Последняя черта
Шрифт:
А ей нравилось. Её откровенно пёрло от всего, что сейчас происходило. Может она и была развращена работой, может секс и заменял ей сейчас робкое и скромное: «Ты мне нравишься», может она и пряталась, беззащитная и нежная, за роль проститутки, но сейчас она ловила кайф от тепла чужого тела и его реакций. Катя хорошо понимала: всё происходящее — просто совпадение. Лёха мог бы не прийти, мог бы не остаться, мог бы не согласиться... и всё это может никогда не повториться вновь. Разве стоило упускать такой шанс?
У Алексея рука чесалась запустить пятерню в волосы и сжать, но больше для галочки, а Лёха
"Зашёл погреться" — с усмешкой подумал он, всё же вслепую нашарил голову девушки и мягко, осторожно, то ли поглаживал, то ли массировал кожу головы. Иногда только не удерживался и все же сжимал волосы: не настойчиво, надеясь, что Кате будет приятно. Она сейчас будто изменилась, была другой — Леха это чувствовал. Между той бабочкой, которой он вправлял нос на кухне и этой девушкой, ублажающей его по собственному желанию, была огромная разница. Наверное все дело было в трепете, с котором она спрашивала, в неровном дыхании, пока ещё не добралась до члена. Леха не переставал, даже в таком состоянии, считывать, думать, размышлять, хоть уже и о другом — о Кате. Какая она, наконец.
Его тело давно уже откликнулось, то и дело пробегали мурашки, ноги напрягались и он был готов кончить, пожалуй, уже минут через пять, окончательно сбросив напряжение, но сдерживался. Хотелось растянуть это подольше.
Катя и вправду развлекалась. Сжимала ствол у основания, играла с головкой языком — «крылья бабочки» — чуть ли не урчала от удовольствия, когда Лёша запускал пальцы в волосы. Становилось совсем жарко, на висках точно выступил пот, пахло похотью и развратом. Грудь болезненно тянуло возбуждением, ноги стали совсем ватными — непонятно как она умудрялась оставаться на коленях. Но умудрялась.
В конце концов она просто плюнула — буквально — и заглотила. Весь до основания, привычно расслабляя гортань. Прикрыла глаза, двигала головой, пока член проскальзывал в глотку, скорее щекоча, чем вызывая рвотный рефлекс. Хотелось бы, чтобы и сердце можно было так натренировать, и уверенность в себе, и невосприимчивость к боли — но пока удавался только минет.
Лёха шумно выдохнул через нос, глухо застонал. Он только и мог что сжать волосы сильнее, потому что самодеятельность Катерины выперла все из головы напрочь. Остались только инстинкты и усталость, которая сказывалась, но уже морально, не физически. Тело вообще решило пожить отдельной от хозяина жизнью. Сам не хотел, все такой же расслабленный, но оно решило за него.
Он потянул девушку на себя, вынуждая послушно подползти на слабых ногах, совсем размякла от последовавшего поцелуя в шею.
Волна нетерпения нахлынула сразу же.
С телом он, наконец, слился и полностью согласился.
— Хрен с тобой, пользуйся уже до конца. — Хриплым от возбуждения голоса проговорил Леха, запуская одновременно с этим пальцы ей в киску — они тут же были сжаты. Всё её тело пронзило током от неожиданного прикосновения там. Парень изумлённо улыбнулся, хотел присвистнуть, но остатки самоконтроля посоветовали заткнуться. — Чего мелочиться. Гандоны есть?
Катя ликовала от своей маленькой победы. Сама с нетерпением вытащила из прикроватной тумбочки пачку, открыла, снова склонилась над членом и
Провокация чистой воды — резким движением парень снова потянул Катерину к себе, замешкался на секунду, направляя ствол, а затем двинул бёдрами вверх. В темноте возможно было разглядеть только её силуэт — тонкий, робкий, будто вздрогнувший всем телом от этого. Очертания упругой груди, изящного изгиба талии...
Он прижал силуэт к себе, приподнялся и с силой задвигался в ней, хмурясь. Горячее, мягкое тело грело, распаляло, заставляло желать все сильнее и большего. Катя протяжно вскрикнула, запрокинула голову, держалась будто на одном только позвоночнике от желания упасть прямо в эти сильные руки. Ноги дрожали, пока Лёха вдалбливался между них, наполняя её собой, и выскальзывал снова. Ей не хватало такой грубости, не агрессивной, а чтобы с упоением, кайфом.
Он уже забыл, зачем шёл сюда — может и правда просто за немой, тактильной поддержкой, а может подсознательно именно за этим. Сам не понимал, запутался.
Иногда замедлялся, давая и себе и ей передышку, проводил по позвоночнику и спине в целом, дышал в шею, изредка принимаясь либо покусывать, либо оставлял засосы. Пальцы на спине вызывали волны мурашек, напоминали о чём-то нежном и трепетном — и Катя сама рукой тянулась к своей груди, ласкала соски. Смотрела только на Лёху, на сильного жёсткого Лёху и не могла насмотреться, и перехватывало дыхание.
Будь это какая однокурсница, он бы обязательно спросил нравится ли ей, но с Катей не хотелось. Алексей и так понимал, что ответ будет положительный — реакция говорила за себя. Потому он подобрался, перевернул ее на спину. Член выскользнул, но быстро был вернут на место, толкнулся глубже, заставил её выгнуться, застонать, обхватить его за шею и выпалить, наконец, в горячем бреду:
— Ты мне нравишься! — высказалась девушка прямо в его губы, предупреждая поцелуй.
Войдя до упора, Алексей замер, опираясь на локоть одной руки и жадно, требовательно поцеловал девушку, сминая резко увеличившимся напором. А потом прервался, вытащил руку из под её спины и вслушивался с минуту в тяжёлое дыхание. Смысл сказанного дошёл до него только через несколько минут.
— Зря, — обронил парень, — Правда зря.
Не потому что она проститутка. Только по одной причине — вряд ли у него были силы на взаимность. Нежность к Кате была, желание не только расслабиться самому, но и подарить что-то в ответ — тоже было, а вот чувств, кроме этого, никаких.
Да и такого понятия для Алексей не существовало. Он раньше влюблялся, даже любил, но ничем хорошим это не заканчивалось. Нет, не закрылся и не ограничил себя в этом ни разу — просто сейчас ему казалось, что любой человек, который может быть дорог ему или даже тот, кому он сам приходится хотя бы другом неизменно либо канет в Лету, либо просто окажется покалечен.
Лёха не удержался — провёл костяшками пальцев по щеке девушки, вымучено улыбнулся. Даже не смотря на разгорячённую сексом голову он продолжал излучать спокойствие и собранность, постепенно возвращаясь к привычному состоянию.