Последний шанс
Шрифт:
Оставалось неясным: знал ли Пряников, с какой целью взяла у него Тюльпанова машину, или не знал?
— Когда выехала Алевтина Кузьминична из Донецка? — спросил Иван Иванович.
— Не докладывала, — пробурчал Пряников. — Днем позвонила: «Пришла телеграмма. Мать при смерти». Вечером я заскочил к ней. Ну... подосвиданькался, передал ключи. Вчера около одиннадцати она забрала машину. Сказала, надо загрузиться. В село нынче с пустыми руками не ездят, тем более к больной матери. А если повезет родительницу к профессору... — Он махнул рукой, мол, все понятно.
— Ну что ж, Петр Прохорович, по первому вопросу мы с вами
— А что, есть еще и второй? — насторожился Пряников.
— Да, но вас он, можно сказать, почти не касается, — поспешил успокоить его Иван Иванович. — Скажите, Лазня у вас работал бригадиром?
— Сквозным. А что? — с опаской спросил Пряников. — И почему «работал»? Он тоже попал в аварию?
— Если бы авария! Он арестован по подозрению в причастности к ограблению мебельного магазина. И меня будет интересовать ваше мнение о Лазне. Вы же с ним работали не один год, хорошо знаете как человека. В каких случаях ему можно верить, в каких — нельзя?
Пряников заволновался, хотя и старался не подавать вида. Да, он готов послужить милиции верой и правдой, конечно же, поможет изобличить преступника, но сначала надо разобраться, кто есть кто.
— Богдан — хороший организатор, в бригаде пользуется авторитетом, — начал перечислять заслуги подчиненного, загибая при этом в кулак короткие, заросшие черной шерстью пальцы.
Саня видел в зеркало волосатые руки, державшие автомат, но они были покрыты рыжеватой шерстью.
Впрочем, у Ивана Ивановича не было и в мыслях, что Пряников стоял в магазине с автоматом в руках: круг непосредственных участников был выяснен, теперь надо разобраться в прямых и косвенных помощниках, определить, кто создал психологический климат, в котором могло совершиться преступление, и разыскать «бородатую троицу».
— Что же, Петр Прохорович, заедем в управление, познакомитесь с показаниями Лазни. Там есть и такое, что будет небезынтересно лично для вас.
Этот намек должен бы взбудоражить Пряникова; не зная, что именно сказал Лазня, но чувствуя за собой вину, Пряников будет думать о тех злополучных деньгах, которые он советовал жене Лазни завернуть в тряпочку и выбросить на клумбу. Он просил Елизавету Фоминичну, чтобы она убедила Богдана взять все на себя. Но как поступил Лазня?
Всю дорогу до милиции Иван Иванович молчал: «Пусть терзается мыслями и предположениями».
Раскольников совершил преступление за считанные минуты, а совесть мучала его до конца жизни.
Крутояров оставил на столе Орача конверт с запиской: «Сплю на ходу. Все ваши указания выполнил: расписку о невыезде взял. Протоколы у меня в сейфе. По номеру ЦОФ 94—32...»
«Стоп!» — удивился Иван Иванович... «Все ваши указания выполнил, подписку о невыезде взял».
Но подписка о невыезде — это мера пресечения. Не мог Иван Иванович дать такое указание. Саня во время инцидента в магазине стоял нос к носу с продавщицей, и она это должна была подтвердить. Говорить что-либо иное не могла: просто не было смысла. «Старательный идиот — опаснее коварного врага», — подумал Иван Иванович о Крутоярове. Посмотрел на личный сейф своего подчиненного. Протоколы.
Но это все потом, сейчас важнее другое.
«...По номеру ЦОФ 94—32, — читал Иван Иванович послание Крутоярова и чертыхался: «Заставь дурака богу молиться — он и лоб расшибет». — Хозяин продал своего «жигуленка» с таким номером год назад кому-то из Еревана. По дороге машину украли. Нашли ее через полгода раскуроченную где-то под Нальчиком. Краснодарцы этим делом не занимались: случай не их».
Еще один эпизод... Накапливаются случаи, факты, эпизоды, составляя одну общую невеселую картину.
Не может преступник существовать сам по себе, он член общества, его боль, его уродство. Поэтому и преступность — явление социальное.
Вполне возможно, что, готовясь к очередному преступлению, Кузьмаков с Дорошенко загодя продумали все мелочи. И не спешили. Да и куда им было спешить? Прожиточный минимум им обеспечивал Пряников: зарплата до тысячи в месяц. Кое-что перепадало им и за «совместительство» — они «пасли» бригаду мужиков. От добра добра не ищут. И они до поры до времени сидели тихо и мирно. Но исподволь готовились к делу. Добывали автомат на кубанском мосту, не исключено, что у них и пистолет убитого под Кущевской станицей милиционера. Затем раздобыли номера вместе с документами на машину марки «Жигули», турнули на шахте «Три-Новая» благодетеля директора Нахлебникова, как говорят в таком случае в воровском мире, «лафа закончилась», дармовой кормежке пришел конец. И вновь взялись за свое основное ремесло, используя последний шанс, — грабят магазин и уходят.
Разгадана очередная загадка. А то Ивана Ивановича едва не сбило с толку несоответствие: номера машины, на которой ездил вокруг магазина Кузьмаков, краснодарские, а обстреляли пост ГАИ из машины, прописанной в Донецке.
Впрочем, неопределенность оставалась: что влекло Кузьмакова с дружком в кубанские степи? Хотели отсидеться в укромном местечке или рвались дальше — на Кавказ?
Они ушли. И выйти на преступников теперь можно было только через Тюльпанову и Пряникова.
Иван Иванович дал Пряникову ту часть протокола допроса Лазни, где тот признавался, как создавал себе «железное» алиби. Петр Прохорович читал очень внимательно. Все, что было в протоколе, лично его не касалось. Удовлетворение неожиданным оборотом дела выразилось даже на его лице: скулы стали мягче, а то он сдавливал белые зубы, будто раскусывал маньчжурский орех.
— Ваше мнение? — поинтересовался Иван Иванович, когда Пряников отложил протокол и, откинувшись на спинку стула, с облегчением вздохнул: «Похоже, Богдан не заложил».
— Что-то не верится. Зачем ему встревать в это дело? Заработки у нас приличные. Правда, дела на шахте пошли хуже некуда, — утверждал Пряников, — и появилась необходимость в дополнительном заработке... Но брать магазин?.. Не пойдет Богдан на такое. Он трудяга. Когда нужны были гроши теще на дом — он во время своего отпуска копал картошку где-то в Белоруссии.
«Такую же оценку давал Лазне Саня», — вспомнил Иван Иванович.
Затем протянул Пряникову протокол изъятия из машины Лазни шести с половиной тысяч рублей.
Прочитав его, Пряников воскликнул:
— Вы считаете, что это его доля?
— А вы как считаете? — задал Иван Иванович встречный вопрос.
— Не знаю, что и сказать...
Пряников избегал давать какую-либо оценку этому факту, опасаясь, что все может обернуться против него. Грабеж не касается двух бригад «сговорчивых мужичков», которых на участке «пасли» Дорошенко, Кузьмаков и тот третий, который скрывался под именем Юлиана Семенова.