Последний козырь

Кондаков Алексей

– На французском, – торопливо подсказал Журиков, – только на французском, господин капитан. На английском мы сами можем оказаться арестованными.

Это желание устраивало Дзидзигури, но он не торопился соглашаться. Долго ходил по кабинету, что-то прикидывал около карты, копался в блокноте, вздыхал, качал головой и наконец сказал:

– Ну, ладно. Даю вам катер и двух сотрудников для сопровождения. Выезжаем вечером, позже можете не успеть.

Диамбег протянул руку и дернул за шнур. В приемной раздался

звонок. На пороге появился молодой офицер.

– Дежурному катеру быть готовым к выходу в рейс на Поти.

Поручик повторил приказ и вышел из кабинета.

– Благодарствуем-с, господин Дзидзигури, – просвиристел Журиков.

– Вы, господин диамбег, в значительной мере облегчили нам выполнение оперативного задания, – поддержал Шорин. – Очень вам благодарен. Мы будем докладывать, что…

– Стоп! – остановил Дзидзигури капитана. – Я просто хочу быстрее избавиться от ваших опасных арестантов. Если портовые рабочие узнают, кто сидит у нас в каталажке, – могут возникнуть серьезные неприятности… На катер выезжаем в следующей очередности: вы, капитан, доставите госпожу Строганову и солдата. Я лично буду сопровождать полковника со своим конвоем. Порознь, так вернее.

– Позвольте-с, – возразил Журиков, – вернее, если я буду вместе с вами сопровождать Наумова.

– Слушай, господин Журиков, свое мнение следует выражать там, где в нем нуждаются.

Журиков попытался возмутиться, но под кинжальным взглядом диамбега съежился и выскользнул из кабинета.

Светлая лунная ночь. Темно-серый купол неба усеян блеклыми мерцающими звездами. Посередине двора видны пролетка и фаэтон, а возле открытых ворот – группа людей с оседланными конями.

Из каменного домика, стоящего в углу двора, вывели Наумова. В то же время на крыльцо вышли в сопровождении толстого одноглазого капрала Таня и Саша. Увидев Наумова в наручниках и без погон, она вскрикнула и бросилась к нему.

Полицейский преградил ей путь. Таня застыла на месте. Капрал взял ее под руку и отвел в пролетку. Туда посадили и Сашу.

На крыльце появился капитан Дзидзигури. Высокий, плечистый, он широко расставил ноги, не спеша осмотрелся и скомандовал:

– По коням!

Полицейские вскочили в седла, приосанились. Пролетка тронулась к воротам. За ней пристроились двое всадников.

Как только они выехали, Наумова посадили в фаэтон. На переднем сиденье было двое – толстый одноглазый капрал и молодой парень с огромной копной волос.

Дзидзигури вскочил на подножку:

– Вперед!

Катер стоял у деревянного причала. Слышался тихий шум двигателя. На берегу маячили конвоиры и Шорин с Журиковым. Едва Наумов вышел из фаэтона, Журиков, взвизгнув от радости, подскочил к нему и схватил за лацкан мундира.

– Ай-яй-яй, господин Наумов, так обмануть всех. Его высокоблагородие полковник Богнар уже ждут-с встречи с вами.

Наумов неожиданно схватил шпика за грудки и, приподняв перед собой, с силой отбросил его. К Наумову подбежал полицейский и поднял плеть. Однако жест диамбега остановил его.

– Поручик, возвращайтесь со своими людьми в управление. Я сам отправлю катер. Выполняйте.

Полицейские сели на коней, построились. Поручик скомандовал:

– Рысью, ма-ар-ш!

Подождав, пока полицейские уехали, Дзидзигури сказал Наумову:

– Ваша несдержанность возмутительна. Следуйте на катер.

Его сопровождали капрал и молодой чубатый полицейский. Вслед за ними на борт поднялись капитан Дзидзигури и Шорин с Журиковым.

Катер без света отчалил от берега. Небо неожиданно затянуло тучами, и от этого стало душно. Вздыбленный берег оставлял за кормой на темной воде черную тень.

Некоторое время ехали молча. Капрал с чубатым парнем расположились на корме. Возле них ерзал Журиков. Два члена экипажа, возившиеся на носу катера, пригласили туда на свободное место Шорина.

Павел сидел в глубокой задумчивости рядом с диамбегом. Он понимал, что положение его безнадежно. Может быть, в Поти, оставшись с богнаровцами, он сумеет что-либо предпринять.

Неожиданно перед его глазами мелькнула черная тень, послышался стук и затем глухой стон. В тот же момент за его спиной раздался короткий душераздирающий крик Журикова, и сразу же – надрывный, приглушенный хрип. И все смолкло.

– Привяжите к ним груз – и за борт, – распорядился Дзидзигури. – Море следов не оставляет.

Павел не сразу понял, что произошло. Лишь когда капитан Дзидзигури достал из кармана ключ и снял с него наручники, у Павла шевельнулась догадка, в которую он боялся сразу поверить.

– А теперь, Павел Алексеевич, давайте поговорим о делах, – сказал Дзидзигури. – Я представитель подпольного центра Абхазии.

Он назвал пароль и протянул руку:

– Давайте знакомиться, Сандро Георгиевич.

Павел крепко сжал его руку.

– Извините, Сандро Георгиевич, но говорят, что каждая секунда страшного неведения уносит год жизни… – Он кивнул в сторону кубрика, куда поместили Таню (а с ней и Сашу), чтобы она не видела смерти агентов Богнара.

– С ними все в порядке. Давайте поговорим.

– Тогда о главном. С прибывшего в Сухумский порт парохода разгружаются оружие и боеприпасы, предназначенные для «Армии возрождения России».

– Знаю, Павел Алексеевич…

Послышался чей-то голос:

– Справа по борту – сигнал!

– Это за мной, – сказал Дзидзигури.

Мотор заглох, катер остановился. Сандро Георгиевич продолжал:

– Мы получили приказ товарища Кирова – военное имущество этой колонны передать грузинским партизанам.