Последний Люцифер: утраченная история Грааля
Шрифт:
— Стив, ты слышишь меня?
— Нет, слава Богу, — отозвался он.
— Что с тобой?
— Неужели ты не желаешь докопаться до Истины? Неужели ты никогда не хотела узнать, что есть наша история — сказка, миф, быль или зашифрованная реальность? — искренне удивлялся Стивен.
— Ты так говоришь, как будто узнал великую тайну народов. Так вот знай, что мир наш устроен так, что ты не сможешь ничего доказать раньше, чем это сделают учёные. Или ты собрался развенчать религию вообще? Так это вообще рискованное мероприятие. Не советую за него браться. Потому что если это будет что-то
— Ах вот оно что. Теперь мне понятно, почему ваше издательство обходит стороной столь щекотливые темы. Боитесь подмочить репутацию.
— Мы всего лишь люди, Стив. Люди. И не лезем туда, куда людям лезть не положено.
— А откуда вы знаете, куда положено, а куда — нет? Кем это положено, ты хоть знаешь?
— Стив, мне некогда вдаваться в полемику. Мне, правда, некогда — выход книги на носу. Извини.
— А вот я недавно познакомился с настоящим знатоком истории.
— Поздравляю, — безразлично отозвалась Келли. — Такой же одержимый, как ты?
— Возможно.
— И вы вместе решили переписать историю человечества?
— Мелко берёшь, — с издевкой ответил Стив.
— Значит, всего мира?
— Возможно, но не факт.
— Стив, делай что хочешь. Это, в конце концов, твоя жизнь. Ты не внемлешь голосу разума. Поэтому толку в моих увещеваниях нет никакого.
— Тобой движет не жажда Истины, а простая жажда Жизни, — со знанием дела ответил Стив. И в его глазах забегали весёлые искорки понимания того, что он говорит. А вот Келли, увы не поняла это.
— Это плохо?
— Нет. Просто мы разные.
— Я думаю это замечательно.
— Да, однозначно. Ты увидишь — это книга будет сенсацией, — снова улыбнулся хитро Стив и покинул издательство с такой же интригующей поспешностью, с какой и вошёл, оставив Келли в задумчивости.
10
Стив пришёл домой под вечер с полной брезентовой сумкой книг, купленных в магазине. Разложил их на столе, выбирая, с какой начать. Подвинул поближе настольную лампу. Раскрыл одну из брошюр и, откинувшись на спинку кресла, задумался. Тут зашумел чайник и вывел его из забытья. Стив поднялся, сделал себе крепкий кофе и вышел с ним на балкон.
На город спустилась сумеречная дымка, в небе показались первые туманные звёзды. На Нью-Йорк, наконец, спустилась прохлада.
«Как же мне её писать: как фантастическую сказку или вполне реальную исповедь Люцифера? Всё равно мне не поверят. Может, не стоит всё излагать откровенно? Иначе меня сочтут сумасшедшим. Наверное, не стоит даже пыжиться. Одно радует, что сейчас на средневековье на дворе. Иначе бы меня ждал костёр инквизиции».
Стив вернулся в комнату, открыл путеводитель по героям Святых писаний, в надежде прояснить для себя фигуру Люцифера.
— Итак… «Еврейское слово «сатана» означает «противник»; то есть тот, кто выступает против…», — прочёл он в одной книге. — Всего-навсего. Просто противник. «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришёл и сатана (Иов., 1:6)», — прочитал он в другой. — «Часть функции Сатаны была в том, чтобы донести до Бога дурные вести о людях с целью оклеветать их…», — прочёл Стив в следующей и снова откинулся в кресле. — Сыны Божии пришли к Господу? Сыны Божьи…к Господу… Выходит, что Бог и Господь — не одно и то же? Вот это новость!
И Стив задумался о старике.
«Почему он хочет выхода этой книги? Почему? Хочет оправдаться? Значит, не всё о нём правда? Или это очередная уловка? И почему я? Он хочет мне помочь или добить, как раненого зверя? Неужели ангелы так беспомощны или так беспощадны? Раньше я не верил в мистику, смеялся над фантастами… Может, это мне наказание своего рода? Но, если честно, я и сейчас не верю в потусторонний мир, в бесов и ангелов… Возможно, у меня прогрессирует шизофрения… Но с чего же начать? А может, так и писать, как было со мной на самом деле? Ведь я же не стремлюсь доказать, что оно так и было и я реальный участник этого романа?»
Стивен решил не спешить и начать свой мистический труд завтра на свежую голову.
Как только голова коснулась подушки, он тут же провалился в какую-то странную то ли полудрёму, то ли в реальный сон утомлённого человека, перебравшего сегодня с информацией религиозного плана.
Он видел пустыню и бредущего по ней старика, спешащего к какому-нибудь населённому пункту.
Вскоре на горизонте показались очертания большого города. Неброэль знал, где можно найти пишущую братию. Если «писаки» не были прикованы к компьютеру или пишущей машинке, то, несомненно, они проводили время в баре за стаканом джина или виски. Туда прямиком и направился несчастный ангел. После бессонных дней и ночей в пустыне он не стал утруждать себя переодеванием в чистые одежды. Он вообще не стал ничего делать такого, чтобы особым образом привлечь внимание человека. Поэтому, оставаясь по-прежнему в пыльных джинсах и измазанной рубашке, загоревшим до черноты, с обветренными губами и грязными руками, Неброэль вошёл в бар.
Было утро и посетителей увеселительного заведения, примостившегося на окраине города, было только двое, да и те через минуту покинули его.
«Да, не густо», — огорчился Неброэль и присел за первый попавшийся столик. К нему тут же обратился из-за барной стойки бармен и поинтересовался, что будет пить в такую жару новый посетитель.
— Содовую, пожалуй, для начала.
— Пойдёт, — пожав плечом, ответил бармен и потянулся за чистым стаканом.
Когда он вышел со стаканом из-за барной стойки и направился к старику, Неброэль поинтересовался у него:
— Бывают ли здесь писатели, публицисты или журналисты?
— Нет. Здесь таких не бывает. Волка ноги кормят…
— Не понял…
— Борзописцы обитают в центре города, в более приличных барах, нежели наш, — кисло усмехнулся бармен. — Они крутятся возле тех, кто готов им заплатить за то, что они расскажут, придумают или приукрасят. Или за то, что будут молчать. Ну, или на худой конец с целью состряпать скандальчик о какой-нибудь знаменитости и подороже его продать в бульварную прессу. А если повезёт, то и в какое-нибудь путёвое издание.