Послание к коринфянам
Шрифт:
– Это крайне характерно для Совета. Там либо делают карьеру за день, либо за пятьдесят лет. Вы чертовски удачно засветились в нынешней истории, - объясняет Франческо, потом выключает орудие воспитания, с которым уже вроде бы сросся. Закончил работу.
– Разумеется, они не могли вас упустить.
Предсказуемо. Франческо Сфорца, конечно, гений. И, когда ему требуется - блистательный политик. Хотя он бы предпочел, чтобы ему не требовалось. Но даже если в президиуме Совета приняли как рабочую самую параноидальную интерпретацию, даже если они решили, что единой цели было подчинено все - начиная с переезда во Флоресту - даже в этом случае не понять, кто в нашей группе инженер по экономике и социологии, мог разве что слепой.
– Конечно, я мог бы устроить скандал. Но мне кажется, что это занятие вам подойдет. И вы ему. Особенно в свете того, что ваши прежние работодатели в ближайшее время поднимут голову уже открыто.
– Вы немного неправильно оцениваете ситуацию. Они не работодатели. И не прежние. Я попытался объяснить это и господину Матьё. Кажется, безуспешно, - мистер Флюэллен разводит руками. Ну надо же. В него в самого некоторые вещи ни вложить, ни вдолбить невозможно...
– А кто вам теперь эти люди?
– По-моему, это очевидно. Товарищи по оружию.
– О, Господи, - вздыхает Франческо.
– Ну почему с вами всегда так трудно разговаривать?! С Алваро и то проще... кстати, Максим, выясните, где там наш суперагент. Я хотел сказать одну простую вещь. Некоторые ваши товарищи по оружию могут... имеют возможность отдавать вам распоряжения. Разного рода. Один раз вы уже выбирали между дисциплиной и совестью, и выбрали. И я надеюсь, что вы и дальше будете выбирать таким образом, невзирая на любое давление. Так понятно?!
Мистер Флюэллен смеется.
– Да, так вполне понятно... Просто вы очень занятно себе это представляете.
– Что именно?
– Видите ли, вся наша знаменитая дисциплина - это всего лишь способ удерживать в рамках тысячи людей, предварительно обученных думать, оценивать качество мысли и свои мотивы, делать выводы и немедленно переходить к действию. Способ как-то пасти это стадо кошек. Вы же читали - я знаю.
– Я еще и материалы по первому инциденту читал, - мурлычет господин Сфорца.
– Очень большое число людей, якобы обученных ду-умать и оценивать качество, гхм, мысли было готово действовать по тому плану, который вы сорвали. Не говорите мне, что они не были готовы... у меня материалов три шкафа.
– Были. Считали это необходимым.
– Мысль о том, что кто-то из своих мог считать такое необходимым, неприятна мистеру Флюэллену до сих пор. Очень. Хотя уже совершенно ясно, что руками Сфорца по его наводке Сообщество чистило свои ряды. Что ж, мне бы тоже не понравилась бы идея избавиться от, скажем, господина де Сандовала, окажись он не блаженным непрофессионалом, а расчетливым провокатором.
– Вот-вот. Так что... чтобы не было недоразумений, да? Я доверяю не Сообществу, а лично вам.
– Как вам удобно, господин Сфорца.
– Я вас чем-то задел?
– Нет. Просто вы уже в двадцать восьмой раз пытаетесь поставить меня отдельно. Это невозможно - но если вам так больше нравится, давайте так.
– У меня от вас мигрень начнется, - обещает Сфорца.
– Хорошо, хорошо, отдельно невозможно, а действовать вопреки распоряжениям - возможно. Мы это уже недавно проходили. У вас там, видимо, такой же сумасшедший дом, что и у вас тут. У вас что, склонность к таким коллективам?
– Видимо... И если выяснится, что в Совете дело обстоит так же... у меня будут большие претензии к моему начальству.
– Ну, на эти претензии вам не ответят. Оттуда крайне редко отвечают.
– Только вопрос времени. А наша текущая проблема в том, что я, увы, вряд ли смогу совмещать две должности.
– Да. И мне очень жаль.
– Мне тоже, представьте.
– Ну, поскольку в ближайшие лет десять я собираюсь заниматься только Флорестой, а не мировой политикой, у меня вам быстро стало бы скучно. Хотя я рассчитываю на консультации.
– Я с огромным удовольствием занимался бы Флорестой. А не мировой политикой. И как представитель классической позднефеодальной структуры... я склонен сочувствовать дальней родне.
– Это не ваш уровень, - режет ладонью воздух Франческо.
– Не ваш, и не вздумайте спорить... особенно при надвигающемся на нас моем обожаемом родственнике.
То ли я слишком увлекся их пикировкой, то ли у господина Сфорца слух еще лучше, чем я полагал до сих пор. Поскольку я звук двигателя машины господина да Монтефельтро на фоне прочих без подсказки не распознал. Хотя вряд ли дело в слухе. Похоже на то, что некоторые таланты моего работодателя не имеют научного объяснения.
– На вашем месте, простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, я был бы с ним очень внимателен.
– По какой именно причине?
– Он увлекающийся человек. И не всегда достаточно осторожен.
– А мистер Флюэллен необычно даже для себя деликатен. Впрочем, я его понял. Направление взято.
– Конкретнее.
– Это уже не меланхоличная болтовня, а жесткое распоряжение.
– И побыстрее.
– Сколько есть на свете людей, способных с хоть какой-нибудь мерой точности предсказывать ваши реакции?
– Слишком деликатен, хотя Сфорца из тех людей, что не заметят бревна под ногами и спрогнозируют изменения цен на нефть на десять лет вперед по соринке на рукаве.
– Хм-м...
– А дальше разговора и не получается, поскольку увлекающийся неосторожный человек собственной персоной является в библиотеку, а рядом с ним шествует по уши довольный Алваро.
– Возлюбленному брату и союзнику, его великолепной супруге, господину председателю комитета и хозяину наших судеб, а также всем достойным господам - процветать и здравствовать!
Господину председателю? Максим закрывает глаза. Эту пьяную радугу реакций лучше слушать и обонять, но не видеть. Иначе слишком уж дикое впечатление. Господину председателю... а откуда бы господину да Монтефельтро, пребывавшему в обществе жены, детей и гостя, уже знать о недавно - и явно не по телевидению - сделанном предложении?