После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии
Шрифт:
Хольгер привел меня в другую квартиру. Через некоторое время Андреас
Баадер и Гудрун Энсслин зашли поговорить со мной. Шторы, длинные полотнища темной ткани, были задернуты на окнах, и мы сидели в полумраке. Ни один из них не выглядел очень довольным моим присутствием, и Андреас сразу перешел к делу: «Итак, расскажите нам, чего вы хотите. О чем вы думали, просто так явившись сюда?». Я сказал им, что полиция следила за моей квартирой и что я ожидал, что меня в любой момент могут арестовать. Я подумал, что это покажется ему приемлемой причиной, но он хотел услышать больше: «Как вы думаете, что вы можете сделать здесь, с нами. Есть ли что-то, что вы можете сделать, что кажется вам хорошей идеей?». У меня не было ни малейшего представления. «Тогда скажите
Он ходил взад-вперед, курил галушки и разглагольствовал:
Ты дура, ты думаешь, что можешь просто прийти сюда и стать одной из нас? Кто мы, по-твоему, такие? Ты думаешь, то, что мы делаем, — это детские игры? Только не говори мне, что у тебя в голове нет ничего другого, кроме этого!
Однако. Я действительно не задумывался над этим вопросом, и когда это стало ясно ему после бесконечных перебежек туда-сюда, он сказал, раздраженный и взбешенный: «Если бы не было чего-то реального, за что тебя можно арестовать, мы бы сегодня же отправили тебя обратно в Гейдельберг. Что нам теперь с вами делать? Ради всего святого. Это не принесет ничего, кроме проблем».
Он был прав, но в тот момент я этого не понимал.
Я оставалась в той квартире несколько дней, пока Хельгер не приехал и не забрал меня. Мы поехали во Франкфурт. Там мы жили в нелегальной квартире с женщиной, которая работала вместе с RAF. По ночам мы с Хельгером выходили на улицу, и он показывал мне, как находить машины для угона. Они должны были быть припаркованы в темных местах. Место для парковки должно было находиться на некотором расстоянии от многоквартирных домов, откуда можно было бы наблюдать за кражей, а также далеко от полицейского участка, так как полиция могла быстро прибыть на место преступления, если ее предупредить. Вы также должны были знать, когда полиция совершает ночные обходы в этом районе.
Хольгер показал мне инструменты, которые он использовал для взлома машин: это был своего рода штопор с двумя винтами, которые были приварены друг к другу в противоположных направлениях. Взломав машину, вы вставляли его в замок зажигания и полностью выкручивали, быстро и без особых усилий.
Мы говорили о том, что у Хольгера было оружие, а у меня — нет. Хет считал, что это плохая идея — находиться вместе в таких условиях. Тем не менее, я не должен был пока иметь оружие. Хелгер сказал мне, что, если появится полиция, я должен немедленно броситься на землю и не двигаться ни на дюйм. Тогда меня арестуют, но это будет не более чем несколько месяцев тюрьмы. Мне не очень хотелось носить оружие.
Через несколько дней мы вернулись в Гамбург. Когда мы приехали туда, я узнал от Ульрике Майнхоф, что еще три человека из СПК объявились после отъезда из Гейдельберга, потому что они хотели заниматься незаконной деятельностью. Ульрике предложила, чтобы мы с остальными тремя сформировали свою собственную группу. Другие члены СПК не имели ни большего представления о том, что делать, ни большего опыта, чем я. В RAF подумали, что будет лучше, если мы создадим свое собственное дело. Они бы нам помогли.
Я знал троих из СПК, но до этого момента не имел с ними ничего общего. РАФ выделил нам квартиру, где мы и жили. Там было тесно, и мы сидели вместе, не зная, что нам делать друг с другом. Ни у кого из нас не было четкого представления о том, как действовать дальше. Мы были «легальными нелегалами», все еще бегающими с собственными удостоверениями личности. Товарищи из РАФ надеялись, что мы сможем что-нибудь придумать. Правда, все четверо из нас были из СПК, но мы почти не знали друг друга и, оказавшись вместе в этой ситуации, ничего между нами не произошло. Мы, три женщины, находили единственного
Ульрика навестила нас с Кармен Ролл. Она дала нам немного денег и сказала: «Это революционные деньги, и я хочу точно знать, на что вы их потратите, они не должны пропадать зря». Ульрика была строгой, напористой и нетерпеливой. С Кармен дело пошло легче. Мы знали ее по СПК. Она была круглым сгустком энергии, нахальной и остроумной. Обе женщины посоветовали нам путешествовать и систематически гулять по Гамбургу, используя карту города, чтобы мы могли познакомиться с городом, в котором живем. Ульрика сказала, что мы должны начать взламывать машины, и рассказала нам, в каких местах и в каких районах города лучше всего это делать.
После этого мы часто ходили по двое. Мы шли и шли до боли в ногах, ища быстрые машины. Ульрика принесла нам «штопор» и, используя старый замок зажигания, который она привезла с собой, показала нам, как он работает и как мы можем заводить машины. Мы отправились на поиски «двойника» машины, которую хотели угнать: машины той же марки, цвета, дизайна и года выпуска. Когда мы ее нашли, нам нужно было выяснить данные владельца машины. Мы позвонили в отдел регистрации транспортных средств и сказали, что мы из отдела автомобильной инспекции и они должны предоставить нам всю имеющуюся у них информацию о владельце автомобиля. Эта информация была необходима для оформления документов на автомобиль. Ульрика проверила выбранное нами место, чтобы убедиться, что мы не допустили никаких ошибок. Теперь нам нужно было тихое место, лучше всего гараж, чтобы хранить машину сразу после угона. Нам также нужна была машина, которую мы могли бы использовать для побега, если что-то пойдет не так. RAF дал нам эту машину «во временное пользование». В ней мы могли слушать полицейское радио и таким образом заранее узнать, если нас кто-то обнаружит и сообщит в полицию. Мы раздобыли прекрасные тонкие перчатки, в которых можно было работать, не оставляя отпечатков пальцев.
Когда наконец пришло время и мы покинули квартиру втроем, я очень нервничал. Двое из нас подкрались к выбранной нами машине — единственной, которую мы украли на тот момент, — а я припарковала нашу машину для побега неподалеку, чтобы остальные могли меня видеть. Казалось, прошла целая вечность, пока они открыли маленькое боковое окно с помощью тонкого куска проволоки. Вдруг мимо проехала другая машина, и им двоим пришлось броситься за «нашей» машиной. Когда они наконец оказались в машине, все пошло очень быстро. Они поехали впереди меня в условленное место, на тихую тупиковую улицу в другой части города, а я поехал следом. Мы открутили номерные знаки и поставили новые, которые украли с другой машины некоторое время назад. На следующий день мы купили новый замок зажигания и, убедившись, что за угнанной машиной никто не наблюдает, установили новую деталь. Каждый день машину переставляли, чтобы избежать беспорядков.
Даже после нашей первой совместной акции отношения между нами четырьмя не заладились. Не было никаких разговоров, мы не придумали ничего, что хотели бы сделать вместе, и у нас не было никаких идей для совместных действий.
Однажды мы сели за стол с Яном-Карлом Распе. Мы говорили о том, как получить деньги. «Нужно четко понимать, что мы не будем давать вам деньги вечно. Вы должны сами встать на ноги. Вы уже думали об этом? Есть разные возможности: перевозчик денег, посыльный из супермаркета, банк», — сказал Ян. «Вы должны посмотреть, с чем, по вашему мнению, вы могли бы справиться, и понять, подходит ли это вам». Он предложил осмотреться в районе Большого Гамбурга, возможно, в Хильдесхайме. RAF уже начал проверять возможности там и мог дать нам несколько советов. «Что бы вы ни решили, всегда нужно работать по карте города. Где находится следующий полицейский участок, сколько времени им нужно, чтобы добраться до места, где вы находитесь, если кто-то их предупредит. Самое главное — это маршрут побега, где можно припарковать машину для побега, как можно сразу скрыться из виду, где можно незаметно сменить машину и где хранить деньги». Таковы были основные правила деятельности по добыванию денег.