с его головой. А он не знает о том, что ты есть, поэтому и ввязался в игру. В этой игре нет правил, поэтому она - искусство. Но в ней есть закон и метод, поэтому она - высокое искусство. А чтобы взлететь высоко, надо быть легким. Чтобы быть легким, не собирай сокровищ на земле, не принимай любви, не отвечай на ненависть, не становись ни на чью сторону. Не делай торгашеских ставок - ни деньгами, ни спасением души, но играй всерьез - ради самой игры, которая есть причина твоей души. Ходить по воздуху, не принимать ничьих правил - это искусство войны. Я научу тебя взлетать высоко. А дальше - бей первым, бей сверху, и ты забьешь любую голову в корзину.
Глава 14.
Мистер Дзампо угрюмо лежал в ванне, наполненной подогретой кровью и терзался мыслью о том, что переплатил. Мистер Дзампо не бедствовал и мог позволить себе отовариваться в банке крови, но, подобно всем своим соотечественникам, он был жлобом, влюбленным в халяву, и необходимость тратить собственные, живые баксы повергала его в злобную тоску и уныние. Тот процесс, который доставлял подлинное наслаждение любому греку, итальянцу или русскому - процесс траты денег вызывал у него симптомы идиосинкразии и депрессию, которые многократно усиливались от невозможности использовать кредитку, и не могли быть компенсированы никакими переливаниями крови. Но без крови он тоже обойтись не мог, а поскольку вялая, консервированная кровь в Штатах стоила безумно дорого, и даже невинный укус мог обойтись на родине в несколько лет тюремного заключения - он путешествовал по бедным странам, покупая за копейки или отсасывая бесплатно чужую жизнь. Собственно, мистер Дзампо делал то же самое, что и все его соотечественники, только напрямую и без использования банковской системы, он питался кровью сам, а не превращал ее в бифштексы на столах розовощеких американских детишек. Проклятый СПИД перекрыл для него зеленые холмы Африки, где была славная охота когда-то, а проклятая красная зараза не пускала его на благодатные пажити Китая, но оставалось еще гигантское постсоветское пространство, свободное от тоталитаризма, куда он и направлялся, сделав небольшую остановку в Греции - для поправки здоровья. Мистер Дзампо не брезговал и препаратами плаценты, и самой плацентой, и тем, что завернуто в плаценту - желательно, тепленьким и орущим, этого добра было предостаточно в России, мысли о которой, не давали ему окончательно свихнуться в своей дорогостоящей ванне.
Мистер Дзампо поднялся из купели - кровь хлынула потоком по его длинному телу, он переступил через край ванны на кафельный пол и встал перед зеркалом, раздвинув ноги и сделав руки кренделем, его ноздри и кожа подрагивали, его рот наполнился сладкой слюной - процесс пошел, кровь начала подсыхать, стягивая кожу, и это было мучительно-приятно, он даже на несколько секунд забыл о деньгах и ощутил нежный зуд в паху.
С благожелательным удивлением, мистер Дзампо посмотрел вниз. У него был крохотный, вялый пенис, почти полностью скрытый свисшими от крови волосами, но мистер Дзампо очень нравился себе. Он зажал член между ног, так стало еще лучше. Он разлепил губы и наклонился перед зеркалом, чувствуя, как раздвигаются слипшиеся от крови ягодицы - и тоненько взвизгнул от наслаждения. Если бы в этот момент его увидел Алеша, ему намного легче было бы избавиться от ненависти к мистеру Дзампо. Мистер Дзампо, как и многие его соотечественники, был весьма склонен к педерастии, он легко брал и руками и в рот, а если давал, - то исключительно в задницу.
Но пора было становиться под душ, и мистер Дзампо со вздохом обернулся к ванне, наполненной кровью. Ему жаль было выливать в канализацию ценный продукт, он даже со своим дерьмом прощался, спуская его в унитаз. Поэтому перед тем, как выдернуть пробку, он отхлебнул, сколько смог, несмотря на то, что полчаса назад помочился в ванну - но мистер Дзампо не имел ничего против собственной мочи.
Тщательно вымыв тело женским шампунем для волос - ему нравилось, когда скользит, мистер Дзампо облек себя в итальянское шелковое белье и длинные черные носки. Затем, слегка погримасничав в зеркальную дверцу туалетного шкафчика, он открыл его, чтобы воспользоваться кремом для лица, но не смог удержаться и, взяв сначала в руки небольшую круглую коробочку фиолетового стекла, извлек из нее некий свернутый кольцом предмет - прядь волос Афро, переплетенных с ее лобковыми волосами и перевязанную красной шерстяной ниткой. Мистер Дзампо поднес косицу к носу и зашевелил ноздрями, пытаясь уловить тонкий запах женщины - не то, чтобы женщины особо интересовали его, и фетишизм не входил в число невинных удовольствий мистера Дзампо, но он умел наслаждаться ассоциациями о ястве с искусством подлинного гурмана. Не красота Афро прельстила мистера Дзампо, просто женщина была более легкой добычей для импозантного иностранца, чем мужчина или ребенок. Опасаясь СПИДа, он не мог воспользоваться проституткой - это было так же гадко, как поднять с земли надгрызенный кем-то гамбургер, и не мог напасть на ребенка посреди большого города. Здоровая, интеллигентная и хорошо промытая девушка, изучающая живопись, была лакомым кусочком для персонального натюрморта, и мистер Дзампо, будучи профессором Колумбийского университета, почти не сомневался, что сумеет воспользоваться студенточкой на халяву - у него имелся богатый опыт, а, получив отмот, он воспользовался тем, чему научила его кислотная кровь. Мистер Дзампо не был способен на полноценный коитус и ничуть не нуждался в нем. Следы, оставленные им на нижнем белье Афро, не были следами любви или хотя бы похоти, и, если бы Алеша мог знать, что тело мистера Дзампо испустило струю спермы в процессе пищеварения, как желудочный сок, это помогло бы ему обрести равновесие для борьбы с ним.
Мистер Дзампо облачился, в пошитую Диором скромную рубашку из “шотландки”, надел американские джинсы, изготовленные в Италии фирмой Гуччи, английский твидовый пиджак с замшевыми заплатами на локтях, всунул свои огромные ступни в слегка аляповатые, но очень дорогие башмаки бордовой кожи, долженствующие ненавязчиво подчеркнуть его милую чудаковатость, чуть косо повязал под выпирающим кадыком темно-вишневую "бабочку” и вышел из дому, поднимая руку навстречу проезжающему таксомотору - никто бы не усомнился, что в меру англизированный американский профессор направляется в университетскую библиотеку или музей, почти все, собственно, так и было.
Глава 15.
– А почему мне не пойти вслед за Афро и не оторвать ему башку прямо у него дома?
– спросил Алеша.
– Потому, что ты не дойдешь до его дома, - ответила мама, - Он почувствует тебя так, как он чувствует Афро, когда ведет ее к себе. И после этого прервет контакт, в лучшем случае. Или убьет тебя так, как ему захочется - в худшем. Если он убежит, Афро умрет без контакта с ним.
– Есть средства дистанционного наблюдения, есть риэлторы, есть справочники отелей, есть аэропорт - он же не на метле сюда прилетел. Мы живем не в 14-м веке.
– Не в 14-м. А ты не Дракула-Князь Тьмы. Ты не можешь заявиться к нему домой с топором в руке. Как ты собираешься отрезать голову человеку посреди города и не попасть при этом в тюрьму? Даже профессиональный киллер не сделает этого без поддержки.
– Можно нанять киллера с поддержкой.
– Чем зависимость от киллера, лучше зависимости от вампира? Но ты не понял, Алеша. Эта тварь - киллер от рождения. Ему лет девяносто, он загрыз больше киллеров, чем у тебя волос на голове. Твой шанс - это удар из тени.
– Подстеречь его в темном переулке?- Во сне.
– Чувствуя, как в нем поднимается раздражение, Алеша вскочил на ноги и зашагал по небольшому пространству, служившему кухней в мансарде Афро. Афро спала за тонкой стенкой, ее соседка, получившая в подарок от Алешиной мамы номер в пятизвездочном отеле, роскошествовала в нем со своим бой-френдом. В последние 48 часов Алеша ощущал с трудом подавляемые приступы ярости, ему не удавалось следовать советам отца Аристарха. С ним происходило нечто ужасное, на него наплывала тьма, полная багровых вспышек, а мама впервые в жизни перестала его понимать и говорила загадками, в то время, как секунды утекали сквозь пальцы, и вампир мог напасть в любой момент.
– Афро - член семьи, - сказал он, останавливаясь перед мамой и стараясь держать себя в руках, - Она попала в беду. Почему семья не поможет ей? Почему я выслушиваю советы и не получаю конкретной помощи?
– Потому, что в обязанности семьи не входит менять твои пеленки, - резко сказала мама, - Отец Аристарх дал тебе все необходимые наставления, но ты пропустил мимо ушей, когда тебе говорили об ответственности. У тебя есть ответственность - перед собой. И перед теми, кому ты позволил опереться на себя. Ты принял любовь женщины, никто не понесет за тебя этот груз. Ты и так получил больше, чем заслуживаешь, - глаза мамы вспыхнули, Алеша никогда не видел ее такой, - Существо, с которым ты вступил в схватку - это ты. Это ты, каким ты мог бы стать, если бы не получил необходимую помощь, и во что ты превратишься, если не сумеешь реализовать то, что получил. Он реализовал то, что у него было, без чьей-либо помощи. Он - вурдалак, который сумел выжить и приспособиться. Семья будет драться за тебя до последней капля крови и до последнего вздоха. Но, если ты не преодолеешь его сам - ты никогда не станешь полноценной личностью.
– Как я могу преодолеть его во сне?
– Заснув рядом с Афро. Прежде, чем прийти к нему в своем физическом теле, она должна проделать этот путь во сне. Сейчас ее тело обездвижено сукцинилхолинхлоридом, но мы не можем держать ее в таком состоянии постоянно, а вурдалак не может обойтись без ее крови более трех суток. Значит, он позовет ее этой ночью. Вы связаны узами крови - вы трое. Он не сможет отличить тебя от Афро, если ты пойдешь в сновидении рядом с ней.
– Это возможно?
– Это возможно и это несложно - сложности начнутся потом.
– Какие сложности?
– Он срезал волосы с тела Афро, у него есть амулет, который он держит в руках во время вызывания. Ты должен будешь увидеть, где он прячет эту вещь. Он не сможет долго удерживать Афро в теле сновидения, и она уйдет - но будет мучаться. А ты не сможешь оставаться там без нее, потому, что он сразу тебя обнаружит. Ты должен покинуть дом вслед за Афро, но не раньше, чем увидишь, куда он положит амулет.
– Этому видению можно доверять?
– Доверять? Доверять нельзя ничему. Поэтому, ты лучше не задерживайся там ни на одно лишнее мгновение, если не хочешь проснуться полным идиотом.
– Это может произойти?
– Это происходит постоянно. Но психиатры не верят рассказам идиотов.
– Я понял. Что дальше?
– Дальше, ты вернешься к его логову в такси. Ты будешь ждать. Ты уже знаешь его в лицо. Если он не выйдет через полчаса, значит, в его доме есть запас крови, и атака не удалась. Если запаса нет, он будет искать кровь вне дома. У него есть час или полтора, иначе он встанет на четвереньки. Он не может купить консервированную кровь посреди ночи. Но он слишком хитер и респектабелен, чтобы нападать на людей на улице. Значит, он будет искать живую консерву, чтобы купить ее или украсть. Знаешь, как Маркос ловит судака?
– На живую приманку, - ухмыльнулся Алеша.
– Он ловит щуку там, где она есть. Упырь голоден, он в цейтноте, он возьмет приманку возле своего дома.
– Зачем мне быть приманкой? Я могу ударить его ножом, когда он выйдет из подъезда.
– Не можешь. Если даже он не зарежет тебя твоим ножом, то что ты будешь делать с его трупом на улице? Афины - это не джунгли, где ты можешь без помех разделать добычу. Он должен пригласить тебя в дом. Сам.
– И что дальше?
– Не знаю. Я знаю только, что ты не можешь войти в его дом без приглашения. Я знаю, что амулет должен быть разрушен. Я знаю, что тело упыря не умрет от одного удара ножом - голова должна быть отделена от тела.
– Но тогда он умрет?
– Никто никогда не умирает, - раздельно сказала мама, - И каждому предстоит убедиться в этом на собственном опыте. Но если тело уничтожено дотла, то то, что от него остается, не имеет привязки к телу и не способно вредить.
– Как возможна такая привязка?
– Не знаю и знать не хочу. Если ты станешь разбираться, как работает каждый электрон в телевизоре, у тебя не будет времени смотреть телевизор. Чтобы жить, достаточно прямого знания жизни. Эта привязка работает, и любой фрагмент тела упыря может быть использован против тебя.
– Кем?
– Другим упырем. Волк-оборотень может охотиться в одиночку - но где-то есть стая. Нельзя оставлять следов, - мама усмехнулась, - Это прямое знание жизни есть у каждого хулигана с улицы. Ты должен разрушить амулет, отделить голову упыря от тела и сжечь его.
– Как это сделать?
– Мы возвращаемся к тому, с чего начали. Тело ты можешь уничтожить как угодно, хоть серной кислотой, если не собираешься воспользоваться им сам. И сжить его со свету ты должен сам, как сможешь и без чьей-либо помощи.
– Разве тело не окислится на свету, само по себе?
– Окислятся, если в нем достаточное количество порфирина. Но у тебя нет времени проводить анализы, и сидеть над ним, пока тебя сцапает полиция, тоже времени нет. Тело нельзя захоронить в земле и нельзя бросить в воду в бочке с цементом - без доступа ультрафиолета оно будет сохраняться неограниченно долго. Кто-нибудь найдет его, лет через сто, и начнет поклоняться, как нетленным мощам святого, призывая демона на свою и твою голову.
– Я буду жить через сто лет?
– Ты не будешь жить уже завтра, если он переживет эту ночь, вы не можете разойтись вничью. Твой шанс - это удар из тени, удар из ночи и что пользы тебе в том, что потом мы зажарим его живьем, если ты тело свое потеряешь? Ты должен выпрыгнуть выше своей головы - и ударить сверху. Я научу тебя входить в состояние сновидения, и ты получишь все необходимые карты в руки - у тебя козырь на руках. Не думай, не бойся, не оглядывайся назад - выпрыгни из состояния человека, и это сделает тебя сверхчеловеком, только так можно убить вампира. Ты готов?
– Да.