Последний шанс
Шрифт:
Мы заманиваем в нашу игру двух постоянных посетителей, которые находятся в помещении. Рошин заходит внутрь почти сразу после того, как мы начинаем играть, и принимается протирать столы. Она находится недалеко от нас, и я почти уверена в том, что никогда не видела, чтобы кто-то так медленно протирал столы. Или протирал каждый стол по два раза. Джек приветствует Рошин, когда она проходит мимо, внимательно нас разглядывая.
— Тебе не нужно протирать столы, Ро. Твоя обязанность — следить за кухней, — говорит он.
— Я не против, — говорит она.
Джек
— Разве у тебя сегодня не выходной?
Рошин пожимает плечами.
— У нас есть ещё место, если ты хочешь поиграть, Рошин, — говорю я и хлопаю по полу рядом с собой. — Бери пиво и иди сюда.
В итоге оказывается, что алкогольная "Дженга" это ужасная алкогольная игра, а особенно когда большинство участников похожи на открытые книги. Я отвечаю на каждый вопрос, который мне задают: на гитаре меня научил играть дед. Я уехала из Бостона, потому что ненавидела медицинскую школу и не хотела видеть родителей разочарованными. У меня нет любимого цветка, потому что они нравятся мне все.
Джек отказывается отвечать только на один вопрос о его самом большом страхе (заданный вашей покорной слугой), и спустя несколько раундов я знаю об этих людях больше, чем о своей сестре.
Когда объявляют последний напиток и все уходят домой, Джек и я заново отстраиваем башню, после чего садимся друг напротив друга за длинным столом в центре помещения, чтобы выпить ещё по стаканчику.
— Ну что, Лоррэйн Сьюзан Харт, — говорит Джек, который явно очень доволен собой, когда называет меня моим полным именем, — с нетерпением ждёшь завтрашнего выступления группы?
Я постукиваю пальцами по краю стакана.
— Нет, Джек Стивен Данн, я бы не сказала.
Джек смотрит на меня таким взглядом, который, как я уже поняла, означает: "Продолжай".
Я не свожу глаз со своего пива.
— Я нервничаю.
— Музыкальный феномен и бесстрашный путешественник, Рэйн Харт, нервничает из-за выступления каких-то музыкантов в нашем маленьком пабе?
— Ха, — я делаю глоток пива, после чего со вздохом ставлю его обратно на стол. — Просто… а что если никто не придёт?
— Я приду, — говорит Джек.
— Ты владелец паба, Джек.
— Но технически у меня завтра выходной. Так что я мог бы заняться другими делами.
Я не могу не рассмеяться из-за того, насколько это абсурдно. Не думаю, что с тех пор, как мы познакомились с Джеком, был такой день, когда я не видела его, независимо от того, работает он или нет.
— Я начинаю подозревать, что у тебя больше нет никаких дел.
Он проводит рукой по своему стакану и брызгает в меня конденсатом.
— Слушай, ты! У меня полно разных дел.
— Например?
— Например…
Он поворачивается и смотрит на огонь. Отблески пламени, которые падают на его лицо, делают его ещё более ярким.
— Ладно, у меня нет никаких дел.
— Думаю, ты так часто бываешь в пабе, потому что хочешь меня видеть.
Джек приподнимает брови, но ничего не отвечает, а только вращает подстаканник перед собой.
— Завтра всё
Он сморит на меня так, словно по-настоящему в это верит. Как будто всё, что бы я ни делала, выходит классным. И я решаю, что я уже, как минимум, на четверть влюблена в него, если не наполовину.
После закрытия паба, когда Джек уходит, я брожу по первому этажу, раскручивая подстаканник в руках и думая о Джеке, а ещё о том, что он не ответил мне, когда я сказала, что он так часто бывает здесь для того, чтобы побыть со мной.
Я опускаю глаза на Себастьяна, который был моей молчаливой тенью последние десять минут.
— Как думаешь, не пора ли нам украсить это место?
Себастьян, конечно, не отвечает. Он трётся о мои ноги, после чего запрыгивает на ближайший стул и зевает.
Я собирала вещи для паба несколько недель, но не повесила ни одну из них, кроме пробковой доски. Я мысленно прохожусь по всем тем вещам, которые собрала — рисунки Джека, старые фотографии знаменитостей, футболки спортсменов в рамках, атрибутика различных ирландских брэндов. Мне ведь должно хватить всего этого? Когда я закрываю глаза, я представляю "Ирландец", но не так, как он обычно выглядит — пустой и тёмный. Я представляю тот образ "Ирландца", который сложился у меня в голове в тот вечер, когда я познакомилась с Джеком. И согласно этому образу, все столы там заняты. Всюду слышится смех и разговоры. Музыка наполняет помещение. Некоторые посетители окружили музыкантов и качаются в такт музыке или подпевают. Другие же тихонько прохаживаются по периметру помещения, осматривая детали интерьера. Куда бы ты ни посмотрел, что-то каждый раз привлекает твоё внимание, что-то стоящее.
Завтра вечером у меня будет музыка. Не знаю, придут ли люди. Это от меня не зависит.
Я снова вспоминаю о том, как Джек удивил меня "Дженгой", которую он купил для паба, и я тоже хочу его удивить. Я хочу, чтобы он пришёл сюда завтра и поразился, наконец, увидев это место таким, каким его вижу я.
Зарядившись энергией, я откладываю подстаканник и направляюсь в кладовку, где я храню элементы декора, которые мы собрали в ящики. Я переношу ящики в основное помещение. Некоторые из них такие тяжёлые, что мне приходится тащить их через всю кухню и задвинуть за барную стойку. Как только все ящики оказываются передо мной, я подсоединяю телефон к колонкам. Уже за полночь, но музыка и моё воодушевление заряжают меня такой энергией, что я совсем не чувствую усталости.
Я сдвигаю столы, расчищая пространство по центру помещения, где я могу разложить всё то, что мне удалось собрать, так как хочу увидеть цельную картину. Я снимаю ужасные фотографии, которые висят на стене, и перебираю новые картины, складывая их стопками перед стеной в том месте, где я планирую их повесить. Затем я вдруг понимаю, что забыла молоток, гвозди и лестницу. У меня уходит полчаса на то, чтобы найти молоток и гвозди. Но я не знаю, где лестница, поэтому решаю использовать стул, который я могу поставить на стол в тех местах, где не смогу дотянуться до стены.