Последнее убийство (Сборник)

Кристи Агата

— Почему? Что заставило тебя переменить решение?

— Я не знаю. Я думал об этом. Я боялся за тебя.— Он посмотрел на кончик сигареты,— Кроме того, я думаю, что грех пользоваться ими.— Когда он поднял голову, его щеки были красными, а глаза блестели.

— Ты говоришь правду? — взволнованно спросила она.— Ты действительно рад?

— Конечно, я рад. Иначе бы не говорил об этом.

— О, слава богу!

— Что ты имеешь в виду, Дорри?

— Не сердись, пожалуйста, я их не принимала.— Он попытался изобразить удивление. Она торопливо добавила:— Ты сказал, что собираешься

взяться за ночную работу, и я решила, что мы все равно будем вместе, поэтому я их не приняла. Я знала, что поступаю правильно. Ведь это так? Ты не сердишься на меня?

— Конечно, нет, малышка, Я не сержусь. Я рад, что ты не приняла их.

Она облегченно вздохнула.

— Я чувствовала себя преступницей, солгав тебе. Я думала, что никогда не смогу признаться. Я... я не могу поверить в это!

Он достал платок и приложил его к глазам.

— Дорри, а что ты сделала с таблетками?

— Выбросила,— она смущенно улыбнулась.

— Куда?

— В унитаз.

Это он и хотел выяснить. Значит, беспокойства с этим не будет. Он отбросил сигарету. Дороти последовала его примеру.

— Теперь все в порядке,— сказала она.

Он обнял ее за плечи и нежно поцеловал в губы,

— Да, теперь все в порядке.

Он посмотрел на оба окурка со следами ее губ и ее губной помады. Он поднял их и ногтем расковырял бумагу. Табак, который оставался в окурках, он рассыпал по ветру, а бумагу свернул в комочек и швырнул в сторону.

— В армии мы так избавлялись от окурков, когда курили в неположенных местах,— объяснил он.

Она посмотрела на часы.

— Без десяти час.

— Твои спешат.— Он взглянул на свои.— Сейчас без четверти. У нас еще целых пятнадцать минут.— Он взял ее за руку и подвел к краю крыши.

— Ты разговаривал со своей хозяйкой?

— Что? О, да. В понедельник ты сможешь перебраться ко мне.

Дороти улыбнулась:

— Вот удивятся девчонки в общежитии!

Они облокотились о парапет вентиляционной шахты,

— Твоя хозяйка отдаст нам большую комнату?

— Я думаю, да.

— Часть своих вещей я могу пока оставить в общежитии, особенно зимние вещи. Их не так много.

Они подошли к южной стороне вентиляционного ствола. Он уверенно подтянулся на руках и уселся на край ограды.

— Не сиди там,—испуганно проговорила Дороти.

— Почему? — спросил он, глядя на белый гребень стены.— Он в целый фут шириной. Ты же сидишь порой на скамейке уже, чем фут, и не падаешь.— Он похлопал по камню возле себя.— Садись сюда.

— Нет,— отказалась она.

— Эх ты, цыпленок.

Она потрогала рукой камни:

— Боюсь испачкать костюм...

Он достал из кармана платок и постелил на камень. Она колебалась. Потом отдала ему сумочку. Встав спиной к парапету, она руками оперлась на него. Он помогал ей, поддерживая за талию. Она села рядом, и он обнял ее за талию. Она осторожно заглянула вниз.

— Не смотри вниз, у тебя закружится голова,— предупредил он.

Он положил ее сумочку справа от себя. Некоторое время они молчали. Ее руки крепко вцепились в камень. Пара голубей медленно кружилась над ними.

— Ты позвонишь матери

или напишешь? — спросила она.

— Не знаю.

— Я думаю написать Эллен и отцу. Ужасно трудно сказать это по телефону.

Где-то внизу гудели вентиляторы. Он снял руку с ее талии и переложил на ее руку, которой она держалась за камень. Потом соскользнул вниз и, прежде чем она успела опомниться, стоял уже лицом к ней. Его руки лежали на ее коленях, а голову он прижал к ее животу, Он улыбнулся ей.

— Маленькая мама,— прошептал он.

Она тоже улыбнулась. Его руки медленно скользили вверх по ее ногам под юбкой.

— Может быть, мы пойдем, дорогой?

— Одну минуту, малышка. У нас еще есть время.

Он не отрываясь смотрел на нее, а его руки уже гладили ее бедра. Потом они спустились вниз по ногам, он сжал икры. Ее руки в белых перчатках крепко держались за каменный парапет.

— Какая красивая блузка,— сказал он, глядя на ворот блузки возле горла.— Она новая?

— Новая? Она очень старая.

Он критически посмотрел на нее.

— У тебя воротник сдвинулся в сторону,— заметил он.

Она оторвала одну руку от парапета, поднесла к шее и стала поправлять воротник.

— Нет, так стало еще хуже,— сказал он,

Она протянула к шее и вторую руку. Теперь она уже ни за что не держалась. Его руки скользнули вниз к туфелькам. Он погладил подъем ее ног, поднял голову и посмотрел на нее. Она поправляла воротник. Он задержал дыхание.

— Посмотри, так луч...

Он резко отскочил назад и поднял ее ноги вверх. Она наклонилась назад, их глаза встретились, ее ноги были на уровне его плеч. В ее глазах застыл ужас, она открыла рот, но крик замер в горле. Он еще выше поднял ее ноги и толкнул назад.

Резкий, страшный крик раздался в вентиляционном стволе. Он закрыл глаза. Крик утих, затем послышался оглушительный треск. Он вздрогнул, представив себе это ужасное сооружение для вентиляции.

Открыв глаза, он увидел, что его платок слабо колышется под легким ветром на парапете. Он схватил его, надел шляпу и взял в руку саквояж. Подойдя к двери, он протер платком ручку. Он быстро шел к лестнице и всюду вытирал за собой ручки дверей.

По лестнице он бежал изо всех сил, стараясь ни к чему не прикасаться. Когда он остановился передохнуть, оказалось, что он находится на седьмом этаже.

Он задыхался, сердце бешено колотилось в груди. Фраза «ослабление физического напряжения» все время вертелась у него в голове. Да, он не боится, это не паника, нет, не паника. Он с шумом вдохнул воздух, поставил саквояж на пол и сдвинул шляпу на затылок. Рука его дрожала. Он поднял ладони и осмотрел их. Они были серыми от пыли с подошв ее туфель... Он вытер руки платком. Сунув платок в карман, поправил шляпу, взял в руку саквояж и вышел в коридор. Все двери были открыты. Люди входили и выходили из кабинетов. Посетители, служащие, чиновники... Он неторопливо, со спокойным выражением лица направился к лифту. Проходя мимо кабинетов, он увидел, как люди столпились у окон и смотрят куда-то вниз. До него долетал возбужденный звук их голосов.