Послание к коринфянам
Шрифт:
Теперь молодой человек выбирает между сладким пирогом и тем пожаром, который может случиться при попытке пирог приготовить. Осторожность против большого куша. Вечный выбор. На Васкеса приятно смотреть - не потому, что складный симпатичный мальчик с неплохо работающей головой, а потому, что он перебирает какие-то разумные, толковые человеческие причины. Нынешний хоть какой-то порядок в своей стране - и полный хаос, который он знает лучше всех присутствующих - и сказочные перспективы, оказывается, вполне достижимые. Мается маятник...
– Ну, в общем, я... за.
Понятно. Если сложить доверие к одному уважаемому человеку с восхищением вторым, умножить на коэффициент семнадцати лет и прибавить неосознанное убеждение, что мокрому дождь не страшен, Флоресте уже падать особо некуда, а верного оруженосца так или иначе прикроют, мы получим "а давайте попробуем" вместо "ну его нафиг".
– Госпожа наблюдатель Мирового Совета... и Джастина?
Наш король Артур прав - это два разных человека, кажется, с противоположными мнениями.
– Как Джастина я за. Интересный проект, перспективный. И решит все наши проблемы на ближайшие полвека. Как пока еще, - в два слова вложены тонны омерзения, - наблюдатель Мирового Совета я категорически против. Они этот проект не потянут. И мы не потянем. А большая часть тех, кто стучался к тебе вчера по видеосвязи, попытается нас сожрать, да так, чтобы под нами даже земли не осталось. Дело даже не в деньгах, а в смысле существования. Я не знаю, есть ли у меня право вето, но считайте, что я его применяю.
– Нет, - говорит Франческо, - такого права нет ни у кого. Спасибо за оба мнения. Рауль?
– Нет, - говорит де Сандовал, явно жалеющий, что ему не дали два голоса.
– И да. Первоначальному проекту, который мы, как я понимаю, собирались обсудить до тех пор, пока тебя, мой дорогой друг, не спровоцировали как ребенка. В очередной раз. Изменение роли Совета и стабильность ситуации.
– Директор школы рубит ребром ладони по столу: - Планомерное интенсивное развитие без инициированных сверху социальных революций. Гарантии того, что ни здесь, ни на прочих территориях, ситуация не ухудшится, даже если мы потерпим поражение в драке с Советом. И никакого авантюризма и иезуитских планов. Мы, кажется, не всех соратников твоего аналитика выловили...
Аналитик безмолвно выслушивает всю эту филиппику. Любой другой человек на месте де Сандовала или перешел бы к драке, или плюнул бы уже, но господин директор - крайне последовательный, если не сказать, упрямый в некоторых вопросах человек. Говорит прямо все, что думает - и так часто, как считает нужным.
А еще он периодически грабит террариум - между прочим, достаточно умело отключая систему наблюдения; если бы он еще догадался, что после второй пропажи там появилась маленькая независимая веб-камера, был бы и вовсе молодец. Но для любителя и так неплохо.
– Максим?
Находись он тут в любой другой роли... сказал бы да. Никогда не думал, что пожалеет, что отвечает именно за безопасность. Жизнь всегда смешнее, чем ожидаешь.
– Нет. И да. Совет нам не поверит. А у них самих - не получится. Я поддерживаю господина де Сандовала с одной оговоркой. После победы такой эксперимент стоит запустить. Как тут уже было сказано, где-нибудь на севере Паневропейского региона, в контролируемых условиях. Если получится, можно будет думать дальше.
– Благодарю, Максим, - кивает Сфорца, поворачивает голову к другому краю стола.
– Вы?
Маленькая забавная особенность: за все это время Франческо ни разу не обратился к "ручному скорпиону" по имени. Нигде и никогда. Пленника зовут "Вы", "Скажите, пожалуйста" и "Будьте любезны" - точь-в-точь как преподавателя у нерадивого или просто забывчивого студента. Такая маленькая тихая акция протеста.
– В текущей ситуации - я против, - медленно говорит сэр дракон.
– Дело даже не в высокой цене поражения, дело в высокой цене самой революции. Совету придется проламывать сопротивление большинства корпораций и частных компаний, по ходу конфликта стороны радикализируются, в воронку окажутся вовлечены низовые структуры. В самом удачном случае, счет потерь пойдет на сотни тысяч, хуже чем в войнах за веру. Если позволить себе историческую аналогию, гражданская война в Альбе по последствиям своим оказалась однозначным благом.
– Большинству пояснять не нужно.
– Да, Алваро, именно это событие на Островах и во всех их бывших колониях семьсот лет спустя все еще называют Бедствием. Так что я против. Если конфликт перейдет в стадию открытой войны и потребуется запустить встречный пал, тогда оно будет стоить свеч, но не раньше.
– Спасибо. Мое мнение уже ничего не изменит. Алваро, Джастина, мы оказались в меньшинстве. Что ж... And never breathe a word about your loss, - улыбается Франческо. Максим прислушивается - нет, не так обижен, как должен был бы. Но никакого облегчения тоже нет. Странное такое ощущение... словно Франческо уверен, что рано или поздно все будет так, как хочется владельцу корпорации, а ему мало Камелота, ему хочется и царства Божия на земле.
– Переходим ко второй части собрания.
– И каков же, - интересуется Рауль, - первый пункт на повестке?
Внутри, да и снаружи, директор школы выглядит так, будто только что укусил большое, спелое, красное яблоко, и обнаружил, что внутри там - сырая картошка. Уже понял, что сэр дракон устроил вовсе не провокацию, а точнее - не совсем провокацию. Просто вытащил из глубин ситуации весьма мощную мину и позволил ей взорваться там и тогда, где от этого не будет особого вреда... кроме нескольких лишних долгосрочных идей у синьора Сфорца.
– Требуется показать, как мы будем вылезать. Господа аналитики и сопряженные структуры, это вопрос к вам.
Чтобы увидеть обоих представителей структур сразу нужно либо страдать расходящимся косоглазием, либо отъехать на кресле на несколько метров от стола. Сфорца выбирает второе, подманивает к себе Алваро, что-то тихо ему говорит. Только что получившая оплеуху от любимого паукообразного наставника "одалиска" едва не рыдает от злости, но слушает. Васкес в решении заложился не на смысл - на говорящего, а тот!.. Катастрофа. Но поверженного во прах оруженосца упеленывают в мягкие жесты, и очаг напряжения гаснет.