После Чернобыля. Том 1
Шрифт:
— Героизм заключается не в том, чтобы отважно лезть на бессмысленную смерть, — говорит Шикинов, — А вот мы глупо потеряли наши командные кадры. Только то, что Фомин, Дятлов, Брюханов не верили докладам очевидцев и посылали своих заместителей и начальников цехов еще и еще раз посмотреть на реактор, одно это — уже преступление.
...Одновременно с дезактивацией, и в основном весь персонал ЧАЭС в начале занимался ревизией оборудования энергоблоков.
Кроме того, на блоках постоянно работали и наблюдающие эксплуатационники. Они следили за тем, чтобы осуществлявшие дезактивацию солдаты по неведению или из любопытства не влезли куда-нибудь в опасную для их жизни зону, “не нажимали на кнопки”.
Только непосвященный думает, что сложное машинное или
Поэтому пока первый и второй энергоблоки считались неработающими, еще до проведения на них дезактивации, все основное и вспомогательное оборудование поддерживалось в состоянии готовности к работе. Система пожаротушения была выключена, но при необходимости включилась бы автоматически. Работала вся стационарная система дозиметрического контроля. Электрические схемы собственных нужд станции обеспечивали электропитание для любых механизмов электроблоков, которые были также постоянно задействованы в режиме ожидания пуска. В законсервированном состоянии ждали своего часа системы машинного зала. А работоспособность всех систем реакторных установок, вообще оборудования, контролировал персонал АЭС. Оба энергоблока в случае необходимости можно было бы быстро ввести в действие.
И, тем не менее, для комплексного опробования и пуска первого и второго энергоблоков Чернобыльской АЭС понадобилась специальная Программа. Она включала помимо дезактивации новую проверку каждого узла, арматуры, контрольно-измерительных приборов, многочисленных схем блокировок, сигнализации, автоматического включения резерва и так далее, и так далее. И после каждой проверки составляли акт о готовности. Предполагалась и модернизация. Комплекс организационных и технических мероприятий, которые были осуществлены в процессе подготовки к пуску энергоблоков №1 и №2, значительно повысил надежность и безопасность эксплуатации всего оборудования ЧАЭС. Значительные изменения на этих энергоблоках были внесены в состав активных зон реакторов, в их системы управления и защиты. В результате возросла надежность и безопасность энергоблоков в целом. Пересмотрели и главный документ, определяющий правила надежной и безопасной эксплуатации энергоблока — “Технологический регламент по эксплуатации 1 и 2 энергоблоков ЧАЭС с реактором РБМК.” Новый вариант Регламента предъявляет несколько более жесткие требования к эксплуатационникам по сравнению с прежними.
Они еще проводили испытания на реакторах! Дело в том, что по нормам вообще полагается все системы испытывать под нагрузкой, прежде чем запускать их в регламентную работу. Это — по сути эксперимент. Можно ли было тогда, летом 1986 г., хотя бы мысленно вообразить, что эти люди, в результате испытаний 26 апреля уже потерявшие свои дома и у многих кроме вот этого бывшего пионерлагеря “Сказочный” не было никакого другого жилья, потому что им позволили (!) не эвакуироваться, а остаться обслуживать их пострадавшую атомную станцию; которым было просто некогда думать о личном жилье, о врачах, тем более о медицинских справках; люди, чьи семьи были разбросаны по стране и никто не мог точно назвать дату встречи; люди, которые ежедневно видели страшный развал на месте четвертого реактора — что эти самые люди готовят вместе с учеными новый эксперимент на действующем энергоблоке Чернобыльской АЭС для доказательства правильности математической модели аварии! Но они решили испытания осуществить...
В сентябре 1986 года они действительно на первом энергоблоке в почти расхоложенном состоянии, на мощности 30 мегаватт при температуре воды в технологических каналах 60° провели эксперимент по динамике высотного поля нейтронов, связанный со сбросом группы из 103 стержней СУЗ в активную зону. При этом в технологическом канале, расположенном в центре активной зоны, поводили измерения. Данные на момент перед нажатием кнопки АЗ-5, а также результаты расчетов неизмеримых параметров использовали
В эксперименте выполняли ту часть программы, которая была необходимой для ответа на конкретный узкий круг вопросов. И убедились, что весь расчет, как говорят специалисты, удовлетворительно согласуется с экспериментом и другими рабочими программами и, следовательно, он верен.
И, значит, он позволяет сделать вывод о надежном в целом реакторе и о возможных дополнительных мерах для повышения надежности РБМК-1000...
Какой же степени совершенства должен быть уровень квалификации специалистов и насколько велика их убежденность в принципиальной правильности конструкции реакторной установки, чтобы вот так спокойно, уверенно, внешне может быть даже хладнокровно рассчитывать и проверять на практике сложнейшие процессы! Процессы, способные, как мы уже теперь знаем, пусть в фантастически редкой, но все-таки осуществившейся ситуации привести к страшной беде... Но они выполнили расчеты. И они осуществили эксперимент. И они были правы.
Позже крупнейшие специалисты-ядерщики нашей страны рассказали об этом в своем журнале “Атомная энергия”.
В июне 1986 г. секретарь парткома ЧАЭС Парашин говорил мне:
— На тренировках мы формируем у эксплуатационников не просто дисциплину, но сознание личной ответственности. Например, в качестве задачи предлагаем ситуацию: “Оборудование остановилось, а на пульте управления остался всего один человек, — Вы как поступите?” Тут главное — самоорганизованность, хладнокровие. А знания можно получить в процессе учебы.
Как подчеркнул в своем выступлении через год, 22 апреля, в пресс-центре МИД СССР министр атомной энергетики СССР Н.Ф. Луконин, для осуществления аварийных и восстановительных мероприятий были задействованы лучшие научные, конструкторские, производственные, строительно-монтажные и эксплуатационные организации страны.
А еще нужно было выполнить обычный летний плановый ремонт на первом и втором энергоблоках. О судьбе третьего блока пока говорить было рано — требовалось решение специально для этого созданной комиссии. Для этой цели на всех электростанциях существует специальная служба профессионалов высокого класса, притом универсалов.
Рабочие-ремонтники ЧАЭС вернулись в свою мастерскую 26 апреля, то есть сразу после аварии, увидели ее прибранной и даже уютной! Это позаботился В.А. Волков, слесарь высшего разряда. В ужасе, напряженности первых дней, да еще когда вертолеты бомбили ректор четвертого блока, это было как-то особенно трогательно и жизненно важно для каждого. Очень добросовестный и вдумчивый человек этот Волков. Даже на общественной работе, возглавляя группу народного контроля, он не дожидается указания или запроса “сверху”. Просто, когда считает полезным, тогда и идет контролировать, например, столовую или другие объекты. Делает это грамотно, без придирок и без скидок. С малых лет он в атомной энергетике, ремонтирует реакторы, имеет награды и почетные звания. Возраст у него уже пенсионный, мог бы и отдохнуть. Да “замены ему нет”, — сказал Быстров, председатель цехкома РЦ-2, мастер по ремонту топливно-перегрузочных машин. Фамилию Волкова коллектив предложил включить в книгу Почета ЧАЭС, приурочив это событие к Дню энергетика. И Волков, и Быстров, и многие другие ремонтники по очереди оставались на станции и 26, и 27, и 28 апреля — надо было работать с топливом третьего энергоблока.
Без цеха централизованного ремонта (ЦЦР) не обходится ни одна электростанция. А здесь от всего огромного подразделения народу осталась лишь одна четвертая часть. Поэтому первые три дня все — от рабочего до начальника, не оглядываясь на должности, трудились в три смены: резали, сваривали металл, стеклили окна. И это было очень важно. Через вентиляцию, раскрытые окна и двери в помещения затянуло и продолжало задувать немало радиационной грязи. Просто придти туда и начать работать было нельзя. Сначала — дезактивация.