Последняя черта
Шрифт:
— Хорошее у тебя стекло, — заметил Ворон, выходя из этой самой темноты. — Но я всё равно стрелял мимо. Тебе бы это, — он вздохнул, — исчезнуть. Желательно, дня за два. Или заказ ещё кому передадут. Хочешь, подскажу кого... найдут похожего на тебя бомжа…
Ворону пришлось ждать, пока бурная деятельность в доме гандона уляжется. Он подошёл позже, как всегда бесшумно и по привычке сливаясь с тенью.
На самом деле было беспокойно, потому что Ворон знал, каким бывает сам, если что-то угрожает той же Алисе. И расслабленная поза его не обманывала. После такого у любого человека внутри случился бы взрыв. С другой стороны, тянуть
— Спасибо, — ровно ответил мент, поднялся, — За то, что стрелял мимо. Пошли отойдём, а то... — он обернулся на дверь, — Пошли, в общем.
Они скрылись в темноте улиц частных домиков.
— Бомж — это хорошо. Прям замечательно, — на Ворона Анатолий не смотрел, даже интонацию не поменял. — Но ты не забывай про отпечатки и чип. Хотя...
Мужчина остановился, теперь уже повернув голову в сторону парня.
— А бомжиху какую не найдёшь?
— Теоретически — да. На практике в заказе не прописано её убийство. Если умрёте вы оба, могут что-то заподозрить, — предположил Ворон. — Но если хочешь... рискуй. Я что-нибудь спизжу про рикошет.
И хотя подставлять самого себя в своей работе Ворон ещё ни разу не пробовал, сейчас ему было глубоко насрать, будут за ним охотиться одни менты, или ещё и мафиозники в придачу. И дело было даже не в том, что он был Анатолию по гроб жизни должен. В другом.
— Есть ведь, где отсидеться?
— Есть, — кивнул мент, — Ей — есть. Скажешь, что были вместе, ты не знал, а она на тебя кинулась. Так и знал что ты, сука, блатной. Только степень не знал...
Анатолий вздохнул, выпустил облачко пара.
— Уедем вместе на какое-то время. Потом вернусь. Знаешь, у меня чуйка на такие вещи — на этом деле всё не закончится. Так что, думаю, ещё пригожусь.
Анатолию было уже нечего терять. Кроме Вероники, но она будет в безопасности. Лучше пусть и её тоже посчитают за труп. Он решил, что попросит подделать экспертизу знакомую и знал, что она согласится. Единственная из всего отдела, кто не осудил его за высказывания.
— Ещё могу сказать, что с видео действительно ознакомились. Дело отдали не самому нормальному менту, так что даже не знаю, что вы с этого поимели. Свободу, наверное — да и то относительную.
Пошёл снег. Первый, крупный снег — будто пепел несбывшихся мечтаний старался укрыть белым ковром грязную дорогу, но таял.
— Всё. Ещё раз спасибо, а теперь — вали нахер. Привет Лёхе вашему передавай. Когда нам уезжать?
— Чем раньше, тем лучше. Как соберётесь, напиши что-нибудь, чтоб я знал.
Ворон понимал, что ничего они не получили. Даже свободы. И война будет продолжаться. Их война, и война всего Единого Государства с собственным народом.
— Привет передам. — Дыхание спёрло, а сказать хотелось. И он сказал, — Это тебе спасибо. Я и не поблагодарил тогда. До сих пор не могу тебя за Алису простить. Но сам знаю, по-другому меня не расколешь. И за суд спасибо... За всё. А за ссыкло прости, ошибался.
На душе стало легче, когда Ворон из себя это вытащил. Не для Анатолия, для себя. Закопал поглубже страшного гандона и поставил ему херовый памятник. Остался только Мирнов Анатолий Семёнович, майор следственного комитета, и по совместительству — самый адекватный мент в его жизни.
— Да иди ты, — по доброму усмехнулся мужчина и махнул
И Ворон пошёл. Предстояла огромная куча работы. Найти спецов по такого рода схемам, организовать липовое покушение, подозвать нужный наряд ментов... Анатолий фото жены скинул — Ворон окончательно убедился в том, что появился новый человек, на судьбу которого было не насрать. Доверие подобного рода было слишком ценно для него.
Через сутки он чувствовал себя выжатым лимоном. Почти засыпал в электропоезде, мотаясь в последний раз с дачи мёртвого двойника Анатолия в город. Упёрся лбом в холодное стекло, смотрел, как мелькают деревья и старые раздолбанные дороги, по которым некому было ездить. Он просрал всё, что было на счёту. Планировал добраться домой, отоспаться и взять ещё пару-тройку заказов, пока его репутация в конторе не достигла дна. Как-то с трудом сообразил, что сначала надо бы включить не рабочую симку и проверить, не звонили ли ребята. Таша... Вдруг вернулась Таша?
Пропущенные от Дока. Ворон мгновенно встрепенулся, сбрасывая с себя усталость, набрал, вслушался в гудки...
— Ты приходи, — улыбалась бабочка, — Если что.
— Нахер ты мне сдалась, — цедил Леха, психуя на заевший замок, — Проститутками не интересуюсь.
И ведь как назло, ровно в тот момент, когда эту Катю нужно было выставить за порог. Леха тогда вернулся, оставив Ворона с Кастой дома у пернатого и лишнюю рожу видеть было невыносимо.
— Как будто можно только за этим, — надувала она губки, — Просто.
Под конец, когда треклятый замок все же поддался, Катя сунула ему листок с адресом и исчезла.
Тогда Алексей надеялся — что навсегда. В любом случае появление Катерины на горизонте грозило новыми травмами, но это если учесть Алису. А он? А он топал прямо сейчас, пешком, по адресу на бумажке.
Суд выпил из него последние соки. Он ощущал себя даже не выжатым лимоном, а чем-то еще более разбитым, неправильным. Отдельные фразы судьи все ещё эхом отдавались в голове, изредка люди на улице оборачивались и Лёха понимал, что они действительно нашумели. Ему даже из универа звонили — спрашивали какого черта он творит, почему участились прогулы и вообще посоветовали взяться за ум. Лёха не выдержал — послал научного руководителя на три весёлые буквы и всё-таки бросил телефон в стену.
Потом, конечно, пошёл и купил новый. Нужно было быть на связи, но от этого стало ещё более паршиво. После заседания все пошло кувырком. Откуда-то повылазили толи псевдо-активисты, то ли активисты нормальные, менты начали беспределить потише, но явно затаили злобу.
Лёха и сам не понимал, почему внезапно решил отправится к ней. Тепла, наверное, захотелось. Простого и человеческого. Он по чёрному, хоть и по дружески, завидовал Ворону, у которого такое тепло всегда было рядом, а потом сам этой зависти и стыдился. Но стыд лучше, чем ненависть — так решил Алексей и выбрал первое. Со вторым по отношению к себе каши совсем не сваришь.