Послевкусие
Шрифт:
– Я перезвоню, пап.
Маша смотрит на Хельгу, как на пустое место.
– Я же говорила.
– Ты здесь ни при чём. Моя мама, как это сказать, снова вышла замуж.
– И что? Жизнь продолжается.
– Я не буду жить с чужим дядей.
– О! Да ты эгоистка? А так не скажешь.
– Не тебе судить…
– Жизнь короткая. Пусть твоя мама живёт с кем хочет. Я хочу быть с Гошей.
– Ты его выдумала себе.
– Не отрицаю. У меня есть на то веская причина. Нет времени, чтобы опробовать несколько вариантов. Главное – хотеть жить! Давай останемся в Москве. Вдвоём нам неплохо. Зачем тебе ехать туда, где заведомо намечается «разбор полётов».
– Ты бледная, – пошла на уступки Маша. Напряжение от разговора с отцом спало, да и подруга права.
– Это от гари. Там, где я живу, нет кондиционера и в ближайшие сто лет не предвидится.
– Ты остаёшься у меня.
– А вот и не откажусь! Что тогда будешь делать? – Но увидев обиженное лицо подруги, поспешила добавить: – Нужно съездить за вещами.
Девочки вышли из дома. Москва изнывала. Люди сновали по улицам в масках из пятислойной марли, смоченных водой. Носили с собой воду в бутылочках. Другие просто держали мокрую ткань у лица. Были смельчаки, носившие респираторы всех образцов и видов. Смог поднял уровень загрязнения воздуха до небывалых размеров. Горели торфяники, коптились, словно в аду, жители Москвы.
В метро по сравнению с улицей рай. Раскрылись глаза, распахнулись лёгкие. Девушки присели на скамеечку. Всюду измученные жарой и дымом лица людей. Совершенно чужие, они делятся советами, как остановит проникновение дыма в квартиру, что надо есть и пить в таких случаях, как надо вести себя при явном отравлении и прочее. Девушки к советам не прислушиваются. Они молоды. Они будут терпеть. Говорят, Москва большой город! Наверное, не такой уж большой, раз Маша в третий раз встречается с глазами смышленого мальчика Мишки.
– Вот мой знакомый! Его зовут Миша, – объяснила Маша Хельге повышенное внимание ребёнка. Сегодня ребёнок одет прилично, поверх подгузника нарядные шорты. Маша радостно дотронулась до протянутой к ней ручки.
– Остываешь в метро, как и мы? – спросила малыша Хельга.
Владелец сокровища под именем Миша обернулся. Он узнал Машу и кивнул ей.
– Здравствуйте, – за себя и за Машу ответила Хельга. Незнакомец задержал взгляд на ней.
– Мама, – ни с того ни с сего громко сказал Миша. И сразу же спрятал лицо на груди у мужчины. Мужчина посмотрел на Машу, потом ещё раз и ещё. Что-то его взволновало.
– Как дела? – неожиданно спросил он.
Маша пожала плечами.
– Спасибо. Терпим жару и смог, как и все.
– Вы мне одного человека напоминаете, и Мишке тоже, наверное.
– Кого?
– Мою сноху. Покойную.
– Сочувствую, – на автомате ответила девушка.
Хельга в это время доставала звонками своего избранника.
– Скажите своей подруге, что в метро телефон может не работать.
– Бесполезно. Она будет звонить.
– Странно. Зачем? Если нет вызова.
– Это только ей одной известно.
– Упрямая? – Молодой человек явно хотел сказать другое слово.
Маша почувствовала желание говорить и говорить с незнакомым человеком. Бывает такое состояние, когда человеческое притяжение настолько велико, что раскрываешься, как цветок. Пусть твой аромат дойдёт до него! Пусть!
Они замолчали, но не перестали разглядывать друг друга.
– Мама. – Мишка снова дотронулся до плеча Маши и спрятал лицо на груди предполагаемого папы.
– Вы напоминаете ему его мать. У вас есть схожесть с ней. Я Мишке родной дядя. Отец и мать его погибли. Скоро сорок дней. – Парень не поворачивал лицо к девушке. Он говорил отражению в стекле.
«Сочувствую вам», – осталось на языке и прилипло к нёбу. Маша молчала.
– Наша станция. До встречи.
Мишка махал ручкой.
Дядя уносил его из вагона. Они удалялись. Сейчас их не станет. Молодой человек спохватывается и бросается к вагону, но поздно, двери закрылись. Она смотрела, как он смотрит на неё через окошко вагона и уплывает вместе с перроном.
– Если бы он сидел в нашей аудитории, я бы его выбрала. Хорош!
– Как все.
– Ну не скажи… Я поняла, что вы не первый раз видитесь.
– Не первый. Да, видно, в последний.
– Встретитесь. Я телефон написала на товарном чеке из продуктового магазина и дала Мишке.
– Он взял, не выбросил?
– В его возрасте у детей развит хватательный рефлекс.
– Вдруг он не заметит?
– Значит, встретитесь снова. Это судьба. Куда Серёгу из Волжского денем?
Они вышли из вагона, прошли по перрону и встали на порожек эскалатора.
– Ты всегда так далеко глядишь?
– Всегда, – отрезала Хельга.
Вот и выход. Звонит Машин телефон. Она начинает искать телефон в сумке. И как всегда в таких случаях, телефон не видно, а только слышно. Хельга поспешила на выручку подруге. Она первой выхватила телефон из сумчатого плена и ответила:
– Да…
И передала телефон Маше, жестами показывая, что это наверняка тот, о ком они говорили. Сама от восторга присела на ступеньку эскалатора, да так и ехала до самого верха, снизу разглядывая подругу, пытавшуюся расслышать собеседника. Клетчатая юбочка еле прикрывала коленки. Хельга была похожа на школьницу средних классов, еще неразвитую.
Подруги вышли из метро прямо в раскалённый смог. Шум машин с проспекта лишил возможности девичьего разговора. Завернули за угол.
– Теперь у меня два Сергея.
– Да ты что? Он тоже Сергей? Это судьба! Это знак! – Из Хельги так плеснули восторг и ликование. – Значит, не бросил бумажку. Я же говорю, инстинкт хватательный у детей развит.
Борис Николаевич открыл дверь ключом и зашёл в квартиру. Бросил ключи в низкую вазу. Та жалобно звякнула в ответ на фамильярность.
– У меня дочь приезжает.
– Разобьёшь вазу, я только к ней пригляделась.
– Не нравится ваза?
– Не то чтобы. Леопардовой раскраски ваза редко встречается.