Послания себе (Книга 3)
Шрифт:
Тот, чьим "куарт" Он являлся, воздал хвалу богам и растворился в воздухе - больше его не существовало, так как все наконец-то сбылось...
Девушка бросилась к Нему, и Он поймал ее в свои объятья. И тогда жрица сбросила капюшон.
– Это ты?!
– в ее словах было и удивление, и радость, и чуть-чуть - разочарование, словно она ждала чего-то другого. Но это было не то разочарование, какой смысл вкладывают люди в это понятие.
– Это ты...
– прошептала жрица и прижалась к нему.
– Здравствуй, Танрэй!..
– Я так ждала тебя...
Ник открыл глаза и уставился в темноту. Сон о прошлом? Бред утомленного разума?.. Но ведь он ощущал - целое мгновение! ощущал свою двойственность, когда ты сразу и здесь, и там. Как тогда, на фресках... Красивый сон. Рассказать бы его Ренате...
Он повернул голову. Свернувшись клубочком, Рената тихо спала под боком. Нет, не нужно рассказывать. Она уже все забыла, вернулась сюда, и не надо бередить старые раны. Сейчас он уснет снова и к утру тоже все забудет. Так уж устроена человеческая психика. И слава Богу.
Во второй половине дня к нему в офис приехала Ритка.
– Ну, привет, что ли!
– передразнил ее Гроссман.
– Привет, привет, папусик! Где?
– Что?
– Документы, что! И дай попить: пить хочу - умираю! Целый день, как заведенная. Продохнуть некогда.
Ник подвинул к ней мультифорку и бокал с минеральной водой.
– Везет тебе: сидишь!
– осушив стакан, позавидовала Ритка.
– Первый день. До сих пор поверить не могу. А ты что носишься? Сядь, перекури, давай маленько потреплемся о том, о сем...
– Гроссман-старший! Ты спятил! Пока мы тут о том, о сем будем трепаться, меня порвут, как британский флаг перед посольством! Не трави душу! Всё, бай-бай!
– она уже рванулась было к двери, но вдруг резко затормозила и развернулась на пятках: - Кстати, парниша, ставлю тебя перед фактом: я открываю дачный сезон.
– Что-то поздно ты спохватилась!
– Ну, а когда мне?.. В эту субботу едем ко мне в сад.
– Негров на плантации не хватает?
– уточнил Николай.
– Да на тебя где сядешь, там и слезешь, "ниггер"! Уж помолчал бы! Отдыхать мы едем. А "ниггером" будет мой Кирилл: он делает отменный шашлык...
– Вах, бастурма кушать! А что за Кирилл? Когда ты только успеваешь их менять, а, Ритуль?
– У-у-у! Дурное дело нехитрое. А тебе-то что? У тебя, вон, жена под боком. А мне, по-твоему, как выкручиваться? По сексшопам разгуливать некогда, пардоньте! Все, отцепись, мне некогда! За собой следи, нечего!..
– А этот хоть, надеюсь, не коммивояжер, как твой... как его? ну, все привязывался ко мне со своими книжками...
– Нет, успокойся. "Этот" у меня - "лыйтенант милиции, старшой". Вернее, капитан.
– Ну, ты совсем... сбрендила...
– Ага!
– хохотнула Ритка и "вынесла" двери.
Вечером от Ренаты он узнал подробности причин скоропалительного решения Марго открывать дачный сезон. По ее словам, Ритка положила глаз на "синеглазого брюнета из ее девичьих мечт" и решила во что бы то ни стало пополнить его именем список своих пассий. Кирилл на самом деле - только предлог (кто бы, спрашивается, сомневался). Он страдает из-за неразделенной любви к "роковой ветренице", вот Ритка - эта самая ветреница - и снизошла до того, чтобы ради достижения тайной цели погладить его разок вдоль шерсти. Замыслы у нее, как обычно, грандиозные: под шумок там же, в саду, увести Влада у Аськи (их она пригласила в первую очередь) и самой тоже сбежать от влюбленного капитана. А там, глядишь, Аська и Кирилл утешат друг друга...
– Тьфу, дуры-бабы!
– сказал Николай.
– Никогда твоя Ритка не поумнеет, ей-богу!
– А зачем?!
– Рената округлила глаза и похлопала ресницами.
– Я, может, тоже...
С воплями "Я те дам - тоже!" Ник погнался следом за нею. Смеясь и взвизгивая, Рената носилась по комнатам и уворачивалась от него в самых неожиданных местах, когда, казалось, он ее уже настиг.
Оставив свои игрушки, Саша удивленно взирал на родителей, но не вмешивался. Его гранитно-серые, не по-детски умные глаза словно сканировали ситуацию: не так уж часто папа с мамой позволяли себе подобные выходки. Было непонятно - нравится ему все это или нет.
Наконец Гроссман перемахнул через стол и зажал Ренату в угол.
– Так значит - тоже?!
– он охватил ее за талию.
Она, звонко смеясь, колотила его по плечам:
– Отстань, Гроссман! Сашкин смотрит!
– Нет, так что значит - "тоже"?!
– Ничего, ничего! Я пошутила!
– То-то вот. Шурик, мы балуемся. Не смотри на нас так. Мы играем...
Мальчик улыбнулся и сел в своем углу достраивать из кубиков конструктора пирамиду. Он с каким-то нечеловеческим упорством сооружал целые некрополи, благо конструкторов у него было много, расставлял пирамиды и храмы в одному ему известном порядке, играл в этом комплексе минут пять, а затем снова все разбирал и перестраивал. Понять его цели была не в силах ни няня, ни родители.
Когда они оставили его в комнате одного, Саша поднялся, забрался к магнитофону и самостоятельно включил мемфисский диск.
Тем временем на улице темнело, вспыхнули первые звездочки...
ПЕРВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Взлетев навстречу Пятому Солнцу, птица запела прощальный гимн. И тут ослепительный диск, плывущий в ладье, ожил. Тихий внятный шепот услышал только тот, кому он был предназначен:
– И помни, брат мой: всюду, где побывает душа твоя, она оставит свой след!.. Помни это: часть ее осенит каждое пристанище на твоем пути, как твой пепел, что рассыпается над Нилом. Сгорая, ты не сгоришь... Почувствуй же счастье ПОСЛЕДНЕГО полета!
– Я иду к тебе!
– крикнула птица и расправила крылья, чтобы взлететь еще выше.
Луч отделился от солнца и ударил ее в самое сердце. Закричав от боли, Феникс превратился в пучок пламени и рассыпался прахом.
Горы... Высокие деревья... розовый снег в фиолетовых сумерках. И там жизнь возродилась снова, как всегда...
Тридцать спиц сходятся в одной ступице...
Он протянул руки к небу. Лицо закрывал капюшон хламиды, но он не мешал ВИДЕТЬ.
Жрица бросилась к нему.