Послание к коринфянам
Шрифт:
А теперь придется проверять все. В здании и за его пределами.
Это не скорпион. Это... какое-то растение с мощными корнями. За три месяца проросшее сквозь весь филиал. Наладчик и оптимизатор всего, что под руку подвернется, а по ходу - и по результатам - отладки еще и лучший друг половины офиса. И оказывается везде. Сверхтекучесть твердого гелия и иезуитов. Первое хотя бы имеет научное объяснение, а для второго нужны психологи, которых Габриэла, в отличие от психиатров, всю жизнь считала шарлатанами. Или шаманы.
Самое безобразное, что сверхтекучее гелиевое растение просочилось и проросло в племянника. Куда только подевалось все желание рассоединить на мышечные волокна... ладно, сейчас сей вопрос не главный. Главный вопрос - зачем.
Зачем нужно
А провалил ее именно Франческо - установив порядок голосования. Он знал, он с самого начала знал, что служба безопасности и аналитический отдел проголосуют против. И он позволил мальчику высказаться первым, а Раулю - третьим. И де Сандовал, конечно же, решил, что его прямой долг: выступить голосом здравого смысла и уберечь лучшего друга от соблазна. Хвостатый спаситель даже не рассматривал существо дела, он устранял угрозу. Если бы Рауль был последним, все получилось бы иначе.
А вот аналитический отдел в лице сверхтекучего иезуита отчего-то считал, что им же обозначенная социальная революция придется Франческо до такой степени по вкусу, что ее нужно обезвреживать немедленно, сразу после обнаружения. Ну, неудивительно, непредсказуемый наш Сфорца сведет с ума кого угодно, включая иезуитов. Линейное мышление - большой недостаток, но и противоположность ему, вся эта неевклидова геометрия и нелинейная алгебра, которыми только и можно описать привычный племяннику способ думать... тоже не подарок. В наше пространство это проступает в виде сельхозинвентаря с защитной окраской. Не наступишь - не заметишь, заметил - уже поздно - свети шишкой на всю вселенную.
Итак: заседание внутреннего круга. Присутствуют - госпожа Фиц-Джеральд, наблюдатель Мирового Совета Управления, с конфликтом интересов по трем направлениям, потому что кроме жениха и работы у нее еще есть семья. "Потомственные государственные служащие", как шутят в Эйре. Уже тысячу лет как служащие, а шутке всего лет двести, раньше опасно было. Начальник службы внешней безопасности, Максим Щербина, выпущен из элитного учебного заведения с волчьим билетом по причине отсутствия совести. Что совести у него нет, ему сказал Франческо, а поскольку у самого Франческо величина совести равна нулю, у Максима цифра будет, наверное, отрицательной. Впрочем, это-то глупости, а с профессиональной этикой у мальчика и правда плохо - ради хорошей идеи подставит кого угодно. Начальник аналитического отдела... эн-мерный агент и незакрепленная пушка на любой палубе. Секретарь-стажер Алваро Васкес, чье поведение диктуется только тем, какая субличность взяла верх в настоящую минуту. Начальник коррекционной школы, дилетант во всем, кроме преподавания, идеалист во всем, включая преподавание. И сам руководитель корпорации. Кто из них представляет большую угрозу внутренней безопасности "Сфорца C.B.", сказать решительно невозможно.
Самое смешное в заседании, что это не заседание, а черт знает что. Начали за здравие корпорации, кончили за упокой идеи, после чего Франческо почти на бегу раздал всем указания, свалился на Габриэлу с распоряжением просмотреть, осознать и к вечеру побеседовать - и исчез в относительно неизвестном направлении с отключенными телефонами (всеми) и запретом охране сообщать о своем местонахождении. Впрочем, тайной это не являлось, поскольку над охраной и шофером витала внутренняя директива, подписанная самим же владельцем корпорации, согласно которой подобные распоряжения от лиц (список) не должны выполняться. Себя он оттуда не вычеркнул. Почему-то. Может, до конца список не дочитал...
Так что сейчас владелец театра и режиссер будущей пьесы гулял по пляжу в гордом одиночестве, не считая чаек, морских звезд и летучих рыб на горизонте.
Но какую-то опасность он углядел. Или возможность. Или несообразность. Или выгоду. Потому что у него обычно сухой корки в праздник не допросишься, а тут целая запись... Погоди-ка, думает Габриэла, погоди-ка. Важно не только то, что обсуждалось.
Что мне нужно получить в этом безумном ребусе, думает Габриэла, какой ответ? И кто сюда идет, что еще могло случиться такого, что меня нужно доставать из комнаты отдыха, я сейчас кому-нибудь откушу голову, есть телефон, между...
Алваро
Почему, думает Алваро, почему я не захотел стать инженером? Наверное, потому что все точные науки вытягивал на высший балл не знанием, а усердием и страданием. Школе нужны были результаты, а мне - хороший аттестат. А почему я не захотел стать врачом? Наверное, потому что биологию я тоже не люблю. И медицинские процедуры... особенно в последнее время. Все врачи - садисты. Но кто мне сказал, что из меня выйдет хороший личный помощник? Вспомню, найду и пристрелю. Сошлюсь на то, что действия этого человека нанесли корпорации огромный ущерб в виде ущерба мне... и ущерба от меня.
Не в том беда, что ходи туда-сюда на посылках, это еще как раз достаточно весело. В том, что сидеть и слушать, как Рауль и Джастина треплются со своими приятелями - скука невыразимая; в аналитическом отделе закрыли перед носом дверь - черный скорпион одобрительно кивнул хвостом, - а лицо, чьим помощником Алваро служил, куда-то смылось. Видимо, в помощи не нуждалось, как обычно.
Остается что? Остается дремать на диване и идти куда послали, когда наконец-то послали. Включая приемную злостной тетушки, из которой секретарши отправили в помещение для отдыха. Ползай им туда-сюда, думает Алваро, ставя ботинки по шву на желтом линолеуме, пятку вплотную к мыску...
Злостная тетушка Габриэла уже не подозревала Алваро в работе на Мировой Совет и все разведки мира одновременно, но клевать при каждой встрече не перестала. Может быть, по привычке, может быть, порядка ради, а скорее всего, она просто всех клюет, без различия. Вот сейчас тоже обязательно что-нибудь будет не так. С камерами, микрофонами, форматом записи, расшифровкой... но хотя бы не скучно.
Дверь открылась легко и беззвучно, как ей и положено. Алваро потом не мог понять, почему ожидал скрипа, в этом здании никогда ничего не скрипело. Женщина в кресле не обернулась. Из такой позы сложно обернуться, неудобно, плечи ссутулены, голова висит вперед - если бы не кресло и край стола, могла бы упасть, потому что... входное отверстие в затылке, на уровне мозжечка, не такое уж маленькое. Калибр 11 и 4, это легко определить, потому что пистолет лежит на столе рядом с компьютером. Аккуратно лежит, почти под правой рукой. Если бы стреляли не в затылок, можно было бы подумать, что самоубийство. Компьютер прямо перед Габриэлой цел и гудит, выстрел ушел слегка в сторону, наверное. А калибр 11 и 4, значит на лицо лучше не смотреть. Пахнет дымом и какой-то кислятиной, сигарета на краю пепельницы дотлела наполовину. Пепел целый и не осыпался... Господи, что ж это будет?
Алваро смотрит на часы: 9:21 pm.
– Во сколько вы обнаружили труп?
– В 9 часов 21 минуту, господин следователь. Я немедленно посмотрел на часы, - отвечает Алваро воображаемому следователю.
– А почему вы первым делом посмотрели на часы?
– подозрительно глядит на Васкеса воображаемый следователь.
– Потому что я решил, что следствию понадобятся эти сведения, - отвечает свидетель, любитель детективов и триллеров, а также непременный их персонаж.
Бежевые пластиковые стены слегка плывут перед глазами: голова кружится. Комната плавно вращается, свертывается спиралью и пытается затечь в ноздри, вся, с кислым запахом пороха, с цветочным чистящего средства для ковролина, с фантомным кровавым и теплым. Шероховатый пористый пластик, надтреснутый лак, подвывание уходящего в спящий режим компьютера. Таблетки, из-за них такое иногда накатывает. Просто переждать, это секунд на двадцать...