После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии
Шрифт:
В Хильдесхайм мы ездили поочередно группами по два человека. Мы выезжали на поезде рано утром. По возможности, мы должны были отправиться сразу после подъема, как нам сказали, и сразу же выбросить билеты, чтобы, если тебя арестуют, никто не знал, откуда ты приехал. Мы сели на поезд в Гамбург-Харбурге, доехали куда-то в окрестности Ганновера или до Шидельбусе, а оттуда поехали в направлении Хильдесхайма. Близился конец лета, и когда мы приезжали в Хильдесхайм около полудня, всегда было очень тепло. Первой нашей целью была главная касса универмага. Мы попытались выяснить, есть ли какие-то закономерности при перевозке выручки. Ян рассказал, что деньги из главной кассы часто приносили в банк в полдень, а посыльный, который их приносил, всегда пользовался одной определенной лестницей,
Наконец, мы нашли банк, который показался нам подходящим для ограбления: у кассы было только очень низкое стекло, через которое можно было легко перепрыгнуть, за прилавком явно было много денег, полицейский участок находился на довольно большом расстоянии, и были различные пути отхода. Мы рассказали RAF о наших наблюдениях, и один из них отправился в Хильдесхайм, чтобы убедиться, что мы ничего не упустили из виду. Следующим шагом было снять квартиру. Я часто ездила в Хильдесхайм одна или с одной из женщин из нашей небольшой «группы». Мы обращались в организации, занимающиеся поиском квартир, и просматривали объявления о сдаче жилья в местных газетах.
Много путешествовать на поезде было мучением. Я часто уставала и бесконечно жевала жевательные конфеты, которые портили мне зубы. Я не мог представить себе никакой цели, которая давала бы хоть какое-то представление о том, что мы делаем. Моя голова была пуста, у меня не было воображения. Все было серым.
В промежутках мы ездили в родные города, чтобы поддерживать связь с друзьями и искать поддержки для нелегальной организации. Я навещал своих родителей в Бонне, чтобы они не искали меня в Гейдельберге. Я также увидел нескольких старых друзей, но я уже заранее знал, что никто из них не пойдет по тому же пути, что и я. Я спрашивал их, чем они занимаются, но слушал их ответы лишь вполуха. Я почти ничего не сказал о том, чем занимаюсь, и вскоре снова уехал.
Меня принимают в RAF
В течение лета 1971 года полиция арестовала нескольких членов RAF и вскрыла некоторые их квартиры. Используя документы, найденные в различных квартирах, следователи выяснили, что РАФ передвигался в основном по северу и западу Западной Германии, а также в Западном Берлине. В связи с этим друзья придумали план: чтобы отвлечь внимание от повышенного внимания следствия к Гамбургу, Рурской области и Западному Берлину, нужно было создать ложные следы, ведущие в другие районы Западной Германии. В середине сентября угнанный BMW с отпечатками пальцев Андреаса Баадера и Ульрике Майнхоф должен был быть брошен в окрестностях Фрайбурга, именно потому, что это был район, где RAF в то время не действовал. BMW должен был сопровождаться второй машиной, чтобы водитель первой машины благополучно скрылся.
После того как мне объяснили, что я должен делать, я согласился. Я должен был взять с собой пистолет на случай, если нас остановит полиция. Я взял пистолет, хотя до этого момента никогда не держал в руках оружия. Они вкратце объяснили, как им пользоваться, при этом курок был в спущенном положении, готовый к применению. Я положила его в сумочку рядом с документами, удостоверяющими личность, которые всегда носила в сумочке.
Никому не пришла в голову идея снабдить нас фальшивыми документами на случай, если нас все-таки остановит полиция. Правда, официально меня еще не искали, но я была в так называемом списке сочувствующих БКА и с августа жила нелегально, то есть уже не была зарегистрирована в полиции.
Поздним вечером 25 сентября 1971 года мы отправились в путь и где-то после полуночи достигли условленного места назначения — автостоянки Бремгартен на автостраде Франкфурт — Базель. Товарищ, ехавший впереди меня, выключил двигатель и дал BMW катиться, пока она не остановилась у левого края поверхности автостоянки, а затем выключил фары. Остановка на левом краю парковки была преднамеренной тактикой, поскольку это противоречило правилам дорожного движения, а значит, машину быстро заметят обычные контролеры дорожной полиции.
Я остановила Volkswagen примерно в пятнадцати метрах позади BMW — также на неправильной стороне дороги, не думая об этом.
Я едва успела выключить зажигание и фары, как вдруг увидел, что сзади ко мне приближаются сирены. Они постепенно приближались и остановились позади моего Фольксвагена. Фары не погасли, пассажирская дверь открылась, и из машины вышел полицейский в форме: «О, черт!» подумала я. Одной минуты нам хватило бы, чтобы оставить BMW на месте и убраться оттуда. Ровно через эту минуту появились свиньи.
Полицейский стоял рядом с моей дверью с фонариком в руке: «Могу я посмотреть ваши водительские права и документы на машину. Есть ли проблемы с машиной, или почему вы стоите на неправильной стороне дороги?». Я уже опустил боковое стекло. Я что-то заикнулась, потянулась к сумочке, трясущимися руками мимо пистолета в ней, нашла водительские права и протянула их в окно. Другой полицейский прошел мимо: «Здесь что-то не так. Кто-то сидит в BMW впереди. Почему ни у одного из них не горят фары?». Я не могу точно вспомнить, что произошло в последующие минуты.
Знаю только, что полицейский рядом со мной что-то крикнул, раздались выстрелы, и он исчез из моего поля зрения. Вокруг меня разбивалось стекло. Пуля пролетела мимо меня на сантиметры, и переднее и заднее ветровые стекла разлетелись вдребезги. Дверь водителя была открыта, и парень, с которым я приехал, закричал: «Давай, нам нужно выбираться отсюда!». Я бросился за ним через парковку. Мы пригнулись, чтобы избежать пуль, выпущенных в нас, и поспешили через кусты на обочине дороги. Я никогда в жизни не бегал так долго и так быстро. Мы бежали по полям и через кусты в незнакомой местности и не могли определить, в каком направлении мы бежим, из-за темноты. Всякий раз, когда мы видели вдалеке свет фар, мы бросались на землю. Мое сердце колотилось, голова кружилась. Я не мог говорить. После того, как мы бродили по округе около часа, мы услышали вертолеты, увидели яркий конус света, сирены выли со всех сторон. Поиски нас велись в полную силу, и нам нужно было как можно скорее убираться оттуда, пока все не было перекрыто.