Последняя глава (Книга 1)
Шрифт:
Динни молча слушала. Ферз вдруг расхохотался.
– Но мы не покойники, вот в чем беда, - мы не покойники. Если бы только мы были покойниками! Все эти несчастные скоты - они еще не умерли; они способны страдать, как и всякий другой... больше, чем другой. Мне ли этого не знать? А как помочь?
Он схватился за голову.
– Неужели нельзя помочь?
– тихо спросила Динни.
Он уставился на нее широко раскрытыми глазами.
– A мы только подлакируем погуще... вот и все, что мы можем; все, что мы когда-нибудь сможем.
"Тогда зачем себя изводить?" - чуть не сказала Динни, но сдержалась.
– Может быть, вы придумаете, чем помочь, - произнесла она вслух, - но это требует спокойствия и терпения.
Ферз рассмеялся.
– Я, наверно, наскучил вам до смерти. И он отвернулся к окну.
Динни неслышно выскользнула из комнаты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
В этом пристанище людей, понимающих толк в жизни, - в ресторане Пьемонт, - понимающие толк в жизни пребывали в разных стадиях насыщения; они наклонялись друг к другу, словно еда сближала их души. Они сидели за столиками попарно, вчетвером, а кое-где и впятером; там и сям попадался отшельник е сигарой в зубах, погруженный в меланхолию или созерцание; а между столиками сновали тощие и проворные официанты, - привычка мучительно напрягать память искажала их лица. В ближнем углу лорд Саксенден и Джин уже расправились с омаром, осушили полбутылки рейнвейна, поболтали о том, о сем, наконец Джин медленно подняла глаза от пустой клешни и спросила:
– Итак, лорд Саксенден?
Под этим взглядом, сверкнувшим из-под густых ресниц, он еще больше выпучил голубые глаза.
– Как омар?
– спросил он.
– Изумительный.
– Я всегда сюда прихожу, когда хочу вкусно поесть. Официант, куропатка готова?
– Да, милорд.
– Давайте поскорей. Попробуйте-ка рейнвейна, мисс Тасборо; вы ничего не пьете.
Джин подняла зеленоватый бокал.
– Со вчерашнего дня я стала миссис Хьюберт Черрел. Об этом напечатано в газетах.
Лорд Саксенден слегка надул щеки, погрузившись в раздумье: "Интересно, выиграю я от этого что-нибудь или нет? Приятнее ли будет эта юная особа замужней?"
– Вы не теряете времени, - произнес он вслух, изучая ее лицо, словно пытался найти на нем следы ее изменившегося положения.
– Если бы я знал, я бы не посмел пригласить вас обедать одну.
– Спасибо, - сказала Джин, - он сейчас за мной зайдет.
И сквозь приспущенные ресницы она посмотрела, как он задумчиво осушает бокал.
– Есть новости?
– Я видел Уолтера.
– Уолтера?
– Министра внутренних дел.
– Вот это мило с вашей стороны!
– Очень. Терпеть его не могу. У него голова совсем как яйцо, только волосы мешают.
– Что он сказал?
– Да будет вам известно, миледи, в правительственных учреждениях никто ничего не говорит. Всегда обещают "подумать". В этом смысл государственной власти.
– Но он ведь должен считаться с тем, что сказали вы. А что сказали вы?
Ледяные глаза лорда Саксендена как будто ответили: "Ну, знаете, это уж слишком".
Но Джин улыбнулась, и глаза постепенно оттаяли.
– Вы самая непосредственная женщина, какую мне доводилось видеть. Если уж на то пошло, я сказал: "Прекрати это, Уолтер!"
– Вот чудесно!
– Ему это не понравилось. Эта скотина стоит на страже закона.
– Могу я его повидать?
Лорд Саксенден расхохотался. Он хохотал, как человек, услышавший презабавнейшую остроту. Джин дала ему посмеяться и сказала:
– Решено, я его повидаю.
Неловкую паузу заполнила подоспевшая куропатка.
– Послушайте, - сказал вдруг лорд Саксенден, - если вы серьезно, есть один человек, который может добиться для вас приема: это Бобби Феррар. Он служил с Уолтером, когда тот был министром иностранных дел. Я дам вам записку к Бобби. Хотите сладкого?
– Нет, спасибо. Но я хочу кофе. А вот и Хьюберт!
Вырвавшись из вертящейся западни, заменявшей здесь дверь, Хьюберт явно искал жену.
– Приведите его сюда!
Джин пристально посмотрела на мужа. Лицо у того прояснилось, и он направился прямо к ним.
– Ну и взгляд, - проворчал, поднимаясь, лорд Саксенден.
– Здравствуйте. Ваша жена - редкая женщина, капитан Черрел. Хотите кофе?
И, вынув визитную карточку, он написал на ней аккуратным, четким почерком:
"Роберту Феррару эсквайру м. и. д., Уайтхолл. Дорогой Бобби, примите, пожалуйста, моего друга миссис Хьюберт Черрел и, если есть хоть малейшая возможность, устройте ей прием у Уолтера.
– Саксенден". Передав карточку Джин, он потребовал счет.
– Хьюберт, - сказала Джин, - покажи лорду Саксендену шрам.
И, расстегнув запонку на манжете Хьюберта, она закатала его рукав. На фоне белой скатерти как-то странно и зловеще выделялась синевато-багровая полоса.
– Гм, - изрек лорд Саксенден, - это будет вам очень кстати.
Хьюберт двинул рукой, и шрам исчез.
– Она все еще позволяет себе вольности, - сказал он.
Лорд Саксенден заплатил по счету и предложил Хьюберту сигару.
– Извините, но я должен бежать. Допивайте ваш кофе. До Свидания, и желаю счастья вам обоим!
Он пожал им руки и стал пробираться между столиками к выходу. Молодая пара проводила его взглядом.
– Насколько я слышал, - сказал Хьюберт, - он не славится деликатностью. Ну как, Джин?
Джин подняла на него глаза.
– Что такое м. и. д.?
– Министерство иностранных дел, милая моя деревенщина.
– Допивай кофе, и пойдем к этому человеку. Во дворе они услышали за спиной голос:
– А! Черрел! Мисс Тасборо!
– Профессор, это моя жена. Халлорсен схватил их за руки.