Последний козырь
Шрифт:
– И-и, прямо скажу-с, красавица писаная, ходил, бывало, за ней, любовался лицом и статью.
– Стоп! Запомните, господин Журиков, если краса этой девицы хоть немного потускнеет, то я сделаю вас глухонемым. Не дотрагиваться до нее ни рукой, ни голосом, поняли?
– Так точно-с, господин капитан, как не понять. Свеженькое мясцо всегда вкуснее будет-с. Не извольте беспокоиться.
…Предупредительность продавцов приятно поразила Таню. Перед ней выкладывали все новые – одно другого лучше – платья, куски
– Бери, пожалст, генацвалос нана. За-ачем обидыш.
Стоило времени и настойчивости, чтобы уплатить наконец за товар. Таня вышла из магазина, и… в груди ее что-то оборвалось.
Перед ней стоял тот самый севастопольский плюгавенький шпик. Не было только усиков. Рядом с ним – два грузинских полицейских.
– И-и, – обрадовался Журиков, – мое вам почтение-с, Татьяна Константиновна. Вот и пришлось свидеться-с. Вы арестованы.
– Арестована? Позвольте, за что?..
В глазах Тани отразилась растерянность, а по мере того как в сознание проникал нелепый смысл происшедшего, ее охватывал ужас.
– …Вы не имеете права… – шептали ее побелевшие губы.
– Не извольте беспокоиться-с, – угодно, но с ехидцей проверещал Журиков, – причину ареста вам предъявят, где следует…
Таня не слышала, что говорил ей этот человек, не могла собраться с мыслями…
Мимо на взмыленных конях проехали всадники, оставив на дороге розовые клубы пыли, со стороны пристани слышались звуки чонгури, они сливались с чистым голосом певца. И никому – ни всадникам, ни матросу, ни поющему человеку – не было дела до того, что здесь, рядом, так неожиданно немыслимая беда раздавила светлые надежды Тани.
…Диамбег вошел в кабинет коменданта порта твердо, как свой человек, оживленно поздоровался и сразу перешел к делу:
– Мной получен приказ арестовать полковника Наумова, если он появится на территории Грузии. Я должен доставить его обратно в Севастополь.
Вошедшему вслед за ним Шорину не понравилась попытка диамбега взять все на себя: «Мной получен… Я должен…»
– Я протестую! – возмутился капитан Шорин. – Мы его выследили, мы его и возьмем. Вы должны лишь помочь нам.
– Стоп! – Дзидзигури подошел вплотную к капитану. – Вы кто?
– Помощник начальника сыскного отдела управления контрразведки Крыма.
– Какого государства? Вот-вот, а здесь Грузия. Предъявите визу на въезд. Нет?
Контрразведчик растерялся.
Дзидзигури снисходительно улыбнулся.
– Арестованного я обязан передать военному коменданту для последующего препровождения в Севастополь. Но… – Он резко повернулся к подполковнику Дзюбе: – Вы не возражаете, если я передам арестованных представителям крымской контрразведки, а не вам?
– Ради бога. У меня и своих забот хватает.
– Это уже решение союзника, а не противника, – обрадовался Шорин. – Очень…
– Стоп! – И, обращаясь к коменданту: – Господин подполковник, где сейчас Наумов?
– Кажется, он в продовольственном отделе.
– Вы не возражаете, если мы арестуем его в вашем кабинете?
Подполковник Дзюба недовольно скривился, щелкнул пальцами, но Дзидзигури не дал ему высказать свое мнение.
– Внешне это будет выглядеть вполне пристойно, – сказал он. – И если вы не желаете быть свидетелем, найдите повод удалиться, как только он войдет.
Комендант позвонил дежурному:
– Пригласите ко мне полковника Наумова. Ему звонят из города.
Павел Алексеевич вошел в кабинет, поздоровался и, увидев двух капитанов – русской и грузинской полиции, бросил взгляд на телефон – трубка его лежала на рычаге. Наумов все понял: это – арест. Он машинально оглянулся. Сзади у двери стояли двое полицейских, направив на него наганы…
– По какому праву? – резко спросил Наумов.
Ответил капитан Шорин:
– Вы арестованы, как агент красной разведки.
Наумов гневно глянул на него:
– Вы, капитан, думаете, что говорите?.. За такие слова платят головой!
– Ну что вы, господин Наумов, я ведь только выполняю приказ полковника Богнара.
– Ференца Карловича? – удивился Наумов. – Позвольте усомниться. Мы с ним добрые приятели, и смею…
– Стоп! – оборвал его Дзидзигури. – Арестованный ничего не смеет.
Он сорвал с Наумова погоны, надел наручники.
– Доставить арестованного в отдел, – приказал он полицейским. – Я буду через полчаса.
Возле дверей Наумов остановился и обратился к Дзюбе:
– Прошу вас, господин подполковник, сообщить о моем аресте Татьяне Константиновне Строгановой. Она – моя невеста. И пусть ординарец, рядовой Гонта, находится пока с ней. – Наумов повернулся к капитану Шорину. – И если в отношении подполковника, – он кивнул в сторону, – это просьба, то вам – повеление. В самое ближайшее время вы раскаетесь, что были участником этого недоразумения.
Капитан Дзидзигури сам лично проинструктировал караульных о порядке содержания арестованных под стражей. Врач Строганова и ординарец Гонта были помещены в комнате для задержанных возле дежурного, а Наумов в каменном домике, стоящем в глубине двора, под охраной усиленного поста.
Вернувшись в свой кабинет, Дзидзигури пригласил к себе Шорина и Журикова:
– Вам, господа, предоставляется право выбора: выехать в Севастополь тем же пароходом, которым вы прибыли, или на французском судне «Вальдек Руссо». Оно отходит из Потийского порта завтра утром.