Последний порог
Шрифт:
— Может, до этого дело и не дойдет. Я имел в виду, что борьбу против русских мы продолжим вместе с Германией, а не с нацистской империей.
Бернат положил указку на стол и, с удивлением посмотрев на друга, спросил:
— Как тебя следует понимать?
Хайду не ответил. Он выключил лампу и подошел к бару:
— Что будешь пить? Есть хорошая палинка из черешни. Или коньяк?
Бернат с такой силой сжал в руке трубку, словно хотел раздавить ее.
— Давай наливки.
— Я так и знал, что ты палинки попросишь. — Наполнив рюмки, он подошел к журналисту: — Прошу. — Бернат взял рюмку. — Геза, а ты никогда не думал о том, что Гитлер вовсе и не провидение божье, а такой же простой человек, как и мы с тобой? Простой смертный, который когда-то родился, живет и может умереть.
— Уж не выпить ли нам за его смерть?
— Давай выпьем.
С тех пор как начались бомбардировки Будапешта, Андреа почти ежедневно бывала в гостях у Хайду. Отец ее в начале апреля снова уехал в Берлин, и она никак не хотела оставаться дома одна. Часто она даже ночевала в доме у Чабы.
Дни бежали очень быстро, так как в больнице было много пациентов, а после бомбардировок начали поступать и раненые. Эльфи видела, как устает Андреа, и старалась хоть как-нибудь помочь ей. К середине месяца Андреа совершенно выбилась из сил и попросила на работе краткосрочный отпуск на несколько дней. Эльфи решила, что лучше всего им съездить в Балатонвилагош или же в имение, однако Андреа, хотя и очень обрадовалась приглашению, но вежливо его отклонила, сославшись на то, что не может оставить здесь Чабу одного, да и отец вот-вот должен вернуться из Берлина.
— Ну, как хочешь, — обиженно проговорила Эльфи.
Разговаривали они в кухне, где Хайдуне готовила мужчинам салат. Мужчины же тем временем сидели на террасе и беседовали. Здесь же был и полковник Гуттен — он зашел в гости. Гуттена назначили командиром бронетанковой дивизии, которая входила в состав оккупационных войск. Все части этой дивизии дислоцировались в районе Эстергома, а штаб дивизии — в самом городе, так что Гуттен, которому в прошлом году было присвоено звание полковника, мог частенько наведываться в столицу. Несколько раз он приезжал вместе со своим другом майором Хорстом Шульмайером, которого после роспуска абвера назначили офицером разведки в штаб Винкельмана.
Госпожа Хайдуне не доверяла приготовление салатов и пирожных ни повару, ни кухарке. Это она делала сама. Она вообще любила готовить, и для этой цели у нее был сшит белый батистовый передник, который очень шел ей. Андреа с усталой улыбкой следила за движениями хозяйки дома и думала о том, что если и она в пятьдесят лет останется такой же стройной и красивой, как Эльфи, то будет счастлива. Делая свое дело, Эльфи одновременно делилась с Андреа секретами приготовления вкусного салата. Девушка слушала ее, а сама думала: что же, собственно, случилось? Почему Эльфи в последнее время стала относиться к ней намного лучше и искреннее. Она, правда, и до этого была с ней мила и вежлива; не раз случалось, что они подолгу разговаривали, но Андреа всегда чувствовала, что все это только из-за Чабы. Между Андреа и родителями Чабы ощущалось обоюдное недоверие, вернее, опустилась пелена недоверия, сквозь которую обе стороны наблюдали друг за другом, обмениваясь красивыми, но неискренними любезностями. Теперь же девушка уже не ощущала этой невидимой пелены, их улыбки стали более естественными, а слова (будь они серьезными или шутливыми) наполнились человеческими чувствами. Особенно хорошо она понимала госпожу Хайдуне по ночам, когда обе они спускались в подвал, переоборудованный под убежище. Эльфи крепко, по-матерински обнимала Андреа, словно хотела своим телом защитить ее от осколков бомб.
— Теперь нужно положить в салат сбитые сливки — и он готов.
Обе вышли на террасу и на несколько минут задержались там, чтобы выслушать комплименты в адрес хозяйки дома.
Сам Хайду не скупился на похвалы. Но особенно лестно отозвался о салате Гуттен, который вообще любил все вкусное. Не отставал от друга и белокурый Шульмайер. Чаба же лишь хитровато подмигнул Андреа.
«Обстановка такая, как в доброе мирное время, — подумала Андреа. — Все веселы, шутят, наслаждаются солнечными лучами и воскресным отдыхом».
Она остановилась позади Чабы, положив руки ему на плечи. Внезапно Андреа вспомнила сырой погреб в доме на улице Кишцелли и молодого человека с печальным взглядом. Где-то он сейчас? Пустаи говорил ей, что как-то ночью он ушел неизвестно куда. Она так крепко сжала плечи Чабы, что он вздрогнул. Наклонившись назад, он шепотом спросил:
— Что случилось?
— Я только хотела убедиться, что ты здесь, — шепотом же ответила она.
— А где же мне еще быть?!
Эльфи жестом подозвала Андреа. Они поднялись на второй этаж в комнату, где хозяйка хранила свои туалеты.
— Я заказала себе несколько платьев, — похвасталась она, — и хотела бы, чтобы ты посмотрела их. — Эльфи достала два или три весенних костюма и четыре летних платья. Развесив все это, она ожидала, как их оценит Андреа. — Не слишком молодежный фасон я выбрала для себя?
— Нет, — решительно заявила девушка. — Очень даже со вкусом. — Сняв с плечиков шелковое платье, она приложила его к себе и посмотрелась в большое венецианское зеркало: — Очень красивое. — Повесив платье на вешалку, она закурила и спросила: — Могу я вам кое-что сказать, тетушка Эльфи?
Эльфи тоже закурила и тут же присела на низенький пуфик.
— Разумеется, говори.
— У меня сложилось такое впечатление, — начала Андреа, — что у немецких женщин плохой вкус, а вы, тетушка Эльфи, всегда одеваетесь так элегантно, будто вы и не немка вовсе, а англичанка, ну прямо-таки урожденная англичанка.
Мадам добродушно рассмеялась. Она грациозно встала и подошла к комоду, стоявшему у окна, выдвинула один из многочисленных ящиков и начала что-то в нем искать.
— Благодарю тебя за похвалу, моя дорогая, ты очень мила. — Вынув какой-то сверток, она положила его на стол. — Собственно, ты права, так как большинство немецких женщин действительно одеваются безвкусно. — Быстрыми движениями она развязала цветную тесьму. — Однако ты ошибаешься, если считаешь, что англичанки далеко от нас ушли в этом отношении. — Наконец она развернула сверток со словами: — Это тебе. — Она вытащила отрез красного шелка с крупными белыми ромашками и, подойдя к девушке вплотную, продолжала: — Встань-ка как следует вот сюда, к зеркалу. — Проговорив это, Эльфи приложила отрез к девушке: — Как идет тебе красный цвет! Нравится? — Андреа кивнула. — Я знала, что это тебе понравится. У Дори я видела один фасон, мы завтра же сходим с тобой туда.