Последнее прибежище негодяя
Шрифт:
– И чего?! Как я поеду?! – заорал на него Данилов. – Чего, другого способа нет для выгрузки?!
– Нет. – Мужик встал перед ним с виновато опущенной лохматой головой. – Все уж продумал, никак не выходит. С какой стороны не подъеду, все равно я всем помеха.
– И вчера выгружался? – Данилов посмотрел на время: было половина пятого.
– Да.
– В это же время?
– Так точно, гражданин следователь.
– Никого подозрительного не видел?
– В каком смысле? – Несимпатичное лицо Ломова позеленело от волнения
– Ты ведь тут всех почти знаешь, так? В этом доме, – Данилов показал на дом старика Воронцова. – И в этом, – он кивком указал на Сашин дом.
– Нет, незнаю! – Его голова заметалась из стороны в сторону. – Кого я тут могу знать-то?! Мало с кем знаком.
– Но покупатели-то к тебе ходят всегда одни и те же. Так?
– Ну… Вроде того. Кто за чем.
– Погибших супругов знаешь? Лопушиных?
– Лично незнаком, – скупо обронил Ломов и кивнул на Сашин подъезд: – Сашку знаю лично. Потому как скандалил с ней неоднократно.
– На предмет?
– Тоже из-за нее, – Ломов обласкал взглядом задние фонари своей машины. – Она вечно возмущалась. Противная… Извините…
– Что обычно покупали Лопушины? – решил зайти Данилов с другого края. – Они ведь ходили в твой магазин?
– Ходили. А покупали… – Ломов поскреб в макушке. – Девчата-продавцы говорили, что всего понемногу.
– Вчера были в магазине?
– Были по очереди. Я почему знаю, подменял одну нашу вечно влюбленную. – Ломов выругался. – Как найдет кого, так неделю на работу не ходит, стерва. Извините…
– Что покупали?
– Ну… Баба с утра купила колбасы немного. И батон хлеба. Мужик потом молока купил, кажется.
– По одному, стало быть, ходили? Понятно. Ничего подозрительного не было? Настроение там, здоровье. Все как всегда?
– Ну да. Обычно все. – Ломов вдруг сморщил лицо, кажется, попытался улыбнуться: – Гражданин следователь, можно я все же выгружусь, а? У меня сегодня неурочная выгрузка, скоро конец рабочего дня, народ домой попрет, вообще мне тогда труба!
– Ладно, валяй, я все равно на своей тачке не проеду.
Он повернулся, чтобы уйти, когда Ломов его снова окликнул.
– Знаете, а они не совсем поодиночке-то приходили. Их этот мордатый провожал. Сначала бабу, потом мужика. Мужик-то ничего, спокойный был, когда этот следом зашел за ним в магазин и в спину начал дышать. А вот баба нервничала. Хоть и старалась не показать, но я-то видел. Даже сдачу не стала считать, хотя всегда с девками из-за десяти копеек грызлась.
– Что за мордатый? – Данилов понял, о ком идет речь. Он остановился, взглянул требовательно на Ломова, уже успевшего перепрыгнуть бордюр обратно на своей машине.
– Так это Женьки Филонова приятели. Они тут вчера весь день проторчали во дворе. Пару раз второй – не этот, что Лопушиных провожал, а другой, – минералку покупал и пачку сигарет.
– Опознать сможешь?
–
Он тут же нырнул с коробкой в нутро магазина, искренне полагая, что мент наконец отцепится. Но Данилов был настырным, он остался стоять возле распахнутого кузова «Газели». И когда Ломов вернулся за очередной коробкой, схватил его за рукав.
– Слушай, мужик, – прошипел он ему в лицо, снова, как по волшебству, превратившееся в недозрелую дыню с глазками-семечками. – Или ты отвечаешь на мои вопросы, или я завтра прикрою твою точку!
– Да за что?! Да что я такого…
– Да хотя бы за то, что ты регулярно нарушаешь правила дорожного движения и вот сейчас на моих глазах въехал на газон, – удовлетворенно улыбнулся Данилов. – Ну! Что за мужики? На какой тачке были?
Ломов в сердцах швырнул коробку с товаром прямо себе под ноги. Минуты три корчил рожи, пытаясь разжалобить Данилова. Ничего не вышло, Ломов вздохнул.
– Я же говорю, Филонова это были приятели, – проговорил он едва слышно. – По именам не знаю. Видел не раз, как они крутились возле ЖЭКа, в машине с Филоновым видел их тоже. И все.
– Машина какая была?
– Темно-серая «Шкода», седан, номера три двойки, серию не помню, – еще тише отчитался Ломов и попятился к своей машине. – Гражданин полицейский, вы только не говорите им, что это я. Ну… что я авто их назвал.
Данилов с ухмылкой наблюдал за перепуганным Ломовым.
Вот что за люди, а?! Как он не терпел этих живущих в крайней хате, которые ничего не желали знать! Как еще за внучкой-то догадался сходить, когда ее дед застрелился. Может, интерес какой корыстный имелся, а? Может, понравилась ему эта симпатичная девушка и…
Так, стоп! Дед-то, получается, не сам застрелился, раз на его руках не обнаружено никаких следов и характер ранения весьма странный. Дед же не мог надеть перчатки. Выстрелить себе в голову, а потом перчатки снять и спрятать их где-нибудь. Не мог. Так что, Данилов, торчать тебе без отпуска в городе еще месяца два, а то и больше. Не будет тебе рыбалки на Азовском море в бархатный сезон. И жареной рыбки с луком и чесноком на костерке не будет. А все из-за чего? Из-за того, что на той фирме, где работает или работала Александра Воронцова, два человека были отравлены. А потом ее дед учудил.
Или не дед…
– Гражданин полицейский, – с маетной улыбкой заныл Ломов и махнул рукой куда-то себе за спину: – Вы бы лучше запись камеры с магазина моего посмотрели. Может, увидали бы чего там интересного, а? Может, филоновские дружки и ни при чем вовсе, а? Может, они тут так просто стояли, а?
– Весь день?
– И че? – Ломов отвернулся, схватился за коробку в кузове «Газели» и подтащил ее к самому краю. – Я, может, пацанов оговорил. А они, может, правильные пацаны-то. По понятиям.