Последняя улика (сборник)
Шрифт:
Андрей помолчал, потом продолжил:
– Я и учиться не хотел, не по мне это было. Подрос - в тайгу пошел, там мне только хорошо и было. Сам себе хозяин и вокруг всему хозяин. Вот меня и прозвали "Андрей - Медвежье сердце".
– Почему прозвали?
– А потому, что характер у меня такой. Я в тайге хочу - казню, хочу милую... Ну вот, дали мне отпуск, приехал домой, сходил в тайгу - ну, не хочу больше никуда. Думаю, не поеду обратно. Сестре сказал, а та в слезы. Виталий заругался. Плюнул я на них, наврал, что обратно еду, а сам - в тайгу. Боеприпасов взял потихоньку у Виталия - это зять мой, Татьянин муж. А ружье оставил, чтобы не подумали, что я в тайге. Возле Васильевской я раньше косарей
Игошин замолчал. Он молчал долго, потом зло сверкнул глазами, выкрикнул:
– Не хотел я геолога! Я и сам не пойму, как это получилось.
Передохнул, хватил ртом воздуха, продолжил:
– Когда я уже почти собрался, слышу - мотор на реке. Я ружье сграбастал и - по берегу навстречу. Чуть отошел, вижу из кустов - он в лодке плывет, не стережется. Это меня взбесило. Думаю, сейчас все прихватит и зря я старался. Распалился, а тут и он - напротив. Поднял ружье - картечью. Он в воду. Гляжу, на берег лезет, как раз напротив лагеря. Я бегом к лагерю, схватил патроны, зарядил стволы, жахнул. А он голову поднял и смотрит. Я еще раз выстрелил - он и упал там... Но я же не знал, что он приплывет, откуда мне знать? А он приплыл. И под горячую руку... Страшно, - выдохнул он.
– А одежда?
– напомнил Николаев.
– Почему одежду-то снял? Могла мне пригодиться. Мне надолго надо было в тайге залечь, вот я и решился. Я вначале за лодкой побежал. Мотор у лодки заглох, она недалеко ушла, быстро по берегу догнал, ее к завалу прибило. Мотор завести не мог, с шестом на лодке вернулся к тому, что на берегу. Он неживой был, у самой воды лежал. Посмотрел - часы на руке, идут. Снял часы, ножик взял, ну и другое. А тело потом в воду. Переехал на лодке в лагерь, отошел малость - тайник вырыл, там вещи зарыл, мотор с лодки.
– Нашли мы твой тайник, - сказал Николаев.
– Лодка где?
– На лодке я вниз спустился почти до Кирея.
"Вот почему и следов не было, - отметил Николаев, - угадал дед Сорока про лодку".
– Палатку я вез, - продолжал Игошин, - она тяжелая. А в устье вода спокойная, там я лодку притопил. Думал, сгодится. И тайник там же палатка и вещи. А сам налегке сюда, к озерам. У меня патронов маловато, хотел разжиться и на гольцы податься. Уж там бы меня не нашли!
– Нашли бы мы тебя, Игошин, и под землей бы нашли, - устало сказал Николаев.
– Тайга таких не прячет, а земля не держит. Перелюбил ты себя.
Игошин молча опустил голову.
Позади бессонные
Игошин благополучно доставлен на базу геологов к Васильевской заимке. В сложнейших условиях тайги преступление было раскрыто. Прилетел вертолет. Николаев и Колбин прощались с людьми, которые стали для них близкими за эти дни. Пожимали руки геологам.
Балуткин отказался лететь в райцентр:
– Мне здесь до дому - рукой подать!
Николаев представил себе это "рукой подать", засмеялся, обнимая Ивана Михайловича.
А Сорока успел набрать спелой голубики и теперь совал туесок с ягодой в руки Николаеву:
– Отвези своей дочке, прошу!
Николаев смущенно отказывался, а Сорока обиженно вскидывал брови:
– Что ты за человек, задавит тебя туесок, что ли?
Так и пришлось Николаеву лететь с подарком охотника. Голубика, закрытая в тонкой бересте, вобравшая в себя свежесть леса, источала тонкий аромат, нежный и стойкий, как сама жизнь.
ПОСЛЕДНЯЯ УЛИКА
На высоком деревянном крыльце магазина "Ткани", высушенном и прогретом весенним солнцем, толпились покупатели. Магазин должен был вот-вот открыться после обеденного перерыва. Апрель радовал хорошей погодой, ярким солнцем. Едва проглянув, оно принялось за работу, уничтожая в городе следы долгой зимы. Таял почерневший снег, подсыхали дороги, легкий парок клубился на скатах тесовых крыш. Люди стояли на крыльце, спокойно переговаривались.
– Скоро откроют?
– Да, минут пять осталось...
В этот послеобеденный час улица была почти пустынной.
Подошли к "Тканям" три продавщицы в возрасте, следом прибежала их молоденькая напарница, навестившая в обед подружку.
– Запаздывает Анна с ключами, - тихо сказала она.
– С чего бы это?
– Да ваша Анна уж давно на месте, - откликнулась одна из покупательниц, - дверь изнутри закрыта, гляньте.
– Постучи-ка, пусть открывает, - посоветовали продавщице.
Девушка застучала кулачком в обитую коричневой клеенкой дверь:
– Анна Васильевна, мы пришли!
Никто не откликнулся.
Взбудораженные такой задержкой, покупатели вплотную приблизились к двери. И все услышали, как резко щелкнул откинутый изнутри крючок. Толпа устремилась в открывшийся проем. Продавцы поспешили в подсобку.
– Анна Васильевна... О господи!
– раздался крик.
В тот же момент из помещения выскочила побледневшая женщина, бессвязно повторяя:
– Там, там...
На полу комнатки, под висевшим на стене железным ящиком, неловко подвернув под себя руки, лежала Анна Васильевна Сенкова. Возле ее головы расплывалось кровавое пятно...
Прокурор района Протасевич и начальник райотдела майор милиции Николаев возглавили следственно-оперативную группу. При осмотре магазина установили, что первые удары топором Сенковой убийца нанес в салоне. Дорожка следов крови от прилавка с рулонами сукна и драпа вела в тесную подсобку. Уже там ей были нанесены смертельные ранения. Орудие убийства испачканный кровью топор - нашли здесь же, в подсобке. Слабо закрепленное топорище выскочило из небольшого обушка, лежало отдельно, чуть в сторонке, на нем - отчетливые следы коричневого сурика - краски, которой в Ийске красили крыши.
Возле прилавка на дощатом полу отыскали застрявшую между плахами металлическую пуговицу на железной петельке-стойке. С внутренней стороны пуговицы видна была цифра "63". И еще обнаружили пригодный для идентификации след. "Елочка" резиновой подошвы маленького размера четко виднелась на полу.
На спине погибшей лежало несколько выпавших из ящика мелких монет. Значит, уже после того, как она упала, был открыт небольшой металлический ящик, висевший на стенке, и взята выручка первой половины дня. По словам продавцов, 112 рублей.